– С ума сойти, как там круто. Сам выбираешь себе расписание, не надо носить форму… И народу намного больше. А еще меня взяли в футбольную команду!

– Это там ты потерял лишний вес? – Вопрос сорвался с губ прежде, чем я успела остановиться.

Майкл пожал плечами.

– Наверное, да. Но я и не был таким уж толстым, верно?

– Э-э… нет. Не совсем.

Несколько девушек, стоящих кружком, перешептывались и хихикали, глядя на нас. Я на шаг отступила от Майкла и поправила волосы, жалея, что не оделась получше.

– Ты никогда раньше не приходила на Праздник урожая, – заметил Майкл, протягивая мне сырную подушечку. – Почему?

Я не знала, что ответить, чтобы это не прозвучало смешно. Ну, то есть как я могла объяснить то, чего сама не понимала? Моя лучшая подруга исчезла с лица Земли, и у меня не было других друзей, чтобы ходить с ними по району и требовать угощений.

– Просто раньше я ходила за сладостями… вместе с подругой.

– А-а… – выдохнул Майкл, широко раскрыв глаза, словно кто-то ударил его в живот.

– Но… это детские забавы! – быстро добавила я, пытаясь как-то сдать назад.

Он с легкой улыбкой обвел жестом зал.

– А здесь лучше?

– Черт, ты задаешь столько вопросов!

Он отступил, явно обидевшись.

– Послушай, я просто разговариваю. Но ты совсем не умеешь общаться. Что за ерунда?

Мои мышцы напряглись, когда я подумала о Мандей. Как поступила бы она? Ей всегда легко удавалось заводить друзей, даже когда мне не хотелось, чтобы она это делала.

– Извини, – пробормотала я. – Просто… я совсем не собиралась приходить сюда сегодня вечером. Но планы поменялись.

Его лицо просветлело.

– Как говорит мой папаша, жопа стряслась.

– Майкл! Как ты можешь выражаться в доме Господа!

– Ха, мы у него в подвале. Он поймет, – засмеялся Майкл. – Знаешь, неплохо бы как-нибудь прогуляться вместе.

Я снова оглянулась на девушек в углу, надеясь, что они не расслышали его слов и не заметили, как я стремительно краснею.

– Ну-у… а почему ты вдруг захотел погулять со мной? Мы едва-едва знакомы.

Майкл пожал плечами.

– Не знаю. Просто подумал, раз уж мы ходим в одну церковь и все такое…

– Да, наверное, – согласилась я, все еще чувствуя себя неуверенно.

– И мне кажется, тебе было бы нелишне с кем-нибудь подружиться.

– А откуда ты знаешь… погоди, это моя мама тебя подослала?

Его губы сжались в прямую линию.

– Ну, я видел, как она уходила… и понял…

Я бросила свой стаканчик в мусорку и побежала прочь.

За два года до прежде

– Идемте, девочки! Сумки можете бросить вон там, – сказала миссис Чарльз с широкой улыбкой и принялась расчищать место на нашем кухонном столе. Огаст, одетый в красно-синий костюмчик кого-то из трансформеров, цеплялся за ее ногу. – Я хочу проверить ваши лакомства, прежде чем вы начнете их есть. Люди часто засовывают туда таблетки, лезвия от бритвы и все такое.

Мы с Мандей впорхнули в дом – две пчелы в полосатых черно-желтых платьях, с усиками на головах и горшочками для меда под мышками. Мама вошла следом за нами и, посмеиваясь, закрыла дверь.

– Бз-з-з-з-з! – хихикала Мандей, обегая меня по кругу.

– Привет, Эйприл, – сказала мама, кивнув. – Как у вас тут?

Эйприл подняла восторженный взгляд; она сидела на нашем диване, держа на руках маленькую Тьюздей. Эйприл сама вызвалась остаться дома с ребенком и посмотреть фильмы ужасов, пока мы ходим за угощениями.

– Привет, – прошептала она; на губах у нее играла мягкая улыбка. – Она уже заснула – так крепко!

Мама на цыпочках подошла к дивану, глядя на Тьюздей, наряженную в костюм маленькой тыквочки.

– О-о-о… какая милая! – шепнула мама, осторожно погладив Тьюздей по щечке. Эйприл гордо сияла.

