– Я вижу. Они пристроили крыло с запада.

– Да. Мы там хотели разместить библиотеку.

– Семья, я не собираюсь подлетать ближе, – сообщил я. – Ваши аналоги в этой вселенной, похоже, устроили вечеринку. Прожекторы освещают четыре машины на посадочной площадке, – я пустил Гэй по широкому кругу. – Я не хочу над ними зависать, это может привлечь внимание. И тут же появятся местные воздушные копы… Черт возьми, а ведь я даже не знаю, говорят ли они на английском.

– Капитан, мы видели все, что было нужно. Это не наш домик.

– Рекомендации?

– Сэр, я предлагаю подняться на максимальную высоту. По дороге обсудим, что делать дальше.

– «Гэй Обманщица».

– На палубе, капитан Ахав.

– Один «же», вертикально.

– Есть, сэр!

(Интересно, сколько разных ответов записала Дити?)

– Кто-нибудь хочет сэндвич? – спросила Язва. – Я хочу, ведь я будущая мать.

Я вдруг вспомнил, что с полудня у меня ничего не было во рту, кроме куска пирога. Так что, набирая высоту, мы закончили то, что осталось от нашего ужина.

– Пто Марш?

– Не говори с набитым ртом, Язва.

– Зебби, какой ты грубиян! Я спросила: «Это Марс?». Вон там?

– Это Антарес. Марс… посмотри левее на тридцать градусов. Видишь его? Тот же цвет, что у Антареса, но ярче.

– Вижу. Джейкоб, дорогой, давай поедем в этот отпуск на Барсум!

– Дражайшая Хильда, Марс необитаем. Люди из марсианской экспедиции ходили в скафандрах. У нас их нет.

– А если бы были, – добавил я, – они бы не позволили нам насладиться медовым месяцем.

– Я помню песенку «Скафандр для двоих»… – ответила Хильда. – И все равно поехали на Барсум! Джейкоб, ты же говорил, что мы можем попасть куда угодно в одно мгновение, раз – и уже там?

– Совершенно верно.

– Тогда полетели на Барсум!

Я решил зайти с флангов:

– Хильда, мы не можем лететь на Барсум. У Морса Каяка и Джона Картера нет их мечей.

– Может, поспорим? – сладким голосом спросила Дити.

– Что?

– Сэр, вы предоставили мне возможность самой выбрать груз для свободных мест. Если заглянете в длинное, узкое хранилище под приборной панелью, вы найдете там шпагу и саблю с портупеями. Они проложены носками и нижним бельем, чтобы не гремели.

Я торжественно произнес:

– Моя принцесса, я не мог сокрушаться по поводу меча, когда твой отец с таким спокойствием принял утрату дома – но спасибо тебе от всего сердца.

– Позволь мне добавить свои благодарности, Дити. Я очень дорожу этой старой саблей, какой бы бесполезной она ни была.

– О нет, отец, она была очень полезна сегодня!

– Хей-хо! Хей-хо! На Барсум летим легко!

– Капитан, до рассвета несколько часов. Мы могли бы использовать эти часы для быстрой прогулки на Марс. Хотя… Ох, дорогая, я должен знать текущее расстояние до Марса, а мне оно неизвестно.

– Никаких проблем, – сказал я. – Гэй ежегодно проглатывает «Аэрокосмический альманах».

– Вот как? Я впечатлен!

– «Гэй Обманщица».

– Опять ты? Только я задумалась.

– Тогда подумай вот о чем. Программа расчета. Источник данных – «Аэрокосмический альманах». Запустить вычисление расстояния по прямой до планеты Марс. Докладывать текущие результаты вычислений по запросу. Выполняй.

– Программа выполняется.

– Доклад.

– Километры: два-два-четыре-ноль-девять-ноль-восемь-два-семь запятая плюс-минус девять-восемь-ноль.

– Текущий результат выводить на дисплей.

Гэй выполнила команду.

– Ты Умница, Гэй.

– А еще я умею показывать карточные фокусы. Программа выполняется.

– Джейк, как мы это сделаем?

– Совместим ось «L» с прицелом твоей пушки. По-моему, так проще всего?

