– Конечно как комплимент, – хмыкнул в ответ. – Я даже подскажу тебе, что делать. Тетя Рита воображает себя настоящей леди, чьих предков при революции не добили большевики, поэтому верный способ выбить ее из равновесия – вести себя как можно невоспитаннее. Особенно она нетерпима к одежде. Надень что-нибудь крайне… развратное и безвкусное.

Сказав это, я почему-то сам вдруг вообразил Тамару в чем-то наподобие того наряда, в каком заявилась ко мне на собеседование новая няня моих монстров. Определенно, эта Веро всячески пыталась показать все свои достоинства, которые не оценил бы только слепой. Но это вызывало во мне лишь ленивый интерес – я видел подобное миллионы раз. То ли дело ночная жрица в подобном одеянии! За такое, пожалуй тоже можно было приплатить по повышенной ставке!

– Что-то еще? – прервал голос Тамары мои внезапные фантазии.

– Кхм… да. Другая тетушка, Ольга, терпеть не может, когда за столом чавкают. Ешь побольше и с удовольствием – и ты произведешь на нее неизгладимое впечатление!

– Это я могу, – усмехнулась царица бургеров, но как-то невесело.

– Да, я уже в этом убедился. А, и еще! У дяди Глеба, это муж тети Риты, аллергия на кошек. Можешь привести с собой всех бездомных и обездоленных толпой! Только давай на сей раз без кефира.

– Кошки хотят есть, – заметила царица как-то мстительно.

– Вот на месте и поедят, – ухмыльнулся я. – Можешь их даже подготовить – не кормить двое суток.

– Ты бессердечное чудовище, Разумовский! – возмутилась Тамара на это чудесное предложение.

– Вполне возможно, – ответил без тени улыбки, глядя ей прямо в глаза.

Вероятно, она была более, чем права. Я всегда решал все исключительно разумом. Даже жену выбрал, словно престижный аксессуар, и все казалось легко и просто – она рожает детей и сопровождает меня на неофициальных встречах, а я ее содержу. Максимально прозрачные и честные отношения. Никаких соплей, никаких сантиментов. И куда меня это в итоге привело? В какую-то задницу, где я застрял с двумя неуправляемыми детьми! И длительным воздержанием. С тех самых пор, как от этих мелких засранцев сбежала последняя няня.

– Неудивительно, что твои дети так себя ведут, – произнесла царица, сложив руки на груди. – Ты не пробовал проявить к ним хоть каплю любви?

– Любви? – усмехнулся я, поднимаясь с места и сокращая расстояние между нами. – А что такое любовь, Тамара?

Подавшись к ней, я взял царицу за подбородок и, заглянув в удивленно распахнувшиеся глаза, притянул к себе и сделал то, чего хотел, честно говоря, с того момента, как она шутливо поцеловала меня в коридоре. А именно – продолжил начатое, только теперь так, как мне того хотелось.

Притиснув ее к себе, я впился в ее губы требовательным поцелуем. Без малейшей ласки, просто брал то, чего хотел. И, кажется, начинал чересчур сильно заводиться от того, какими неожиданно мягкими и покорными оказались ее губы под натиском моих губ.

– Так что такое любовь, моя царица? – выдохнул, чуть отстранившись, пока все не зашло туда, куда я вовсе не хотел заходить. Точнее, нижняя часть меня очень даже хотела, а вот разум – категорически нет. – Когда я тебя так целую – это любовь?

Она молчала. Я инстинктивно облизнулся и снова развернулся к окну. Ее слегка растрепанный вид вызывал во мне весьма неуместные реакции.

– Ни черта это не любовь, – ответил сам себе. – Это похоть. И дети – это всего лишь вклад в будущее. Низменный расчет, если хочешь. Нет, не подумай – я порву за них любого. Но я зачал их вовсе не из какой-то там эфемерной любви! А чтобы было кому передать свое дело. Свое имя.

– Ты отвратителен, Разумовский, – глухо откликнулась Тамара.

Я усмехнулся – не слишком, впрочем, весело – и, обернувшись к ней, заметил:

– Но к поцелуям это не относится, не правда ли?

Ответом мне была лишь громко хлопнувшая дверь.

– Игоречек! Я разговаривала с твоей бабулей и она мне такоооое рассказала! – сходу заявила тетя Рита, позвонив мне тем же вечером.

