Она прикрыла глаза и, чтобы отвлечься, представила, какие могут быть задания на опроснике. Как-то само собой представились и обстановка в классе, и лица одноклассников. Кто-то нервничал, что не подготовился и за короткие каникулы что-то забыл, кто-то спокойно, не отвлекаясь, занялся делом. Как Ольга, например… Если бы сидела в классе… Ольга не хотела думать о предстоящей встрече в кафе. Она чувствовала, что мозг закипает, если она пыталась придумать объяснение, почему он скрыл, что видит… И она снова заставляла мысленно вернуться в школу. Она же все знает, легко, как обычно, со всем справилась бы… И еще до звонка на перемену, чтобы не встретиться с Олегом, убежала бы домой… Ольга, разомлев в теплой машине, задремала и очнулась, только когда водитель сказал:

– Оля, выходи, наверное, здесь. А я дальше проеду, место для парковки поищу. Ты позвони мне, когда встречу с подружкой закончишь…

Ольга удивленно посмотрела на Виктора: «Почему с подружкой?», но ничего не сказала и вышла из теплой машины в холод московских улиц…

На пороге кафе, достаточно заполненного в обеденный час, она остановилась, ища взглядом человека, с кем была назначена встреча.

Милая молодая девушка-официантка подошла к Ольге:

– Я провожу вас к вашему столику.

– Да, у меня встреча… – начала было Ольга, послушно следуя за девушкой между близко поставленными друг к другу столиками, но девушка уже показала столик в углу, где ее ждал Сергей.

– Привет! – весело сказал он, оглядывая Ольгу с ног до головы. – Тебе идет эта школьная форма. Это же школьная? Очень мило. Садись, что тебе заказать?

– Серый, хватит из себя джентльмена строить. Я зла на тебя и требую объяснений!

Парень спокойно посмотрел на Ольгу и махнул рукой, чтобы позвать официантку.

Та же милая девушка быстро подошла к их столику.

– Вы уже выбрали? – лучезарно улыбаясь Сергею, приготовилась записывать она.

– Да, да, э… Леночка, – Сергей быстро взглянул на бейджик с именем официантки, – будьте любезны, девушке чай вкусный травяной на ваш выбор, только очень вкусный, и какой-нибудь пирожок, с ягодами.

– Ты, может, что-нибудь более серьезное съешь? – обратился он к Ольге.

Та, удивленно наблюдая за всей этой сценой, только отрицательно покачала головой.

– Ну, хорошо, теперь мне, – как ни в чем не бывало, продолжал излучать обаяние Серый, делая заказ и шутя с официанткой.

Когда девушка отошла от их столика, Ольга с усмешкой посмотрела на Сергея.

– Ты чего так смотришь, Оленька? – ласково улыбнулся Серый.

– Да я просто потрясена. Смотрю на тебя и не узнаю…

– И что же тебя так потрясло, позволь узнать?

– Да все! Твое вранье в лагере. Твой образ там – воришка-беспризорник и то, что я вижу теперь?! Это же очень пафосное место с немаленькими ценами… И ты, такой любезный, воспитанный молодой человек, так хорошо ориентируешься… Даже заказ за меня сделал, угадал мои предпочтения… Или знал? А где же тот парень с наглой ухмылкой, сплевывающий каждую минуту и заменявший все глаголы и прилагательные на отборный мат? Серый! Где ТЫ? Где правда? – Ольга близко-близко наклонилась к Сергею через стол, внимательно следя за его реакцией.

Серый спокойно наблюдал за возмущениями Ольги и, когда она, наконец, замолчала, сказал:

– Я отвечу на все твои вопросы, если ты не будешь делать поспешных выводов и перебивать меня… Оля, ты мой друг. И это правда. Просто поверь мне… Давай по порядку… Выбор кафе не случаен. Ты же в «Макдоналдсе» в своем милом дизайнерском костюмчике частной школы смотреться не будешь… А если правду сказать, то мы здесь несколько раз с Юлькой кофе пили, когда она по своей образовательной, специально ею для меня придуманной программе, в консерваторию таскала, – Серый, заметив удивление в глазах Ольги, пояснил: – Юлька моим интеллектом занялась, «пробелы заполняет», как она сама говорит. Составила программу, где я по списку книжки ею выбранные читаю, по музеям и консерваториям водит, про художников и музыкантов я тоже читаю…

– И как тебе? – удивленно спросила Ольга.