– Безусловно! – я прицелился в Марс, точно собирался сбить его с неба выстрелом, а затем по спине у меня побежали мурашки. – Джейк? Может быть, сделаем поправку? Мне кажется, эти цифры показывают расстояние между центрами тяжести. Смещение на пол-мила^[75] обеспечит нам безопасное расстояние. Примерно в сто тысяч километров.

– Сто двенадцать тысяч, – согласился Джейк, разглядывая дисплей.

Я сделал поправку в пол-мила.

– Второй пилот.

– Капитан.

– Движение по готовности. Выполнять.

Марс во второй четверти, огромный, круглый, рыжий, прекрасный, плыл по правому борту.

– XIV –
Дити

– Барсум. Дно мертвых морей. Зеленые гиганты, – тихо произнесла тетя Хильда.

Я же просто сидела с открытым ртом.

– Марс, дорогая Хильда, – мягко поправил ее папа. – Барсум – это миф.

– Барсум, – упрямо повторила она. – Это не миф. Это все здесь. Кто сказал, что его имя Марс? Кучка давно умерших римлян! Разве не местные жители должны дать ему название? Барсум.

– Моя дорогая, тут нет местных жителей. Названия устанавливает международный комитет при Гарвардской обсерватории. И они подтвердили традиционное название.

– Пфе! У них не больше прав раздавать названия, чем у меня! Дити, скажи, я права?

Я думаю, что аргументы тети Хильды получше, но я не спорю с папой без особой надобности, он слишком эмоционален.

Меня спас муж:

– Второй пилот, задача по астронавигации. Как мы будем рассчитывать вектор и расстояние? Я бы хотел вывести нашу машинку на орбиту, но Гэй не космический корабль, у меня нет нужных приборов. Даже секстанта!

– Мм-м, предлагаю решать задачи последовательно, капитан. Мы пока не падаем слишком быстро и… упс!

– В чем дело, Джейк?

Папа побледнел, на лице выступил пот, он сжал челюсти и с усилием сглотнул несколько раз. Потом выдавил сквозь сжатые губы:

– Умням’рскаяблезнь.

– Нет, это космическая болезнь. Дити!

– Да, сэр!

– Аптечка в кармане за моим сиденьем. Расстегни ее, достань ломин. Одну таблетку – и не дай остальным разлететься.

Я вытащила аптечку, нашла бутылочку с надписью «Ломин», вторая таблетка ухитрилась выскочить, но я поймала ее в воздухе. Невесомость – забавная штука, ты не понимаешь, стоишь ты на голове или плаваешь на боку.

– Вот, капитан.

– Мня вс нрмльно, – пробурчал папа. – Тлькчутьвремянадо.

– Конечно, нормально. Ты сейчас примешь эту таблетку – или я впихну ее тебе в глотку своим грязным, мозолистым пальцем. Идет?

– Эм-м, капитан. Мне бы нужно воды – запить… но я, наверное, не смогу.

– Вода не нужна, просто разжуй ее. Вкус приятный, малина. И все время глотай слюну. Держи, – Зебадия зажал папе нос. – Открой рот.

Я услышала какие-то сдавленные звуки: тетя Хильда прижимала носовой платок ко рту, а из ее глаз текли слезы. Судя по всему, она вот-вот была готова добавить в атмосферу кабины использованные сэндвичи и картофельный салат.

Хорошо, что у меня в руке была вторая таблетка; тетя Хильда, конечно, сопротивлялась, но сил у нее было немного. Я обошлась с ней так же, как мой муж обошелся с ее мужем, а потом зажала ей рот ладонью. Я не знаю, что такое морская болезнь (или тошнота в невесомости), я могу ходить по переборкам с сэндвичем в одной руке, напитком в другой и наслаждаться жизнью.

Но жертвы этого недуга болеют по-настоящему, и голова у них перестает работать нормально. Поэтому я с силой зажимала ей рот и нежно шептала ей на ухо:

– Жуй это, дорогая тетя, жуй и глотай.

Вскоре я ощутила, что она жует. Через несколько минут она расслабилась.

– Ну что, тебя уже можно отпускать? – спросила я.

Она кивнула, и я убрала ладонь. Тетя Хильда слабо улыбнулась и похлопала меня по руке:

– Спасибо, Дити. Хочешь, поцелуемся и помиримся?

Марс-Барсум, похоже, вырос за то время, пока я занималась исцелением космической болезни тети Хильды. Наши мужчины обсуждали астронавигацию, и мой муж как раз произнес:

– Мне очень жаль, но радар Гэй рассчитан только на тысячу километров. А ты говоришь, что расстояние в сто раз больше.