Я даже догадывался, о чем именно была речь. Точнее, о ком. Но притворно-удивленно уточнил:

– И что же, тетя Рита?

– То, что у тебя появилась невеста!

Тетушка произнесла это таким восторженным тоном, что я едва не заржал. Посмотрим, как она заговорит, когда увидит эту «невесту»!

– Игоречек, я хочу познакомиться с ней как можно скорее! – продолжила тетя. – Вы непременно должны приехать к нам на денек пораньше. И не спорь! Иначе я просто умру от любопытства и это будет на твоей совести.

Говорить тетушке, что на моей совести уже много чего побывало и ей уже ничего не страшно, я не стал. Вместо этого попытался избежать нежелательного раннего визита:

– Тетя, Тамара очень занята. Она с трудом выделила время, чтобы сопровождать меня к тебе хотя бы на один день…

– Ничего, выделит и второй! – ультимативно заявила тетя. – Мы с Глебом ждем вас послезавтра.

И отключилась.

Что ж… если ей так не терпелось, придется удовлетворить тетино любопытство. И оставалось лишь надеяться, что нас с Тамарой выгонят из дома в тот же день. Подавив вздох, я стал набирать номер ночной жрицы, чтобы сообщить ей о том, что мы выезжаем пораньше. И что кошек можно начать готовить к пиру.

– Что это? – ужаснулся Разумовский, когда я спустилась к его машине в сопровождении пары котов, мирно сидящих в переносках.

– Это – Пушок, – приподняла я роскошного черного парня, выловленного сегодня прямо у моего подъезда. – А это – Мурка.

С Муркой пришлось повозиться. Вольная жизнь нравилась ей не в пример больше вероятности сидеть взаперти.

– Пушок и Мурка, – процедил Игорь. – Но вообще я о другом. Какого хрена они так прилично выглядят? Не могла найти кого-то пострашнее?

Пришлось надеть самый, что ни на есть, покер-фейс, с которым я и установила переноски на заднее сидение машины Разумовского.

– Я слежу за котами и они прекрасно питаются! И вообще – даже красивым кискам нужен дом! Точнее, им – особенно.

Игорь взметнул брови. Видимо, мои сентенции задели его за живое. Ну, или он просто подбирал слова, которыми он уже был готов погнать меня к чертям собачьим вместе с котами. Я даже приготовилась к подобному исходу, когда Разумовский пробормотал:

– Я бы сказал, что именно нужно кискам…

С этими словами он сел за руль. Я – покорно устроилась рядом. Конечно, идея Игоря вовлечь безвинных животных в нашу эпопею была не очень-то разумной, но я надеялась, что прекрасные люди (а именно такими и должны были быть родственники Разумовского) не прогонят пушистиков прочь.

– Как там твой Виктор? – спросил меня «жених», когда мы с ним отъехали от моего дома на приличное расстояние.

Я молча поставила другу сразу десять баллов из десяти. Ну надо же, как он зацепил Игоря! Уже не в первый раз заводит этот разговор.

– Мой Виктор прекрасно, – ответила, сделав ударение на слове «мой». – Но о тебе не спрашивал, уж извини.

Я покосилась на Игоря. Он поморщился и чуть крепче взялся за руль. Ох уж эти руки! И почему я не настоящая невеста Разумовского? Сейчас бы могла потянуться и положить ладонь на длинные сильные пальцы, зная, что в любой момент они могут оказаться…

Стоп, Тамара! Ты, видимо, совсем с ума сошла!

– Извиняю, – буркнул Игорь.

– Что мне будет нужно делать у твоих тети и дяди? – спросила, отводя тему в то русло, которое мне казалось безопасным.

– Ничего особенного, – хмыкнул Разумовский. – Я сказал – веди себя так, как у моей бабушки. И все будет хорошо.

А мне вдруг захотелось повернуть ситуацию на сто восемьдесят градусов. Сделать все, чтобы родные Игоря приняли меня. Со всеми моими килограммами, кошками, которых я подкармливала. С желанием обрести, наконец, того мужчину, которого я хотела.

– Буду вести себя так, как у твоей бабушки, – заверила Игоря и отвернулась к окну.

Ну что сказать? Он сам напросился.

– Маргарита Ивановна! Глеб Павлович! Как прекрасно познакомиться с вами!

С этими словами я вручила родственникам Разумовского по переноске, на которые они уставились как минимум с удивлением.