– Да. Думаю, она станет маленькой моделью или актрисой. Нужно только сделать несколько хороших ее фотографий и отправить их в какое-нибудь голливудское агентство.

Мама кивнула, соглашаясь; в глазах у нее стояла печаль.

– Да. Она… прекрасна.

Я сглотнула и поспешила к ней.

– Э-э… мам! Мам!

Она очнулась от транса и заморгала, как будто в комнате неожиданно зажегся свет.

– Да, Горошинка? Извини, я не слышала, что ты сказала.

– Э-э… можно, Мандей сегодня останется у нас?

– Да, конечно, – пробормотала она.

Мы пошли на кухню и обнаружили, что Огаст кувыркается под столом, а Мандей внимательно следит за своей матерью, чтобы та не присвоила наши с таким трудом заработанные сладости.

– Клодия! – воскликнула мама, взглянув на стол. – Вы хоть одну конфету оставили остальным детям в Вашингтоне?

– Да! Я оставила им целую кучу тех жевательных конфет, которые так любит бабушка!

Мандей схватила пакет клюквенного сока. Миссис Чарльз пристально следила за каждым ее движением.

– Джанет, – негромко сказала она, – ты видела лицо Дедрии, когда она открыла им дверь?

Я невольно насторожила уши при упоминании имени матери Шейлы. Мы с Мандей встретились взглядами. Мама поджала губы.

– Да, видела.

Миссис Чарльз покачала головой.

– Похоже, в этот раз мужик ударил ее ногой по лицу.

Мама вздохнула и покосилась на меня. Мы с Мандей притворились, будто ничего не слышим, и принялись неспешно разливать сок по стаканам.

– Что ж, я помолюсь за нее.

– Мы должны не только молиться, но и сделать что-нибудь, – возразила миссис Чарльз. – Он может убить ее.

– Это их личное дело, раз они женаты.

Миссис Чарльз вскинула голову.

– Уже не такое личное, когда у нее на лице буквально все написано.

– Нельзя сказать женщине, чтобы она бросила мужа.

– Тогда что ты им предложишь? Чтобы они пошли на терапию или как?

– Конечно, нет. С чего вдруг какой-то врач будет им говорить, как улаживать дела в семье?

– Ну, по крайней мере, в этом мы сошлись. Но мужчина не должен бить женщину. Никогда! Я каждый день учу этому своих девочек. Я достаточно долго прожила с таким, чтобы знать.

– Понимаю… но нельзя же приказать женщине делать то, чего она не хочет.

– Да, но ты можешь поговорить с ее матерью. Она прислушается. Вы ведь ходите в одну церковь, так? Подумай о ее дочери! Ты бы хотела, чтобы Клодия оказалась на ее месте?

Мама моргнула и сильно сощурилась; атмосфера в комнате стала очень напряженной. Мы с Мандей нервно переглянулись. Наши матери никогда не были хорошими подругами. Они просто терпели друг друга ради нас. Поэтому мы часто пытались погасить конфликт прежде, чем он разрастется дальше.

– Извини, мам, – робко произнесла я. – Можно, мы сядем за компьютер?

Мама фыркнула и отвела сердитый взгляд от миссис Чарльз.

– Он так и не работает, Горошинка. Твой отец считает, что туда попал какой-то вирус.

Миссис Чарльз хмыкнула:

– В любом случае нечего лазить по компьютерам. Правительство следит за нами через эти штуки. Видит каждый наш шаг. Они проверяют, какую еду ты покупаешь, какую музыку слушаешь… черт, да они даже отслеживают, какие книги ты берешь в библиотеке.

– А зачем им следить за нами в библиотеке? – спросила я, не успев вовремя остановиться.

– Потому что они хотят знать, что ты читаешь. – Она ткнула себя пальцем в висок. – Залезть тебе в башку и узнать, о чем ты думаешь, чтобы они могли…

– Девочки! – рявкнула мама, но, спохватившись, откашлялась и сбавила тон. – Уже поздно. Вам нужно идти наверх и готовиться ко сну.

Мандей схватила свой стакан и быстро направилась прочь.

– Эй, торопыга! – процедила сквозь зубы миссис Чарльз. – А где мой поцелуй на ночь?

Мандей застыла и вся напряглась. Затем на цыпочках просеменила обратно и медленно клюнула миссис Чарльз в щеку. Та фыркнула:

– Вот так-то, веди себя прилично!

