До самого вечера я ходила кругами рядом с кабинетом Богуцкого, не решаясь постучать и войти. Подбирала слова, репетировала, но так и не осмелилась ошарашить будущего папу известиями. Подумать только! За дверью боссова кабинета находился отец моего ребенка. Я любила его и до этого дня, но сейчас полюбила еще сильнее. И я о ребенке.

Когда я все же набралась храбрости, случилось страшное. К кабинету Богуцкого проследовала процессия, которую возглавляла красивая девушка. Невеста босса? Да, наверно, это была она. Вся холеная, ухоженная, хоть прямо сейчас на обложку журналов. И кто по сравнению с ней была я? Не очень успешная, не слишком привлекательная Катя Самойлова.

В офисе начались шепотки, предметом обсуждения, конечно же, были босс и его невеста. А меня это так разозлило! Почему он разбрасывал своих головастиков там, где с ними могли свести знакомство девственницы вроде меня? Почему не трахал свою невесту ночи напролет? Здравый смысл подсказывал, что в день, когда в бане была вечеринка, шеф просто не знал свою будущую невесту, но гормоны твердили иное. Накажи его! Пусть знает, как неосмотрительно кончать в чужие полотенца!

Процессия вышла, у Лизочки случилась истерика – и она что ли беременна? Навряд ли, я же держусь, хоть у меня и шалят мыслишки тоже устроить показательные рыдания.

Босс остался наедине со своей тетей, и мне пришлось призвать на помощь выдержку, чтобы не прислушиваться к тому, что происходит в кабинете Богуцкого. Весь офис, видимо, занимался тем же самым.

– У нас не работа, а Санта-Барбара какая-то, – буркнул Снежков, проходя мимо меня. Так и было. Настоящий телесериал, в котором я оказалась в главной роли.

Тетя Варя вышла от шефа минут через двадцать. Прошествовала к лифтам и скрылась из поля зрения. Я посмотрела на часы. Был вечер, рабочий день закончился больше десяти минут назад, но все оставались на своих местах. Интерес к личной жизни Богуцкого был важнее семейных ужинов и отдыха.

Я подошла к кабинету шефа и решительно постучала.

– Да войдите уже! – ответил Богуцкий. Наверно устал от потока посетителей, но увидев меня, выпрямился в кресле, в котором до этого сидел с видом растекшегося киселя. – Катя? Что-то случилось?

Закрыв за собой дверь, я переступила с ноги на ногу и выпалила:

– Даниил Леонидович, у меня к вам серьезный разговор. Не подумайте, я не увольняюсь из-за вашей скорой свадьбы, но разговор действительно важный.

Даня

Лучшая защита – это нападение.

Именно этой тактики я и решил придерживаться против застрявшей в дверях моего кабинета тети.

– Тетушка, что же ты стоишь? – с проникновенной заботой в голосе вопросил я. – В твоем возрасте вредно долго находиться на ногах. Заходи, присаживайся.

– Вот уж не думала, что воспитала хама! – откликнулась тетя с драматичностью, достойной лучших театров мира.

Я тоже много чего о себе не думал, но пришлось смириться – и с кучей попорченных брюк, и с перманентным стояком на Самойлову. Ну а кому сейчас легко?

– У тебя еще дети есть? – ужаснулся я в ответ на тетину реплику и состроил физиономию такой же драматичности, что и тон тети Вари. Ну а что, может, и во мне погиб великий актер? Причем, судя по перекошенному от попытки не ржать лицу моей секретарши – как минимум Джим Керри.

Тетя растерялась на несколько драгоценных секунд и этого мне хватило, чтоб под белы рученьки оттеснить ее внутрь кабинета и отгородиться дверью от любопытствующих.

– Никого у меня, кроме тебя, нет, и ты это прекрасно знаешь! – тетя обвинительно тыкнула в меня пальцем. – И, судя по твоим успехам в личной жизни, и не будет! Кстати, что это была за женщина?

Переход на другую тему оказался столь неожиданным, что мне поначалу показалось, будто тетя что-то знает о моих лифтовых лобызаниях пальца Самойловой, но этого быть никак не могло. Поэтому я не нашел ничего лучше, чем спросить:

– Какая женщина?

– Та, что рыдала у тебя на груди!

А, Старикова.