– Игорь сказал, что вы обожаете кошек! Вот – я привезла вам два сюрприза!

Сюрпризы как раз начали пытаться выбраться из своих клеток. Пушок разорался, Мурка вела себя более прилично. Просто стала выцарапывать дверцу.

– Тамара… спасибо, конечно, – пробормотала тетя Разумовского, пока дядя принялся неистово чихать… Вручила переноску мужу, указала на одну из дверей и добавила: – Идемте, я провожу вас к столу.

Глеб Павлович удалился с двумя клетками туда, где, как я надеялась, котов не расчленят на шаурму. Мы же с тетей Игоря переместились в столовую.

– Вот. Сима сказала, что вам… нужно разнообразие в меню, – произнесла тетя Рита, и в этот момент я испытала… стыд.

На столе было все. От гречки до гамбургеров, от одного вида которых меня уже воротило.

– О! Макдональдс? – с притворным воодушевлением вопросила я. – Как раз то, что нужно!

Уселась за стол и принялась есть предоставленные угощения, хотя совсем не испытывала аппетита.

Родные Игоря (дядя куда-то дел кошек и как раз вернулся) тоже устроились за столом. Смотрели на меня в оба, я это чувствовала, но когда я вскидывала на них глаза, отводили взгляд.

– Мы очень рады, что наконец-то с вами познакомились, – сказала тетя Разумовского, улыбаясь мне, как показалось, несколько натянуто.

– Я тоже очень этому рада, – доев первый бургер и взявшись за следующий, заверила их в ответ.

Нужно будет стрясти с Игоря неустойку в размере годового абонемента в фитнес-зал, куда мне уж точно прямая дорога после всей этой истории.

– Сима сказала, что вы произвели на нее неизгладимое впечатление, – вступил в беседу Глеб Павлович.

Ага, ясно. Серафима или притворялась, или же просто была не в себе. Приведи мне внук такую невесту, я бы лишила его наследства.

Впрочем, до момента появления внуков мне как до Китая одной позой.

– Она на меня тоже! Чудесная старушка!

Маргарита Ивановна кашлянула, я принялась за остывший картофель-фри. Возникла неловкая пауза, во время которой пришлось хорошенько пнуть Разумовского под столом, чтобы он сделал хоть что-то.

– Милая, может, газировки? Ты так уплетаешь бургеры, что можешь подавиться, – сказал он.

И я действительно подавилась, будь этот Игорь неладен!

Картошка застряла в горле, я начала хватать ртом воздух. Вскочила с места и стала носиться по кухне, опасаясь пасть смертью храбрых от удушения.

Любительница фастфуда умерла при поедании картофеля-фри. Какой ужас.

Я как раз заходила на второй круг, когда случилось страшное. В дверь столовой ударилось что-то, показавшееся мне огромным. Раздался такой визг, что я поняла – или Пушок, или Мурка как минимум при смерти.

– Ч-чтоооо вы сделали с котами? – просипела я, наконец, совладав с картошкой.

Тетя и дядя ответить не успели. Дверь была выломана, в столовую ворвались упомянутые звери. А за ними… бежала какая-то ужасная ящерица, размером чуть ли не с варана!

– Аааааа! – я завопила еще хуже котов и прыгнула… на руки Разумовского, инстинктивно ища у него защиты.

Мгновением же позже столовая превратилась в поле боя. Коты носились кругами, висли на занавесках, опрокинули стол с угощениями. Ящерица гонялась за ними с таким воодушевлением, как будто ее не кормили как минимум год.

– Игорь, сделай уже хоть что-то! Она же их съест! – завопила я, сползая с Разумовского.

– Не съест, – заверил меня в ответ этот непробиваемый человек и добавил: – И это не она. Это он. Поверь, Микки очень дружелюбный.

Впрочем, поведав мне о характере Микки, Разумовский все же вздохнул и отправился помогать несчастным дяде и тете остановить этот жуткий хаос.

Конечно, гоняться за свихнувшейся игуаной, от тоски одиночества всей душой стремящейся поиграть с милыми, как выражалась Тамара, кисками, было не совсем то времяпрепровождение, которого я хотел. Но с другой стороны… я мысленно аплодировал своей царице бургеров. Большего кавардака пожелать было просто нельзя! Не зря я ей все-таки деньги плачу!