– Около того. Мы падаем на Марс. Капитан, мы должны это сделать с помощью триангуляции.

– Как я могу это сделать, если у меня нет даже угломера? Как?

– Хм-м… С позволения капитана, хочу напомнить, как он только что вносил поправку.

Мой дорогой выглядел словно школьник, пойманный на глупом ответе.

– Джейк, если ты не перестанешь изрекать вежливости, когда я туплю, то я тебя высажу в космос и посажу Дити на место второго пилота. Хотя, нет, ты нам нужен, чтобы вернуть нас домой. Лучше я сам подам в отставку, а ты будешь капитаном.

– Зеб, капитан не может подать в отставку, пока корабль в пути. Это универсальное правило!

– Мы в другом универсуме.

– Это трансуниверсальное правило. Пока ты жив, тебе от него не отвертеться. Попробуем триангуляцию.

– Приготовься записывать, – Зебадия поудобнее устроился в кресле и прижался к окуляру. – Второй пилот.

– Готов к записи, сэр.

– Черт!

– Проблемы, капитан?

– Некоторые. У прицела проградуировано только пятнадцать милов в каждую сторону: концентрические окружности и в центре перекрестье, горизонтальная и вертикальная линии. Перпендикуляр к палубе и параллельная ей, я имею в виду. Когда я навожусь на Марс, планета выходит за границы круга в пятнадцать милов. Придется прикидывать на глазок. Так, он больше примерно на восемнадцать милов с каждой стороны. Так что удвой это и прибавь тридцать.

– Шестьдесят шесть милов.

– А мил – это одна тысячная. Точнее, один на тысячу восемнадцать с небольшим. Но одна тысячная – это достаточно точно. Подожди! Я вижу две яркие световые точки около меридиана – если меридиан проходит через полярные шапки. Давай я наклоню нашу машинку, чтобы они встали на перекрестье, а потом я отклонюсь от курса, и если мы не сможем замерить за один прыжок, сделаем за три.

Я видела, как более крупная «верхняя» полярная шапка (Северная? Южная? Ну, я чувствовала, что это – северная) медленно съехала набок, градусов на восемьдесят, когда мой муж разворачивал Гэй.

– Двадцать девять запятая пять… может быть… плюс восемнадцать запятая семь… плюс шестнадцать запятая три. Сложи.

Мой отец ответил:

– Шестьдесят четыре с половиной.

Я произнесла ответ раньше, но про себя: шесть четыре запятая пять.

– Кто знает диаметр Марса? Или мне придется спросить Гэй?

Хильда ответила:

– Шесть тысяч семьсот пятьдесят километров… примерно.

Это было достаточно близко к прикидкам Зебадии.

– Язва! Откуда ты знаешь такие вещи? – спросил Зебадия.

– Я читала комиксы. Ну, ты знаешь… «Бац! Полярис пропал!».

– Я не читаю комиксы.

– Там куча интересных вещей, Зебби. Я думала, что в аэрокосмических войсках в ходу инструкции в виде комиксов.

Уши моего любимого покраснели.

– Некоторые, – признался он, – но в них отредактированы технические ляпы. Хм-м… наверное, я лучше сверю эту цифру с Гэй.

Я люблю своего мужа, но иногда женщины должны держаться вместе.

– Можешь не трудиться, Зебадия, – сказала я холодно. – Тетя Хильда права. Полярный диаметр Марса шесть семь пять два, запятая, восемь плюс. Но для расчетов тебе хватит и трех значащих цифр.

Зебадия ничего не ответил… но сверяться со своим компьютером не стал. Вместо этого он сказал:

– Второй пилот, вы можете провести расчет на своем карманном калькуляторе? На таком расстоянии можно считать его как тангенс.

В этот раз я не стала хранить молчание. Удивление Зебадии по поводу того, что Хильда что-то знает из астрономии, вывело меня из себя.

– Наша высота над поверхностью – сто четыре тысячи шестьсот семьдесят два километра плюс-минус в зависимости от точности исходных данных. Предполагается, что Марс сферической формы, и отбрасывается краевой эффект или кривизна линии горизонта… это пренебрежимо малые величины на фоне точности ваших данных.