И становилось так… пусто, что ли, так холодно, бесприютно и сиротливо, словно прошла жизнь и нет больше на земле того единственного мирного, тихого уютного уголка, в который Алиса возвращалась из любых далей, из всех тяжких и трудных экспедиций, точно зная, что здесь любима, что здесь ее с нетерпением ждут, считают дни и минутки до ее возвращения, защитят и отогреют от любой беды, горя и усталости, а родные запахи и стены этого убежища укроют от всякой житейской напасти.

А теперь все – больше нет у нее приюта. Словно осиротела.

Это было реально больно, больно до слез, которых никто, кроме старых стен любимого дома, не видел, да вон еще чучела совы, подаренного деду его учеником, глядящего на нее сочувствующим взглядом желтых пластмассовых круглых глаз. И куда его? Алиса шмыгнула слезливо носом, крутя в руках ветку с сидящей на ней совой. В благотворительность? Дедушка расстроится, ученика того он любил, из него потом целый профессор вышел, дедулю помнит, поздравляет с днем рождения и Днем Победы. Да и к чучелу этому дедушка привык…

Нет, не готова пока сова к благотворительности, поедет в новое место проживания, вздохнула Алиса, пристраивая чучело в коробку номер тридцать три, внесенную в реестр под определением «Подарки-сувениры».

Вот так. Печально…

Ей казалось, что она никогда не соберется. Пришлось даже уговаривать новых хозяев квартиры перенести момент их заселения на пару дней. Ночами не спала – измотанная, вся в пыли от вещей, скопившихся по закромам антресолей и дальним углам-закутам, на нервах от процесса перевозки сразу на два разных адреса – к маме и в свою новую квартиру. И все одна – без помощников, не нашлось добровольцев.

Маман? Смешно: ха-ха, она свою идею воплотила, всеми правдами-неправдами добилась, чего хотела, а последствия вы уж сами разгребайте. Да и мама – и что-то реально делать? Даже не смешно, не юмор.

Но, честно говоря, давно привыкшая со всеми своими проблемами и делами справляться сама, Алиса ни к кому за помощью и не обращалась. Правда, Никитос предложил себя в помощники, да только чем он мог помочь – вещи сортировать? Он и сам перебирался на новое место жительства.

А потом начался суматошный переезд – быстро, быстро, быстро! Со всех сторон поторапливают – новые жильцы уже свои вещи заносят, она свои вывозит. Но и после суматошного водворения в теперь уже свою квартиру спокойствия, отдыха и времени перевести дух и хоть как-то освоиться, осмотреться в новых реалиях Алисе не перепало. Требовалось завершить все документальные оформления, прописаться на новом месте, да много еще какой суеты.

Для начала, например, не мешало бы элементарно купить кровать, чтобы на чем-то можно было нормально спать. И диван хотелось бы, и шкафы для книг, и… Со старой квартиры Алиса привезла свой модерновый рабочий суперстол, сделанный под заказ, на котором свободно и удобно размещались большой монитор с ноутбуком, а под столом – дополнительный блок питания (в том числе и автономного) и навороченный, крутейший процессор. Ну и, разумеется, офисное кресло в комплекте к столу – не менее крутое и не менее индивидуальное, также сделанное на заказ специально для нее. И еще немного мебели: комод, пару новеньких стеллажей для документации, несколько стульев и небольшой журнальный столик. Остальная мебель отправилась к бабуле с дедулей.

Так, значит, будем обзаводиться мебелью. Что у нас первым пунктом? Правильно – кровать. Хотя, собственно, не она была столь важна сама по себе, а матрас, который Алиса выбрала без затей и заморочек – самый лучший, в одной из крутых специализирующихся на ортопедических матрасах и подушках фирм. Дорогой, зараза, но он того стоил. За время, проведенное в экспедициях, Алиса так намаялась на разных походных кроватях, полатях и лежанках, а порой и просто в спальном мешке в палатке, что давно держала в голове конкретную четкую установку: у нее просто обязано быть самое удобное, самое приятное и ласковое ложе для сна, в которое падаешь – и ты в раю на облаке, обволакивающем и нежно поддерживающем тебя со всех сторон.

