– Чушь какая, – насмешливо говорю я. – Ну и где живёт этот Старый Крони? В пряничном домике посреди леса?

– Нет, – отвечает Джонни, устремив на меня неподвижный взгляд. – Его дом построен из костей жертв. Он ловит детей, а потом их варит. Старый Крони оставил эти знаки на тропинке, чтобы заманить вас в чащу. Вы, похоже, скоро попадёте в кастрюлю…

Я не моргая удерживаю взгляд Джонни. Пусть знает, что он меня не напугал.

– Ты всё выдумал.

– Откуда ты знаешь? – Джонни сплёвывает жёлтой слюной мне под ноги. – Ты в наших краях совсем недавно, а моя семья живёт тут сотни лет. Мы знаем лес как свои пять пальцев. Вам, придурки, это не светит.

На поле раздаётся резкий звук учительского свистка. Услышав его, Джонни медленно поднимается на ноги и смотрит на меня, заслоняя своей коренастой фигурой солнце.

– Если пойдёшь в лес, Старый Крони тебя сцапает, – говорит он. – Вот увидишь.

Сейчас над моей головой – переплетение ветвей. В просветы между листьями виднеются синие клочки неба. Потом я перевожу взгляд на поросшую травой тропку и на пятна света, испещряющие землю между деревьями.

Именно это мы и делаем. Идём в лес.

2

– Где именно ты видел те палочки? – Я спрашиваю об этом уже в десятый раз. Но Диззи просто качает головой.

– Сам не знаю, – отвечает он, почёсывая густые чёрные волосы и морща лоб. Он указывает вперёд, туда, где тропинка, усеянная пятнами света, разделяется на две, уходящие направо и налево. – Я думал, оно здесь, в конце Променада… но сейчас я уже не уверен.

Все дороги, ведущие через лес, носят разные названия – Променад, Зелёный Ров, Тропинка Водопроводчика и так далее. Диззи перечислял их, пока мы тщетно искали секретное послание. Он утверждает, что у него в голове карта леса, так что мы не заблудимся, но, глядя на расходящиеся тропинки, которые в тени ветвей кажутся почти одинаковыми, я не могу разделить его уверенность.

Я смотрю на часы. Коричневый кожаный ремешок оставил на запястье грязную полосу, но вертикальные стрелки на циферблате показывают точное время.

Шесть часов.

Мы шли по тропинке больше часа, но так и не обнаружили странных знаков. По пути, конечно, мы видели уйму палочек. Они повсюду, куда ни глянь. Поросшая травой тропинка завалена сучками и веточками – они лежат там, где упали. Но непохоже, чтобы кто-то – шпион или хотя бы Старый Крони – выложил из них секретное сообщение.

От внезапного визга слева я подпрыгиваю.

Развернувшись, я вглядываюсь в густые заросли – переплетение ежевики и папоротника, – скрывающие существо, издавшее этот чудовищный звук.

Визг повторяется, на сей раз ближе, и у меня кровь стынет в жилах.

Я смотрю на Диззи, и все ужасы, таящиеся в глубине моего сознания с тех пор, как Джонни рассказал нам о Старом Крони, живо встают передо мной.

– Что это? – спрашиваю я, не в силах скрыть нарастающий страх.

Но Диззи лишь улыбается. Из подлеска, хлопая крыльями, вырывается что-то коричневое и неуклюже садится на ветку, нависшую над тропой.

– Просто сойка, – говорит Диззи и, задрав голову, смотрит на светло-коричневую птичку с чёрно-белыми крыльями с синей каймой.

Сойка смотрит на меня со своего насеста и мотает светлым хохолком, словно выражая неодобрение. Затем широко разевает клюв и издаёт оглушительный визг, от которого у меня по спине бегут мурашки.

Это всего лишь птица.

Сердце колотится, ноги ноют; рубашка прилипла к спине от холодного пота. Мне казалось, что в лесу будет весело – может быть, мы с Диззи раскроем тайну, – но, судя по всему, это пустая затея.

Сойка снова кричит – предостерегающим тоном, словно приказывая нам уходить. Наверное, так и надо сделать. Пора домой.