Мандей быстро закивала и выскочила из кухни. Я пошла за ней и начала медленно подниматься по лестнице, опасаясь оставить наших мам наедине.

– Ладно, ты собираешься завтра поговорить с матерью Дедрии или как?

Я остановилась и посмотрела вниз поверх перил.

Мама покачала головой.

– Патти, если она уйдет от него, пусть сделает это по своей воле. Это не мое дело.

Миссис Чарльз сердито уставилась на нее.

– Джанет, этот мужчина рано или поздно убьет ее! И ты сможешь после этого спокойно смотреться в зеркало?

Мамино лицо вытянулось; она заломила руки и, подняв голову, посмотрела прямо на меня, стоящую на ступенях. Я бросилась в свою комнату и нырнула в палатку, упав рядом с Мандей.

Мы прихлебывали сок, слушая, как миссис Чарльз, Эйприл, Огаст и Тьюздей грузятся в машину и отправляются восвояси.

– Ты ведь тоже видела лицо мамы Шейлы, верно? – пробубнила Мандей, не глядя на меня. – Все в синяках.

– Да, – призналась я. – Шейла сказала, что это был несчастный случай.

Мандей хмыкнула.

– Да, очень несчастный случай, когда ее папа бьет маму кулаком по физиономии.

– Ты не знаешь, было ли это так.

Она поджала губы.

– А ты не знаешь, было ли это не так.

Затем выбралась из палатки, встала у окна и без всякого выражения уставилась на здание библиотеки.

– Что такое? Ты там кого-то увидела? – полушутливо спросила я и присоединилась к ней, любуясь нашими отражениями в стекле; мы были совсем как близнецы.

Она скрестила руки на груди.

– Ты действительно думаешь, что они следят за нами? Ну, правительство?

Я пожала плечами.

– Если и следят, то увидят только кучу детских книжек. И эти книги совсем не значат, что мы хотим захватить мир.

– Верно, – она рассмеялась. – Эй, я слыхала, что в досуговом центре тоже устраивали хеллоуинскую вечеринку!

– Ты хотела пойти туда?

Мандей всегда утверждала, будто терпеть не может досуговый центр «Эд Боро». Слишком много детей из ее района ходили туда, и она старалась держаться от них подальше.

Мандей пожала плечами.

– Может быть…

На следующий день в церкви мама поговорила с бабушкой Шейлы, а миссис Чарльз – с представителями школы. И папа Шейлы ударился в бега.

Ноябрь

Если б миссис Чарльз была цветом, она была бы желтым: ярким, веселым, как золотистые солнечные лучи. Зрелые бананы, новенький фломастер, сладкая, как ананас, терпкая, как лимон… ее можно было потерять на поле с цветущими одуванчиками. Одна капля такого цвета могла превратить простую масляную глазурь в настоящее украшение для вкусного пасхального кулича.

Но одна капля другого цвета могла полностью разрушить всю яркость. Оставьте ее на жаре слишком долго, и банановая кожура начнет гнить. Кончик фломастера затрется и почернеет со временем. Колючую ананасовую кожуру иногда невозможно разрезать, чтобы добраться до сочной сердцевины.

А одуванчики – всего лишь красивые сорняки.

Прежде

Если бы Бог услышал мои молитвы, он помог бы почтальону потерять листок с моими четвертными отметками. Он сделал бы это, чтобы мои родители ни за что не увидели, как сильно я отстаю по всем предметам, не считая биологии. Сверху на мой пузырь давила незримая сила, словно кухонная лопатка, пытающаяся расплющить блинчик. Моим главным приоритетом должна была быть школа, но превыше всего я ставила поиски Мандей. Когда она вернется, все снова станет нормально.

Мне была нужна помощь моей вечной напарницы, верного игрока моей команды.

– Здравствуйте, мисс Валенте, – выпалила я, стоя у порога ее кабинета, куда пришла в очередной отчаянной попытке что-либо разузнать.

– Клодия! – воскликнула она, застигнутая врасплох, но явно обрадованная. – Как идут дела?

– Ну… идут.

Она приподняла бровь.

– Хм… Хочешь половинку сэндвича с индейкой?

– Да!

Я села на свое прежнее место, рассматривая класс: плакаты с грамматическими правилами, цитаты из Шекспира, выдержки из истории.