И уже через неделю, впервые оставшись ночевать в своей новой квартире, блаженствовала в новой кровати, на замечательном матрасе, воплотившем все ее мечты о счастливом, уютном сне.

Ну как блаженствовала – пока только привыкала.

На следующий день после кровати доставили и новый холодильник, который неплохо бы было использовать по назначению, а именно – охлаждать продукты для их более длительной сохранности. Продукты, которые не мешало бы купить. Вообще-то, много чем требовалось обзавестись, и логичнее и проще всего заказать доставку, тем более список необходимого Алиса составляла всю последнюю неделю, каждый день внося в него новые дополнения.

Но, подумав, решила, что, пожалуй, повременит с заказом. Завтра она уезжает на Байкал на научную станцию, проводить важные исследования по своей теме, и заниматься сегодня хозяйственными проблемами и мелочами не было никакого настроения, желания, да и элементарно времени и сил.

Честно говоря, измотала ее вся эта суета с переездом до незнамо чего – выше головы. Реально достало. И заморачиваться в данный момент еще и какими-то закупками – нет уж, хватит, она даже холодильник не стала включать. А смысл? Решила сходить в ближайший супермаркет, благо таковой имелся недалеко от дома, купить что-нибудь на ужин и кое-что в дорогу, так, по мелочи.

Ага. Вы много знаете таких правильно-продуманных граждан, которые, посещая огромный супермаркет, ограничиваются тремя-четырьмя покупками строго по составленному заранее списку – и ни-ни больше!

Ну, а то ж. В принципе, когда ей требовалось, Алиса вполне умела ограничиваться покупками, которые наметила заранее, ну и «что-нибудь к чаю», но не более двух наименований. Ну ладно, иногда трех. Да легко – ученые мозги и рефлексы не подводили. Но сегодня вечером как-то расслабилась, первый раз за последние суматошные полтора месяца вдруг почувствовав и осознав, что глобальное, казавшееся вначале неподъемным дело таки сделано и завершено, можно уже никуда не бежать, не торопиться, отпала необходимость решать сразу сто дел одновременно. Вот и бродила неспешно между рядами с продуктами, прикидывая, что бы такого себе приготовить, чем порадовать-побаловать.

– Мне вот этот кусок.

Рассматривая продукцию за стеклом огромного рыбного отдела, Алиса услышала вдруг знакомый голос и даже вздрогнула от неожиданности.

Или это у нее глюки, что ли, от усталости? Она ведь последние дни часто его вспоминала и вот только что, прямо сейчас, думала именно о нем. Подалась немного вперед к витрине, посмотреть… Нет, не ошиблась. И не глюки. Действительно он, через три человека в очереди перед ней покупает стейки семги.

Она стояла, смотрела, как он принимает у продавщицы пакет с рыбой, как кладет его в тележку и, покатив ту впереди себя, медленно отходит от прилавка. Алиса не сводила с него глаз, как завороженная, и чувствовала странное, какое-то искристое, щекочущее тепло, образовавшееся в груди и медленно растекающееся оттуда по всему телу. Даже жарко стало.

Конечно, он ее не заметил – шел вдоль отдела кулинарии, рассматривая выставленную в витрине продукцию, а Алиса все провожала его взглядом и не могла никак решить: подходить или нет?

– Девушка, вы будете двигаться? – спросил недовольным тоном мужчина, стоявший за Алисой в очереди.

– Да, – ответила ему и себе, отходя от стеклянной витрины.

Да, она будет двигаться. А, собственно, в чем дело-то? Почему не поздороваться с хорошим человеком и давним другом? Очень давним.

И, наддав шагу, двинулась ему вдогонку.

– Денис! – радостно улыбаясь, окликнула она мужчину.

Услышав окрик, тот замер на какое-то короткое мгновение и, резко обернувшись, чуть прищурившись, посмотрел на приближавшуюся к нему девушку.

– Привет, Ёлкина, – не фонтанируя, прямо скажем, особой радостью от встречи, дежурно улыбнувшись, поприветствовал он.

– Ты что, Кедров, не рад меня видеть? – как прежде, мгновенно прочувствовала его настроение Алиса.

