Конечно, запоминается самое плохое, а потому в реальности всё происходило не так мрачно, как всплывало сейчас в памяти. И те же массовые помывки устраивались не регулярно, а когда директрисе шлея под хвост попадала, да и договориться с воспитателями можно было, так что лично я только один раз туда нарвался, в самый первый поход после моего попадания в приют. Без последствий. А в остальное время шастал в местную баню, «грязнульку», где с шести до восьми утра за быструю помывку брали сущие копейки, а девочек из нашего приюта так и вовсе пускали на женскую половину бесплатно. Как минимум так утверждалось официально.

«А не наведаться ли мне как-нибудь в старый приют?» – лениво всплыла неожиданная мысль и исчезла, стоило выключить вначале горячий кран смесителя, а через пару секунд и холодный.

Хмыкнув, я вытерся и, надев чистое и халат, отправился на кухню, где меня уже ждал потрясающий омлет. Нежный, с колбаской, сыром, грибами и, конечно же, помидорами, которые наполняли блюдо вкуснейшим соком. К нему меня приучила Ольга Васильевна, пусть не имевшая кулинарных талантов юной посадской девушки, но очень старавшаяся, а уж когда, узнав мои вкусы, ещё недавно не отличавшиеся особым разнообразием, за дело бралась юная горничная…

– Алёнка…

– Да, господин? – с тревогой спросила девушка, как и моя опекунша любившая наблюдать за тем, как я ем.

– Ты так великолепно готовишь, – произнёс я, с сожалением осматривая пустую тарелку, – что однажды я не утерплю, наемся до отвала, и меня на задании схрумкают какие-нибудь монстры. Ты этого добиваешься?

– Нет… – покраснев и стрельнув в меня глазками, ответила девушка. – Не думаю, что вам, господин, грозит что-то подобное.

– Тогда я резко растолстею! – поднял я к потолку палец. – Стану круглым, как шарик. Буду поджимать ручки и ножки, а ты будешь катать мня на занятия в Академию и обратно!

Как ни странно, но воспоминания о Борисе, смешливом толстяке из нашего бывшего класса, можно сказать, моём если не друге, то приятеле, всё хвалившемся, что, поступив в академию, привезёт сюда своего суперского бульдожку, и погибшем во время ритуала садовников, совершенно не испортили настроение. А ведь это у него было такое вот «эго».

– Буду стараться изо всех сил! – не выдержав, хихикнула в кулачок девушка.

– Ладно, – я ещё раз зевнул. – Пойду-ка я посплю… Алён.

– Да, господин?

– Если кто будет искать Ольгу Васильевну, – предупредил я, уже выходя из кухни. – Она в Кремле и обещалась к вечеру.

– Передам, – изобразила лёгкий книксен девушка и быстро убрала со стола грязную посуду.

Я же дополз до кровати и рухнул в неё, заснув, как мне показалось, сразу же, как залез под одеяло. Или не сразу, потому как уже на пороге царства Морфея мне почудилось, что скрипнула дверь комнаты, и вслед за мной на перину проскользнуло что-то мягкое, нежное и очень тёплое, что я непроизвольно обнял и прижал к себе.

Снилось мне – непотребство! Белые берега лазурных озёр, у которых не видно противоположенного края, забавные деревья-столбики с раскидистым папоротником на вершине и пошлыми волосатыми яйцами, гроздьями свисающими под ним. И там мы… то с Хельгой, то почему-то с Алиной Звёздной, а то и с Алисой Уткиной творили такое…

Такое, что я знал в теории, но на практике ещё никогда не применял, но и во сне особого результата не добился. Видимо, фантазии не хватило. А неподалёку на камушке сидели Мария с Ольгой Васильевной и пили крепкий чёрный чай из водочных рюмочек, по очереди то мыча, то что-то томно неразборчиво шепча голосом Алёны. Чуть дальше танцевал какой-то странный подвижный танец наш директор, Бояр Жамбрулович, окружённый толпой белёсых монстров из канализации, и очень расстраивался, что у них так не получается.

По песочку прямо к нам подошёл грустный Саша Морозов, почему-то в закрытом рыцарском шлеме, постоял, повздыхал, представился, хотя я его уже узнал по беличьему хвосту, и пожаловался, что мы чувствуем «амбре», а он теперь нет! И посоветовал не жалеть его, а отправиться в Киев, потому как только там, на другой стороне озера, подают настоящее дефлопе. А ведь их так мало осталось в этом мире, и если мы не поторопимся, то род Карбазовых будет уже не восстановить!