– Нравится, – довольно улыбнулся Серый. Нет, конечно, вначале, я сопротивлялся, но Юлька тоже упрямая… Теперь нравится…

– Ладно, давай поедим, а потом я тебе о главном расскажу… – остановил беседу Серый, с удовольствием принимаясь за еду.

Ольга машинально пила чай, продолжая наблюдать за другом, удивляясь его изменениям во внешности, поведении и новым привычкам. Просто милый мальчик из хорошей интеллигентной московской семьи, душка. И чувствует себя в этом месте, как будто всю жизнь только в лучшем жил и питался…

Ольга очнулась, прервав поток мыслей, когда почувствовала во рту вкус лесных ягод, нежнейшего бисквита.

– Как вкусно! – удивилась она.

– Ага, я знаю, что тебе нравится, – улыбнулся Сергей, – прости, что сам сделал за тебя заказ, но ты была в такой ярости, что спрашивать тебя о еде было бы с моей стороны глупо.

Они еще некоторое время молча ели. Сергей – не спеша, с удовольствием, а Ольга быстро расправилась со сладким и чаем и, нервно покачивая ногой, еле сдерживалась, чтобы не запихнуть тарелку с едой в рот Сергею, так ей не терпелось услышать его объяснение самому главному и мучившему ее вопросу: он проводник? Он видит знак?

Наконец Серый закончил трапезу, аккуратно и не спеша вытер и так чистые губы, так же медленно и ровно, выравнивая все стороны салфетки, сложил ее и снова подозвал официантку. Ольга готова была убить его, ну, в крайнем случае, наброситься на друга и растрясти его.

– Ты что, издеваешься, Серый? Давай выкладывай все! – зашипела Ольга.

– Фи, девушка, какая вы нетерпеливая, – улыбнулся Серый. – Оль, прости, я кофе возьму… Разговор долгий будет, серьезный… Ты хочешь что-нибудь?

– Только воды, пожалуй, – успокаиваясь немного, сказала Ольга.

Несмотря на то, что в этот час людей в кафе было достаточно много, Леночка, официантка, моментально подлетела к их столику и, преданно заглядывая в глаза Серому, смущаясь, приняла заказ.

– Что ты с ней сделал? А, мачо? – засмеялась Ольга.

Она вдруг посмотрела на него другими глазами: «Надо же, а он симпатичный, в нем какое-то магическое обаяние есть… Я раньше и не замечала…»

– Оля, то, что я рассказывал про себя там, в лагере, про мою жизнь, про сиротство и улицу – все это правда. Юлька, твой отец и ты изменили мою жизнь… До встречи в лагере я был просто малолетним бомжем, и меня ждала только тюрьма… Но все изменилось…

– Но как же так, почему ты не сказал, что проводник?

– А я знал? Я просто хотел украсть эту бриллиантовую балду, что висела на шее, как его там? Гильша! Все! Просто стырить! – Серый впервые за время их встречи в кафе вышел из себя. Прости, Оль. Надо рассказать все по порядку.

И он начал рассказ…

– То, при каких обстоятельствах я попал в лагерь, ты знаешь. Как я жил до этого и каким был – все правда… Я не сказал только, что видел у Гильша тот блестящий медальон, из-за которого все и произошло… В первый раз я увидел пентаграмму, когда нас, нескольких парней, таких же, как я, беспризорников и малолетних преступников, отправили в башню перетаскивать мебель… И вот я увидел этого самого главного дядьку. Днем-то он выглядел по-человечески, такой голливудский герой, только страшно надменный, на нас не смотрел, с нами не говорил. Все указания через старших по нашему лагерю отдавал… Да, но это не важно.