– Отчего же, – возразил тот, добавив чуть больше тепла в улыбку и голос, – рад, просто не ожидал тебя встретить. – И грамотно соскочил с темы: – Прекрасно выглядишь, Ёлкина. Как всегда, красавица!

– Стараюсь! – рассмеялась Алиса. Она испытывала какую-то замечательную, светлую радость от этой встречи и рассматривала его с удовольствием. – Ты тут в гостях у бабушки?

– Бабушка умерла, – посуровел лицом Денис.

– Как?! – обескураженно воскликнула Алиса, мгновенно расстроившись, машинально прижав ладошки к губам, и переспросила-выговорила потрясенно, всматриваясь ему в лицо: – Как? Она же не старая совсем?

– Да, не старушка. Три года назад инсульт у нее случился. Всего семьдесят три года ей было, – пояснил Кедров.

– Как же так? Бабушка Анюшка умерла? – все прижимая ладошки к лицу, не замечая, как наливаются слезами глаза, попеняла она вдруг Денису, словно тот мог что-то поделать или как-то исправить это горе. – Ну как такое возможно? Она же такая замечательная, такая светлая… Чудесная! Я ее так любила…

– Она тебя тоже любила, – с промелькнувшей и быстро угасшей улыбкой ответил он.

– Господи, как же жалко! – все не могла отойти от потрясения и расстройства Алиса. И вдруг спросила: – И что ты здесь тогда?

– Я теперь здесь живу, – отчего-то не стал уклоняться от прямого ответа Кедров.

– В ее квартире? – уточнила Алиса, смахивая все же выкатившиеся слезы с глаз.

Но, справившись с первым потрясением, быстро взяла себя в руки, успокоилась немного.

– Да, – коротко ответил Денис, сразу же пожалев, что зачем-то сказал ей про свое место жительства.

Хотел было задать встречный вопрос о том, а что ее занесло в эти края, но девушка его опередила.

– Тогда мы соседи, – улыбнулась она сквозь грусть. – Я теперь тоже здесь живу, в двадцать девятом доме, через два от твоего. – И помрачнела, признаваясь: – Все думала на днях бабушку Анюшку навестить, да с переездом этим, суетой все некогда было. Теперь вот и не навестишь…

И вдруг, как-то внезапно и совершенно неожиданно – для себя, для него, – расплакалась. Как, почему, с чего бы уж так-то расстраиваться? Но что-то перехватило в горле, и полились слезы, так вдруг жалко и тяжко стало, и…

Да что такое-то?!

Она резко отвернулась, прикрыла глаза ладонью, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, в горле хлюпало, и что-то тихонько поднывало у сердца… Она ведь на самом деле думала о бабушке Анюшке, когда соглашалась на эту квартиру, радовалась и дивилась, что так ей свезло, что теперь будет рядом с ней жить, и собиралась в гости…

– Э-э, Ёлкина, – подивился столь бурной реакции девушки Денис, – ты чего?

– Да… – махнула она рукой, не в силах что-то объяснить.

Наверное, сказалась накопившаяся за полтора месяца усталость и нервное напряжение, а может, не только полтора месяца, а все последние годы было чему накапливаться, и этот мамин кульбит, когда та очередной раз благополучно позабыла и не приняла в расчет и внимание дочь и ее жизнь, ее интересы, а может…

– Ну ты чего, Ёлкина, – уговаривающим тоном попенял Денис. Притянул вдруг к себе, так, что она уткнулась носом в куртку у него на груди, и обнял, подбадривая.

– Анюшку так жалко, – призналась слезливо Алиса. – И себя, без нее.

– Да, жалко, – согласился он и, погладив ее по голове, задумчиво добавил, повторив за Алисой: – И себя без нее тоже жалко.

Постояли. Очень искренне разделив скорбь по светлому, замечательному человеку и своему ушедшему, далекому, теплому прошлому.

Честно разделили.

– Я бы предложила тебе посидеть, вспомнить ее, помянуть, это надо обязательно сделать. – Алиса отодвинулась от груди Дениса, всматриваясь в его лицо. – И вообще поговорить. Мы ж не виделись… А сколько мы не виделись, Кедров? – призадумалась она.