Хм. Такой густой вишневый тон помады, должно быть, отлично скрывает следы поцелуев. Ой! Что-то у меня мысли этим утром все не в ту сторону…

– Чистой ауры, Ирис, Гас!

– Чистой ауры, Гейл! – отвечаем вразнобой, и я интересуюсь: – Как спалось?

– Просто прекрасно, если бы не эта гадость, – подруга красноречиво трет запястье.

– Вот! У тебя тоже рука болела? Я думала не выдержу и заору. Просто жуть какая-то. Если бы не Арес, не знаю, что бы делала.

Мое красноречие разбивается о недоумение на лице подруги.

– Да нет, ничего такого… – Гейл явно растеряна. – Немного поныло, но и близко не так, как в первый раз.

– Странно… – теряюсь я.

– Может ли такое быть, что у меня одной такой отложенный эффект? Или… Это тоже была часть испытания? Какая-то проверка?

– Похоже, у тебя еще на одну причину больше не ходить во дворец, – выражает нашу общую мысль Гас.

Гейл в это время что-то пишет в блокнотик.

– Жак сейчас будет. Я попросила его узнать по пути, как чувствуют себя другие адепты, которым поставили метку. – Гейл наливает себе чай. – Ирис, Гас прав, я тоже считаю, что тебе опасно появляться рядом с императором. Авельенец в Раадриме это… Это чрезвычайная ситуация, понимаешь? При этом полагается ввести военное положение?

– Ч-чего?! – сиплю я.

– Возможно, сработали какие-то системы оповещения, и уже ищут причастных, – добивает меня Гейл.

– Первый раз о таком слышу. Нам подобное не преподавали. Про существ и существование других планов и миров – сколько угодно рассказывали, но про авельенцев и все, что с ними связано, – ничегошеньки!

Обхватив себя руками, принимаюсь в панике метаться из угла в угол. Но вдруг осознаю самое важное и, остановившись, гляжу поочередно на Гаса и Гейл.

– Но если я не приду на экзамен, как потом докажу, что в моих действиях не было злого умысла, а появление Ареса – чистая случайность?

Если все откроется, то за кражу гримуара и запрещенный ритуал мне все равно придется ответить, но с этим я уже почти смирилась.

Друзья переглядываются и вздыхают.

– Не отговорим? – интересуется некромант у проклятийницы, как будто меня здесь нет.

– Безнадежно, – качает головой та.

– А если ее проклясть слегка? Ну там, на забывчивость или что-то такое же безобидное?

– Можно попробовать, – лениво морщит нос Гейл, словно припоминая подходящее проклятье.

– Даже не думайте!

Шум и ругательства снаружи отвлекают нас от перепалки. Прямо дежавю какое-то!

– Ой… – растерянно смотрит на нас Гейл и вдруг, всполошено пискнув, забавно семенит на цыпочках к выходу.

Шагать шире ей мешает узкое платье. Когда она распахивает дверь, мы все хором вскрикиваем от неожиданности. И я, и Гейл, и даже невозмутимый скептик-некромант выдает какую-то высокую ноту. Не отстает от нас и гость. Это не кто иной, как Жак Даманн, но почему-то с повернутой на сто восемьдесят градусов головой. Так, что на нас смотрит только его макушка.

– Гейл, Гейл, Гейл… Сделай что-нибудь, а? Я свой зад вижу! – артефактор явно на грани паники.

– Тебе больно, дружище? – Гас обходит друга по кругу. – Ты умираешь?

– Не дождешься, бро! – жалобно огрызается Рыжий. – Я не позволю издеваться тебе над моим беззащитным телом, гнусный изврат!

Гас и Гейл поспешно втягивают пострадавшего в гостиную и усаживают на диван. При этом его лицо слегка выглядывает над спинкой, как будто Жак балуется, играя с нами в прятки.

Кран-тец! От такого зрелища меня слегка мутит.

– А чего тогда орал, раз не помираешь? – запоздало интересуется некромант.

– А вы чего орали, а? Сраный ты некрос! Тебя обычно никаким умертвием не испугать, а тут визжишь будто девчонка! Вот и я за компанию. Мне-то куда страшнее. Только что башка перевернулась задом наперед, и так едва со страху не помер, и вдруг сзади ор!