Родители думают, что я в гостях у Диззи, но скоро терпение у них закончится. Папа будет сидеть за кухонным столом, глядя на часы и прислушиваясь, не поворачивается ли ключ в замке. Единственный способ угадать, в каком он настроении, – это сосчитать количество пустых бутылок перед ним. Если их окажется слишком много – значит, будет орать.

Взмахнув хвостом, сойка перескакивает на ветку повыше, прячется за пологом листвы и испускает очередной сердитый крик. И тут я слышу, как в сумраке подлеска хрустнула веточка.

Я испуганно вглядываюсь в зелёную полумглу между деревьями, но обнаружить источник звука не могу. Слышится только неумолчный шелест листьев – этот звук, словно чьи-то шаги, преследовал нас с той минуты, как мы вошли в лес.

Мне здесь уже опротивело. Надоело играть в шпионов.

– Пошли домой, а? – говорю я.

Но Диззи не отвечает; обернувшись, я вижу, что он спешит своей подскакивающей походкой туда, где тропа расходится.

– Чарли, иди сюда! – кричит он.

Торопясь к нему, я спотыкаюсь о наполовину вылезший из земли корень и чудом удерживаю равновесие. Диззи ждёт, стоя в тени дерева, растущего на развилке.

– Что?

Не в силах скрыть радостное волнение, Диззи кивком указывает вниз:

– Вот.

У подножия дерева кто-то размёл листья и веточки. В приблизительном подобии круга лежат две палочки, сложенные стрелкой.

Под низким пологом ветвей воздух кажется удушливо жарким, от пота щиплет глаза. Я вытираю лоб рукавом, и ожидание открытия заставляет меня забыть о возвращении домой.

– Ты не соврал, – говорю я, внезапно поняв, что до сих пор, в общем, слова Диззи казались мне выдумкой.

Сбросив с плеча сумку, Диззи наклоняется над сложенными палочками, затем достаёт карандаш и тетрадку и открывает чистую страницу.

– Зачем ты это делаешь? – спрашиваю я, когда Диззи принимается рисовать. Над нами звучит переливчатая трель, но я не понимаю, почему именно теперь ему приспичило заняться естествознанием. Теперь, когда мы нашли то, что искали.

Но Диззи зарисовывает не птичку, а палочки.

– Если это секретный шифр, мы должны его разгадать, – говорит он.

– По-моему, всё ясно. – Я смотрю туда, куда направлена стрелка. – Она показывает, куда идти.

В лучах солнца, пробивающегося сквозь листья, тропа кажется золотой. Между солнечными пятнами порхает бабочка; её фиолетовые крылья поблёскивают, когда она приземляется на куст, а потом опять взмывает в воздух. Наблюдая за её полётом, я замечаю ещё один выметенный клочок земли.

– Смотри!

На сей раз я опережаю Диззи. Передо мной лежат три палочки.

Трудно понять, что означает эта фигура. Она указывает туда, откуда мы пришли, или в заросли ежевики, окаймляющие тропинку? Этот «флажок» даёт больше одного варианта. Если кто-то оставляет нам указания – похоже, он хочет, чтобы мы заблудились.

Пока Диззи зарисовывает второй знак, я смотрю по сторонам, надеясь увидеть очередную подсказку. Тропинка завалена палочками и веточками, но наконец мой взгляд цепляется за расчищенный кусочек земли; в центре грубо очерченного кружка лежат три палочки. А рядом виднеется ещё один знак, почти скрытый тенью дерева.

– Есть!

Я бегу к третьему знаку. Диззи торопится за мной.

Стрелка, флажок – а теперь нечто вроде отпечатка птичьей лапы.

– И что это значит? – спрашивает Диззи и, хмурясь, зарисовывает знак.

– Не знаю, – отвечаю я и снова вытираю пот. – Но мы на правильном пути. Пошли дальше.

Следующий знак совсем рядом: четыре палочки лежат в тени огромного дуба.

Он похож на странный домик, но ничто не намекает на смысл этого рисунка.

Над головами у нас шуршит листва; верхушки деревьев качаются, издавая кожистый скрип. Но внизу нет ни дуновения, и от удушливого зноя у меня разбегаются все мысли. Как будто воздух в лесу утратил свои свойства – в нём нет кислорода, который нужен мозгу для работы.

Я озираюсь в поисках других подсказок, но вижу только самые обычные палочки. На тропинке, напоминающей туннель, как на поверхности воды колеблется свет, но густые папоротники и кусты по бокам окутаны тенью.