Короче, я и увидел у него эту бриллиантовую штуку… И все! Глаз оторвать не могу, в мозгу туман, сердце вот-вот из груди выпрыгнет. Так разволновался! Хорошо, что он внимания на нас не обращал, а то бы точно удивился моему виду. Ну вот, вернулись мы в свои бараки, я есть не могу, спать не могу, все думаю об этой штуке… Разум помутился: она должна быть моей! Еле-еле дождался утра, подскочил раньше всех и бегом к помощнику главного по нашему лагерю, что каждое утро работы распределяет. Говорю: мне в башню надо! Работать там хочу! А он посмотрел на меня своими рыбьими глазами и таким же бесцветным голосом отвечает: «Нет, по правилам лагеря нельзя дважды работать в одном и том же месте». Я давай его уговаривать, а он все, не слышит больше. Так получилось, что меня даже и на другие работы в ваш лагерь больше не распределяли. Ну, через несколько дней я вроде бы успокоился, начал соображать трезво. Нет, о медальоне я думать ни на секунду не переставал, крепко он меня держал, да… – Сережа на миг задумался, прервав рассказ, взгляд его был устремлен куда-то в даль.

– Ну, ладно, – очнулся он, – извини, задумался… Так вот, короче, теперь я обдумывал план, как этот медальон стащить, вернуться домой и продать… Да-да, конечно, продать! А зачем он мне, живущему на улице малолетнему мошеннику, у которого уже в карьерном росте все понятно: еще год-два, и тюрьма станет моим домом родным…

Вот если бы продать его! Да за него можно и пол-лимона взять! Вот я бы зажег! Свалил бы в какую-нибудь теплую и мирную страну и зажил бы припеваючи! Конечно, что такое хорошо жить, я еще не знал, и что делать с такими деньгами тоже представления не имел. Но глубоко в душе я понимал, что не смогу с ним расстаться: все – я его раб!

В тот момент у меня не было таких умных и рассудительных друзей, как вы, и поэтому все мои мысли были поглощены планом, как стащить пентаграмму…

Через несколько дней мне удалось за пачку сигарет поменяться с одним пацаном местами работы. Да, да, Юлька тоже так делала, чтобы встретиться с тобой, она мне рассказывала… Пройти в ваш лагерь я смог, попасть в башню тоже, а как же стащить медальон с шеи Гильша и как потом вернуться домой? Но я не думал о таких деталях, это было не важно. Медальон притягивал меня, я мог думать только о том, чтобы увидеть его, дотронуться до него, наконец, обладать им… Короче, ближе к вечеру я тихонечко проскользнул через маленькую дверь в башне в помещение, напоминающее подсобку, и стал ждать ночи… Я думал, что единственный момент, когда Гильш снимает медальон, это может быть его ночной сон, по крайней мере, я надеялся на это… Осталось только найти спальню и там – пентаграмму… Вот дурак, совсем разум в тот момент помутился, побрякушка эта меня просто заколдовала, – усмехнулся Серый и продолжил рассказ.

– Я дождался, когда наступит полная темнота, и вышел из своего укрытия. Сидя в подсобке, я сквозь замочную скважину заметил, что, когда ушли наши ребята, Альберт, а это был он, не запер главную дверь… Они даже охрану не выставляли! Так расслабились за несколько веков, уверовали, что находятся в полной безопасности и у них нет врагов! Еще я обратил внимание, что Гильш и его подруга, как ее звали? Эстер! Да, я вспомнил! Красотка еще та! Жалко ее, – пошутил парень.

– Короче, прости за лирическое отступление… Так вот, они из башни не выходили, значит, есть шанс выкрасть медальон. Осталось только найти спальню этого парня. Я вышел из своего укрытия. Глаза к темноте уже привыкли, и я пошел к двери, ведущей в подвал. Сперва мне показалось, что в башне полная тишина, но, осторожно спускаясь вниз по каменным ступеням, я стал различать множество звуков: стоны, плач, резкие неприятные голоса… Мурашки покрыли все тело, ноги и руки тряслись, но я упорно шел на поиски медальона. Надо было развернуться и бежать, что есть сил, ан нет, он звал меня, завладел моей волей… Вот, наконец, я различил слабый свет. На площадке были две старые, деревянные двери. Они не были плотно закрыты, и поэтому я мог различить, кто там находится. В одной из комнат я увидел Альберта и сидящего спиной ко мне человека, чье лицо скрывали бесформенная мантия и огромный капюшон. Но вскоре Альберт обратился к своему собеседнику: «Послушайте, госпожа! Надо попробовать убедить господина, что нужен запасной вариант. Нельзя все ставить на одного человека…»