Я, конечно, удивился, нафига мне восстанавливать этот род, когда у меня уже есть свой, но Хельга с волосами Уткиной, быстро одевшись в мою одежду, схватила меня за руку и потащила к дожидающемуся нас локомотиву Перевозчиков. Я начал было возмущаться, что остался голым, но Громова, тщательно ощупав моё готовое к бою достоинство, верно заметила, что если мы не поторопимся, долговязые уедут без нас, и посоветовала прикрыться меховой шапкой директора, мол, как раз по размеру будет, да он и не откажет…

Киев, к которому прямо по озеру, поперёк которого была проложена одноколейка Бажовых, перевозчики доставили нас на беседке академического ресторана «Берёзка», выглядел как Таганская Нахаловка, только с домами из золота и «Брильянтовыми дорогами» прямо на нижнем уровне. Но Хельга, превратившаяся в Нину, заявила, что боится и туда не пойдёт, потому как там её ждет серый волк, а я выполнить свой долг перед ней могу и тут! Я возразил, что здесь на нас, скорее всего, смотрят жадные лилипы, а я в шапке директора, а потому мне стыдно идти с ней в Политехнический. И именно по этой причине волк нам теперь не страшен, и опасаться следует исключительно семерых козлят!

Тут появилась Даша и, сказав, что я наконец-то поступил в начальную школу, вручила мне клёвую, большую и горячую плюшевую куклу, похожую на Алёну, которую я тут же обнял руками и ногами, а она, пытаясь выбраться из моих объятий, забавно попискивала. Наконец у горничной это удалось, однако я рано расслабился! Она превратилась в Машку! В дамской комбинации прямо как на одном из журналов, что ходили в приюте, но со шприцом в руке и почему-то в медицинской шапочке, и я понял, что проиграл!

Улыбнулась и голосом Ларисы Вениаминовны заявила, что я совсем не понимаю женщин! После чего я понял, что спутал их с Княжной Екатериной, которая голенькая стояла надо мной и, трогая пальчиком дырку в моей груди, говорила, что если не вылечить её, то земли некого нихонского Даймё «ой-забыла» отойдут водному эллементалю, в Москве начнут продавать кошек вразвес, и вообще, Садовники уедут на Луну, а это плохо для экологии Казани.

Я хотел было отказаться, сославшись на таинственные дефлопе, что есть только у волков в Киеве, но, подумав, согласился с условием, что директорская шапка останется у семерых козлят. Мне обещали, но только, если я женюсь на одном из дымчатых клонов Борислава, но я категорически отказался. Однако довольная Маша всё равно ткнула рукой с активированными чарами проклятья прямо мне в правый бицепс, и я проснулся от боли и, как мне показалось, от щелчка замка закрывшейся двери в комнату.

Естественно, в постели кроме меня никого не было. Хотя почему-то реально слегка побаливало правое плечо, которого коснулась «Машка из сна», так, будто я его отлежал, хотя при моей позе это сделать трудновато. Да и жарко было под одеялом… Словно кто-то подложил грелку! Так что я поспешил его скинуть.

За окном уже отгорел закат, но звёзд на небе пока что не наблюдалось, только полная Луна, яркая и огромная, та, на которую во сне хотели уехать Садовники, светила мягким серебром, глядя на которое странный сон, в отличие от определённого напряжения между ног, быстро уходил и забывался.

– В ванную! – скептически прокомментировал я сложившуюся ситуацию в потолок, потому как мне, хоть и раньше часто снились девочки далеко не в самых приличных и очень даже эротических видениях, но сегодня что-то прямо совсем уж накрыло. – И менять бельё…

После водных процедур я слегка размялся, прямо на месте разогревая мышцы и разгоняя по жилам кровь, а затем, приодевшись, спустился вниз, чтобы обнаружить в гостиной усталую, но чем-то довольную Ольгу Васильевну в лёгком шёлковом халатике с широким матерчатым поясом и любимых ею розовых тапочках в виде мордочек каких-то животных. Вальяжно раскинувшись в большом кресле и закинув ногу на ногу, женщина, попивая свой вечерний глинтвейн, с интересом читала «Московский Вестник», на переднем развороте которого под названием издания крупными чёрными буквами было написано «Экстренный выпуск!»