– Вообще-то, спереди, – поправляет его Гас.

Тихо сползаю по стенке, беззвучно хохоча. До того нелепая ситуация! У Гейл форменная истерика, она даже всхлипывает, едва держась на стуле.

Отсмеявшись, спрашиваю:

– Гейл, ну зачем ты его так, а? Как он будет теперь артефакт переноса делать в таком состоянии?

Проклятийница растерянно запускает пятерню в волосы, и я с легкой завистью отмечаю, что ее прическа от этого совершенно не страдает. Интересно, а можно ли проклинать на что-то полезное? Возможно сделать, к примеру, «проклятие отличной учебы» или «непрерывного карьерного роста»? А что будет, если каждую волосинку проклясть мгновенным выпрямлением? Хмм…

Подруга тем временем пытается напоить водой незадачливого ведуна, снова напоровшегося на одно из ее экспериментальных проклятий.

– Это надолго? – сдавленно интересуется Рыжий.

– На несколько часов, полагаю. Я никогда не делаю такие вещи постоянными, – ответ Гейл звучит не слишком уверенно.

– Зачем тебе вообще это понадобилось именно сегодня? – злится артефактор.

Растерянная как никогда Гейл заламывает руки.

– Рыжий, ты это… прости. Сама не знаю, что нашло. Решила что-нибудь эдакое сотворить перед… Перед расставанием. Головокружительное. Чтобы запомнилось…

На этом месте смеется даже Жак, впиваясь от хохота зубами в спинку дивана и пытаясь неловко утереть об нее слезы на глазах. Выглядят его попытки нелепо и странно, отчего наш смех только получает новую подпитку.

Когда в дверь снова стучат, мы даже неспособны внятно ответить. Арес Дарро входит без спроса, словно никаких защитных заклятий на нашем блоке отродясь не бывало. И первое, что он видит – рыжий затылок Жака, сидящего на диване.

– Ромпец! – вздрагивает светлый, подавив инстинктивное желание отступить на шаг.

Слово незнакомое, но явно ругательное, это и йарху понятно.

– Оно самое, Дарро, что бы ты там ни выдал на своем тарабарском, – соглашается с ним Рыжий.

– Это вы его так за длинный язык покарали? – с нарочитым пониманием интересуется светлый.

– А что такое «ромпец»? – спрашивает Гейл Мандрейдж.

– Зверек такой. Красивый, но очень опасный, – охотно отвечает ей Арес.

– Рыжий? – бросает невзначай некромант.

– Нет, белый. Пушистый и маленький, не больше ладони.

– И чем же он тогда так опасен? – не удержавшись, интересуюсь я.

– Тем, что появляется перед снежной бурей. Как вестник скорой погибели для всего живого у нее на пути.

– И где это у вас такие бури бывают? – ехидно интересуется Жак.

– Есть места, – уклончиво отвечает Арес и переходит к главному. – Я пришел, чтобы помочь вам сделать артефакт для Ирис, но прежде предлагаю позавтракать, – он бросает скептический взгляд на затылок Рыжего. – Страдалец, ты есть-то способен или как?

– Твоими молитвами сподоблюсь, – огрызается тот.

Кивнув, Арес накрывает на стол одним небрежным движением руки. Перед нами словно из ниоткуда появляются три подноса. Гостиная тут же наполняется невероятными ароматами тушеного мяса, свежих булочек с корицей, яблок и еще всякого, отчего желудок приходит в экстаз.

– Жрачка точно не из нашей столовки! – с удовольствием тянет носом ведун. – Что там? Мне покажите! – он вскакивает, но координация у него нарушена.

Парни подхватывают его, помогая удержаться на ногах – падающий Рыжий едва не оставил нас без самого чудесного в мире завтрака. Светлый ловко разворачивает стул к столу спинкой, и парни усаживают на него Жака – лицом к еде. Наблюдать за этими манипуляциями то еще удовольствие, и мы снова не можем удержаться от смеха.

– А ему есть не вредно? – уточняю я у подруги.

– Не думаю, – не слишком уверенно жмет плечами Гейл.

Она располагается рядом, чтобы помогать Рыжему питаться. Начинаю подозревать, что для нее в этом есть какое-то особенное удовольствие.