– Работница бухгалтерии, – ограничился я кратким, но исчерпывающим ответом.

– У тебя с ней что-то есть?

На этот раз в голосе тети звучала надежда. Жаль, конечно, было ее разочаровывать, но позволить подозревать меня в связи с Лизой я не мог.

– Абсолютно ничего, – ответил честно, как на духу.

Это тетю подкосило окончательно. Рухнув на стул, она запричитала:

– Вот и что мне с тобой делать?! Внуков нет, а я ведь не молодею! Совсем ни о ком, кроме себя, не думаешь!

Вот неправда ваша. Я думал о Самойловой – куда чаще, чем хотел бы. Но тете этого знать не полагалось.

– А как я соседям теперь в глаза посмотрю? – сменила, тем временем, тему стенаний тетушка.

Я мужественно вытерпел молча всю оставшуюся часть спектакля, по опыту зная – чем меньше вставляешь своих реплик, тем быстрее все кончится. Так и вышло.

Минут через пятнадцать тетя наконец выдохлась. Я – тоже, в основном от попыток молчать.

– Расстроил ты меня, – заключила наконец тетя Варя и мне вдруг стало даже стыдно – почти как в детстве, когда возвращался домой в разодранных в футбольных баталиях штанах и совестно было смотреть тете в глаза, зная, что денег на новые нет.

Что ни говори, а я был ей многим обязан. И потому хотелось сейчас хоть как-то ее утешить.

Положив руки на тетины плечи, я сказал мягко:

– Тетя, родная, всему свое время. Будут еще тебе внуки.

Однако, говоря это, я даже не подозревал, насколько скоро появится первая претендентка на то, чтобы осчастливить тетю этими самыми внуками.

– Ну, говори, что там у тебя, – поторопил я топтавшуюся у двери Самойлову, пожаловавшую ко мне аккурат после ухода тети. Никакого продыху!

– Мне нужен… совет, Даниил Леонидович, – начала она издалека.

И ради этого она отнимала мое время?

– Самойлова, у меня на двери, по-твоему, что написано? – спросил я, не скрывая раздражения.

– Простите? – моргнула Катя и я повторил, чеканя каждое слово:

– Что. написано. на. моей. двери?

Самойлова посмотрела на меня, как на сумасшедшего, да я уже и сам начал сомневаться, не сошел ли с ума среди этого дурдома на выезде.

– А вы не знаете? – поинтересовалась она с подозрением. Видимо, проверяла, в своем я уме или уже нет.

– Я – знаю. Но хочу, чтобы ответила ты!

– Там написано: Богуцкий Даниил Леонидович, генеральный директор…

– Вот именно! – перебил я. – Генеральный директор, а не психотерапевт! Так какого х… – взгляд почему-то снова, как это было недавно в лифте, уперся в живот Самойловой и готовое сорваться с губ ругательство застряло в горле. – Какого хрюши лысого ты пришла ко мне за советом?!

– Я же сказала, это действительно важно… – Самойлова шмыгнула носом и я понял, что перегнул палку. Только еще одной рыдающей женщины мне и не хватало.

– Но почему ко мне? – спросил устало, сделав это скорее на автомате, чем потому, что реально хотел знать.

Ответ меня удивил:

– Мне нужен умный и опытный мужчина…

Интересно, речь все еще шла о совете?

– Садись уже и говори, – скомандовал я, невольно поерзав в кресле.

– Это касается моей беременности, – заговорила наконец Самойлова, опустившись на стул напротив.

Я искренне не понимал, причем здесь я, но тема, что ни говори, интригующая.

– Так, – кивнул, побуждая продолжать.

– Дело в том… что я забеременела не совсем стандартным путем.

Сказав это, Самойлова густо покраснела. Так и тянуло спросить, что это за путь такой был, но я сдержался, боясь ее спугнуть и не узнать продолжения.

– Это случилось… в бане. На корпоративе, – выпалила Самойлова и посмотрела на меня как-то странно. Осуждающе, что ли?

Тут я впервые заподозрил неладное, но все трезвые соображения перекрыла злая ревнивая мысль: она трахалась с кем-то в бане, пока я, будто школьник, дрочил на ее полотенце?!

Значит, все-таки Снежков. Он терся с ней рядом весь вечер! Ну ничего, я позабочусь о том, чтобы больше ему тереться было нечем!