Больше никаких подсказок.

– Это последняя, – говорю я.

Диззи снова опускается на корточки и зарисовывает последний знак; когда он поднимает голову, на лбу у него глубокая складка.

– Это не те палочки, что я видел вчера, – произносит он и закусывает губу, словно пытаясь что-то понять. – Те палочки были без коры, совсем гладкие и белые… а эти самые обычные.

Я пожимаю плечами:

– Может, шпион сегодня торопился.

Диззи явно полон сомнений:

– А если это никакой не шпион?

– В смысле? – спрашиваю я, чувствуя, как на лице вновь выступают капли пота. – Ты сам сказал, что это шпион!

Продолжая морщить лоб, Диззи поднимается и вешает сумку на плечо, по-прежнему держа в руке раскрытую тетрадь.

– Ну да, мне показалось, что это шпион… но вдруг Джонни прав? Вдруг это и правда Старый Крони?

Над головами у нас вновь раздаётся шорох. Я с тревогой смотрю на ствол древнего дуба. Грубая кора покрыта трещинами и наростами, похожими на бородавки. В тени, которую отбрасывает трепещущая листва, дерево похоже на злого старика.

Несмотря на жару, я вздрагиваю и тут же заставляю себя рассмеяться, чтобы скрыть страх.

– Джонни это всё выдумал, – говорю я и смотрю по сторонам, словно в поисках подтверждения. – В этом лесу нет никакого сумасшедшего старика. Старого Крони не существует. – В надежде сменить тему я протягиваю руку к тетрадке Диззи: – Дай посмотреть.

Диззи отдаёт мне тетрадь, и я рассматриваю рисунки.

– И что это, по-твоему, такое, Чарли?

Я тоже морщу лоб, силясь разгадать смысл загадочных значков. В папиных шпионских романах герой обычно находил шифровальную книгу или ключ. Они-то и помогали прочитать секретное сообщение и раскрыть тайну. Ключ – это кодовое слово или фраза, внезапно проливающая свет на всё. Например, в «Тридцати девяти ступенях»^[3] главный герой, Хэнней, обнаруживает чёрную записную книжку, принадлежавшую убитому. Эта книжка заполнена на первый взгляд случайными цифрами; но оказывается, что каждая цифра соответствует букве алфавита. Используя ключевое слово, Хэнней раскрывает тайну «Чёрного Камня» – ужасной шпионской организации, которая собирается выкрасть британские военные планы.

Пот катится у меня по лицу: тень у подножия дерева почти не спасает от нестерпимой жары. Я смотрю на бессмысленные значки в тетради, и у меня начинает болеть голова. Шифровальной книги у нас нет, и к тайне этих палочек «Чёрный Камень» не имеет никакого отношения.

Я мотаю головой, и жгучие капельки пота затекают в глаза. Пока я пытаюсь проморгаться, мне в голову приходит одна мысль. Фигуры, выложенные из палочек, превращаются в размытые буквы…

Я указываю Диззи на первый рисунок.

– А что, если это не значки, а буквы? – спрашиваю я, ведя пальцем по странице. Я смотрю на Диззи не в силах скрыть радостного волнения. – Может быть, это вообще не шифр. По-моему, кто-то написал палочками слово… с ошибкой…

Диззи в замешательстве:

– Какое слово?

На мгновение сердце у меня замирает, когда я думаю, что, возможно, мне померещилось. Я вновь смотрю на страницу и пытаюсь понять, как это произошло…

– С, Ь, Е, М, – выговариваю я вслух, и буквы складываются в слово.

«Съем».

Я смотрю на Диззи. На его лице отражается ужас: мы оба поняли, что это значит.

И тут из-за деревьев выскакивает чудовище.

3

Чудовище одето в окровавленные лохмотья. Вытянув руки, оно издаёт душераздирающий вой.

Ветви над нами дрожат – птицы срываются с них и в страхе разлетаются. Чудище снова испускает вопль.

Ужас приковывает меня к месту. Я стою неподвижно, испуганно глядя на приближающийся кошмар.

Джонни Бейнс говорил правду.

Это Старый Крони.

Он пришёл за нами.

Я поворачиваюсь к Диззи. Рот у него широко раскрыт, и из него вылетает одно-единственное слово:

– Бежим!