– Да ну вас! Я слишком голоден, чтобы думать о каких-то временных трудностях, – ведун, как обычно, оптимистичен.

– О трудностях будешь думать позже. Когда все переварится, – намекает Гас. – Кстати, тебе представится уникальная возможность своими глазами наблюдать за…

Болтливого как никогда некроманта прерывает наш негодующий вопль, и не без помощи воздушных духов прилетают сразу две диванные подушки – от меня и от Гейл.

Арес только улыбается по-особенному умиротворенно, наблюдая за нами, словно матерый волк за возней толстолапых щенят.

С завтраком наша шумная компания разделывается в мгновение ока. Мы с Гасом шутливо сражаемся за последнюю булочку, и я побеждаю. Маленький воздушник успевает вырвать лакомство едва ли не изо рта у друга. В честь победы делюсь с некромантом половиной, и мы с хрустом впиваемся зубами в свежую выпечку.

– Ммм!

Стонет и негодует Жак, который не в том положении, чтобы соревноваться с нами на равных, ну а Гейл считает подобные вещи ниже своего достоинства. С последним кусочком булочки заканчивается время веселья и дурачеств. Лица друзей постепенно становятся серьезными, и я интересуюсь:

– Жак, так что насчет метки? Тебе удалось что-нибудь узнать, пока ты шел сюда?

Глава 3. В единстве – сила

Рыжий тяжко вздыхает и, сложив руки на груди, принимается рассказывать:

– По дороге я встретил целых двух боевиков, которые возвращались в общежитие после ночного кутежа. Как думаете, что они ответили мне на вопрос: «Не болела, ли у вас, парни, рука ночью?»

– Подозреваю, ничего хорошего, – усмехается Арес.

– За такую формулировку я бы тебе еще и в морду дал на всякий случай, – соглашается с ними Тамбертон-Экрю, с трудом удерживая серьезную мину на лице.

– Да я и сам понял, что ляпнул не то, поэтому не стал нарываться на… Хм. Подробности.

Хоть Рыжий ничего толком не выяснил, но даже из того, что рассказали Гейл и Гасу, понятно, «повезло» только мне.

– Ладно, не будем тратить время попусту.

За дело беремся рьяно, но где-то к обеду всем начинает казаться, что затея безнадежная. Недаром подобные артефакты в Раадриме не используются. Усугубляет все проклятие, наложенное на ведуна. Его постоянно приходится вертеть туда-сюда, отчего беднягу мутит и укачивает. Немного помогает зеркало, которое я принесла из комнаты, но этого все равно недостаточно. Как итог: шума много, смеха и ругани еще больше, а толку почти никакого.

В какой-то момент Арес отводит меня в сторону. Взяв за плечи, заглядывает в глаза:

– Ирис, не переживай только. Если что, просто позови меня на помощь, как сегодня ночью. Я приду и заберу тебя.

– Во дворце серьезная защитная система. Не думаю, что у тебя получится.

– Получится. Просто верь мне, – обнадеживает светлый.

Вглядываюсь в синие, как ночное небо, глаза и понимаю – он действительно уверен в том, что говорит. Значит, и мне стоит верить.

Мне безумно хочется к нему прикоснуться, и я позволяю себе это – веду пальцами по его груди.

– Спасибо. Но, если ты это сделаешь, о тебе сразу станет известно. Объявят военное положение, и я вряд ли смогу после такого здесь остаться. А я люблю Тенидар всем сердцем… Давай оставим этот вариант на самый крайний случай, хорошо?

– О чем вы там шепчетесь? – с подозрением интересуется Рыжий, не зная, как лучше повернуться, чтобы было удобнее подслушивать.

В тот же миг проклятие спадает. Голова ведуна, крутанувшись на сто восемьдесят градусов, с противным звуком принимает верное положение на плечах.

– Мееерзость! – передергивается некромант, с непередаваемым выражением глядя на друга. – Но я рад, что ты снова к нам лицом.

– Сам ты мерзость! – огрызается Рыжий и, приобняв Гейл за талию, просит: – Больше так не делай, ладно?

– Не буду! – розовеет проклятийница.

Стекла ее очков на мгновение запотевают от избытка чувств, но тут же проясняются, когда срабатывает защитная магия.