– Даниил Леонидович… – ворвался в мои кровавые фантазии голос Самойловой. – Вы меня слушаете?

К несчастью, да, я ее слушал, хотя предпочел бы всего этого вообще не знать.

От жажды открутить Снежкову его шары-осеменители, пересохло во рту. Я нащупал стоявший на столе стакан и сделал глоток. Как оказалось – не вовремя, потому что тут Самойлову наконец прорвало и она выпалила скороговоркой:

– Я хотела спросить, не видели ли вы, как кто-то брал мое полотенце, потому что я его потеряла, а когда нашла, на нем, как оказалось, была сперма! А я ее не заметила и… и… и вытерлась им… там…

Чего, б*ядь?!

Подавившись от услышанного, я прыснул содержимым стакана себе на брюки. Да что ж такое!

Глядя на расползавшееся по светлой серой ткани темное пятно, я пытался понять, что в этом потоке Катиного сознания поражает меня больше всего.

Значит, она нашла стащенное мной полотенце и им вытерлась. И… дальше-то что? Не хотела же она сказать, что это моя сперма заскочила в ее дырку?!

На этой мысли я не выдержал. Откинувшись на спинку кресла, заржал в голос. А когда сумел снова выпрямиться, увидел, что Самойлова смотрит на меня с откровенной обидой.

Ну а чего она ждала?! Большего бреда я в жизни своей не слышал! А главное – чего она рассчитывала добиться этим рассказом? Может, она вообще за мной следила и видела, чем я занимался в парилке? А теперь придумала всю эту нелепую историю, чтобы повесить на меня чужого ребенка?! Вот и веди после этого с женщинами задушевные разговоры в темном лифте!

– То есть… – не без труда заговорил я. – Ты хочешь сказать, что забеременела через… полотенце?

Снова хотелось заржать, но от вида Самойловой смех застрял в горле. Боже мой, она действительно верила, что можно залететь таким образом!

– Извини, Самойлова, но это как надо было натереться, чтобы забеременеть таким образом? – поинтересовался я с самым серьезным видом. – Мне очень техника интересна.

Б*я, а может она внутрь совала это полотенце? Воображение сразу же нарисовало означенную картину, и в брюках вдруг стало не только мокро, но и тесновато.

– Вы мне не верите, – констатировала, тем временем, Самойлова. – Но я вам докажу!

И с этими словами стремительно вылетела из моего кабинета. А жаль, про технику залета от полотенца я бы с удовольствием послушал.

А что, если это реально? Как ни крути, но мое надругательство над ее полотенцем действительно имело место быть. От одного только предположения, что могу стать отцом в принципе, душа уходила в пятки. И что было совсем уж обидно в данной ситуации – это перспектива выплачивать алименты, даже ни разу не трахнув эту женщину!

Да нет же, хрень какая-то. Это всего лишь фантазии самой Кати, попытка прикрыть полотенцем грешок.

Но прошерстить данную тему все же не мешало, чем я и собирался заняться.

Катя

– Нет, ну ты подумай! Какая… скотина!

Вика отставила бокал вина и вскочила с дивана. Она была разозлена, а я – убита. Только сейчас до меня дошло то, что нужно было понять еще перед походом к шефу. У меня нет и пока не могло быть никаких доказательств того, что я ношу его ребенка.

– Он не виноват, – всхлипнула я. – Любой другой бы отреагировал так же.

– Ты его еще и защищаешь? Самойлова! Я тебе удивляюсь!

– Не защищаю! Просто сейчас поняла, что беременность от полотенца существует только в нашем воображении.

– Но он в него кончил! Или ты сомневаешься в Васе?

– Не сомневаюсь. Кончил. Но где доказательства того, что забеременела я именно таким образом?

– Хочешь продолжать думать, что это головастики Бориса Леонтьевича атаковали тебя в бассейне?

– Я так не думала!

– И слава богу. Я даже представлять не хочу, как ты идешь к этому пройдохе объявлять, что родила ему ребенка!

На нас уже смотрели все посетители кафе. Хотелось соврать, что мы тут репетируем сцену из какого-нибудь спектакля.

– Вика, давай будем реалистками.

– В твоем-то положении? – фыркнула подруга.