– Добрый вечер, – поздоровался я с опекуншей, устраиваясь напротив.

– Ты даже не представляешь, насколько прав, – усмехнулась Ольга Васильевна, протягивая мне газету. – Выспался?

– Угу, – ответил я, вчитываясь в главный сенсационный материал выпуска, под громким заголовком «Падение Варшавы!»

Варшава, насколько я помнил из уроков политической географии и истории от Уткиной-старшей, крупный, практически сравнимый с Москвой полис, основная часть которого располагалась на огромном летающем острове, посередине которого большое, неиссякающее озеро. Как такое возможно нам не рассказывали, подобные аномалии нечасто, но встречаются в некоторых уголках нашей планеты, и зачастую в древности именно они становились основой для новых полисов.

Естественно, в таких условиях город быстро разросся, занимая всё свободное и безопасное пространство одноэтажной застройкой, и постепенно Варшава стал «стекать вниз», перенося туда промышленные и аграрные предприятия и освобождая наверху новые жилые зоны. Землю же с парящим островом связали тысячи и тысячи ниточек подъёмников, лифтовых устройств и даже локомотивов вертикального хода.

А ещё, помнится, упоминали, с каким трудом отвоевалось небесными островитянами обитаемое пространство у Запретной Зоны. Ведь ранее, ещё лет двести назад, для поддержки собственных «мисто», местных аналогов наших посадов, им хватало десятка мощных крепостей, связанных с Полисом грузовыми платформами.

И вот теперь, три дня назад, Варшава взяла, да и «упала», а корректнее сказать, «опустилась» прямиком на свою нижнюю часть. Конечно, куда лучше для всех было бы, если бы остров действительно рухнул к Уроборосу, но и так можно было порадоваться проблемам наших извечных западных врагов, попортивших московским чародеям крови больше, чем киевляне и казанцы вместе взятые.

Причём что там произошло на самом деле доподлинно не известно. Просто в один день ранее неподвижная даже в самую яростную бурю небесная громадина вдруг начала снижаться и ровно за сутки оказалась на земле, похоронив под собой всех тех, кто не успел убраться на безопасное расстояние. Версии же случившегося выдвигались разные: кто-то кричал о диверсии Садовников, самой известной международной преступной организации, кто-то тыкал пальцем в Москву, Киев, Минск, Берлин и Краков: «Это они! Они нам завидовали!» Однако единственным достоверным фактом оставалось то, что Варшава за день лишилась большей части собственного производства, и неизвестно было, как быстро местные «вельможны паны» сумеют восстановить утраченное хотя бы до минимально возможного уровня.

– Скорее всего, в ближайшее время обвинят во всём либо нас, либо Берлин. И под шумок сравняют Краков с землёй, обобрав население и угнав большую часть простецов на строительные работы, – поймав мой взгляд, поделилась своими соображениями Ольга Васильевна. – Полис там относительно небольшой, по сути, сателлит вроде нашего Архангельска, но кланы в нём живут гордые, и связываться с ними просто так варшавцы просто-напросто не считали нужным. Не тронь – не воняет! Случившееся же, как бы это странно ни звучало, на руку и местным магнатам, и вельможным панам из Сейма, пусть даже и те, и те понесли убытки, но настоящими пострадавшими будут краковчане.

– Может быть, сами уронили? – задумчиво произнёс я.

– Вряд ли, – покачала головой кня’жна, – у нас в Кремле, конечно, сегодня выдвигали такие предположения… но уж больно неправдоподобно это звучит. Да и город, по нашим данным, лёг… с небольшим перекосом и даже треснул в одном месте, а озеро вытекло. Нет, сами они на такие жертвы ради какого-то Кракова не пошли бы. Ладно, это всё лирика! Ты мне лучше скажи, кладоискатель доморощенный. Что? Трудно было меня хотя бы предупредить? Или я такая вредная старая стерва, что закрыла бы тебя дома и никуда не пустила?

– Ну…

– Не нукай, – рыкнула она. – Не запряг! Итак, я жду объяснений, где ты был?

– Нет…

– Что «нет»? – нахмурилась женщина, сурово глядя на меня.

– Ничего я не скажу, – ответил я, глядя прямо в глаза. – Клановая тайна.