Татьяна Михаль: Беременна не по правилам, или Цена одной ошибки

Татьяна Михаль

* * *

Пролог

Дисклеймер: Настоящим Автор уведомляет, что события, герои, а также присущие им особенности мировоззрения полностью вымышлены. Любые совпадения с реальностью являются случайными.

* * *

– Вы понимаете, чем нам грозит допущенная ошибка? Да и как можно было перепутать биоматериалы?

– Я осознаю последствия, Роман Александрович. Но всё уже произошло, и сейчас нам нужно думать, как решить возникшую проблему.

– Светлана, вы называете данную ситуацию проблемой? – мужчина подался вперёд и зло произнёс: – Это не проблема. Это катастрофа.

– Простите, Роман Александрович, эмбриолог, допустившая ошибку, будет наказана по всей строгости.

– Мне нет дела до эмбриолога. Ошибка уже совершена! Как мне сообщить Ладомирскому Руслану Германовичу, что суррогатная мать, которую он так долго выбирал, носит не его ребёнка? А Ждановой Тамаре Юрьевне, которая тщательно подбирала донорский материал и так тяжело проходила все этапы ЭКО, что скажем?

Координатор донорской программы и репродуктолог в одном лице вздохнула и кивнула, пытаясь выглядеть спокойной и уверенной, хотя она жутко волновалась и боялась за своё место. В произошедшем тоже была её вина – не надо было давать новенькому эмбриологу этих клиентов. Но откуда она могла знать, что биоматериал, который получила по ошибке Тамара Юрьевна, принадлежал самому Ладомирскому?!

– Вы понимаете, что Ладомирский сотрёт нас в порошок? Засудит и обдерёт до нитки! Но Бог с ними, с деньгами – компенсацию в любом случае придётся выплачивать обоим. А вот репутация? Нашу репутацию, нарабатываемую годами, обелить будет невозможно! Ладомирский об этом позаботится. Но самое главное – что теперь будут делать эти двое, как они буду жить? Светлана, вы задумывались над этим вопросом?

– Я не знаю… Может, совместная опека их устроит?

– Ладомирский не позволит этой женщине оставить его ребёнка, – мужчина нахмурился. – С другой стороны, наше законодательство достаточно лояльно в делах об искусственном оплодотворении. Если Жданова решит не отдавать ребёнка, то суд примет её сторону. Но нам не стоит забывать о Ладомирском и его возможностях. Если он захочет, то законодательство будет изменено в два счёта.

Светлана вздохнула и развела руками.

– Можно предложить Тамаре Юрьевне выносить этого ребёнка, отдать Ладомирскому, а ей сделать повторное ЭКО с самым лучшим донором «Донорского банка».

Худое лицо напротив, помрачнело.

– Не вздумайте такое предложить Тамаре Юрьевне.

– Тогда какой выход, Роман Александрович? Хотя…

– Что? – мужчина поднял на сотрудницу потерянный взгляд.

– Возникла мысль! А что, если не сообщать им об ошибке?

– Однозначно нет. Ладомирский после рождения ребёнка может сделать тест на отцовство. Да что я вам объясняю? Вы взгляните на характеристики донора Ждановой и самого Ладомирского. У них несовместимые группы крови! Последствия нашего молчания могут быть наихудшими. Нужно пригласить наших клиентов и обоим сообщить о случившемся. И тогда вместе будем думать и искать выход из сложившейся ситуации.

– Думаете, он у них есть?

– Не знаю, Светлана… Не знаю… – мужчина на секунду прикрыл глаза и произнёс: – Позвоните Ладомирскому и Ждановой и согласуйте с ними встречу в нашем центре.

– Хорошо, Роман Александрович.

Светлана покинула кабинет директора, и тогда мужчина произнёс в пустоту:

– Впервые за пятнадцать лет работы я сожалею, что обе женщины забеременели с первого протокола ЭКО.

Глава 1

* * *

– Может, всё-таки расскажете, что произошло? – в очередной раз, но уже жёстче спросила репродуктолога Светлану Трофимовну. – Вы сами прекрасно знаете, что мне нельзя волноваться.

– Простите, Тамара Юрьевна, но я не могу сказать. Вам всё расскажет директор клиники – Роман Александрович.

Поджала недовольно губы, но последовала за женщиной вдоль длинного коридора, стены которого были увешаны фотографиями счастливых родителей и детей. Пройдя по нему, мы остановились у кабинета директора.

– С вашим плодом всё в порядке, как и с вашим здоровьем, – произнесла вдруг Светлана и натянуто улыбнулась. – Ваша беременность протекает идеально.

– Благодарю за эту новость, – ответила ей сухо.

Светлана коротко постучала в кабинет своего начальства и нажала на ручку.

Я вошла, и дверь за мной тут же закрылась, словно отсекала от внешнего мира.

Что за мысли?

Оглядела кабинет директора клиники.

В центре стоял большой прямоугольный стол буквой «Т» из полированного тёмного дерева, разрезающий комнату пополам на две стороны. Во главе сидел сам директор и явно нервничал.

И тут моё внимание привлекло одно из кожаных кресел для посетителей. В нём кто-то сидел, отвернувшись от двери, и тихо разговаривал по телефону.

– Доброе утро, Тамара Юрьевна. Благодарю, что нашли время для нашей встречи. Присаживайтесь, – вежливо произнёс директор клиники. – Хотите воды, чаю?

– Нет, спасибо, – ответила ему и плавно опустилась в соседнее кресло.

Сумочку аккуратно повесила на подлокотник кресла и покосилась на своего соседа. Тут мои брови буквально взлетели от изумления.

Ого! В кресле сидел один из самых богатых холостяков города – Руслан Ладомирский. Это был мужчина, за которым, по слухам и сплетням, разносимыми СМИ, охотилась каждая светская львица. Многие олигархи пытались выдать замуж за Ладомирского своих дочерей, чтобы провести слияние двух компаний. Но тридцативосьмилетний мужчина не стремился связывать себя узами брака, о чём не раз и не два сообщал в своих интервью.

И нет, он не гей, а гетеросексуал. Ладомирский держал рядом с собой одну женщину ровно сезон, а потом появлялся в обществе уже с новой пассией, которая наивно верила, что уж она-то сможет очаровать холодного и циничного мужчину и пойти с ним под венец.

Ладомирский завершил телефонный разговор и повернулся в мою сторону. Мужчина медленно осмотрел меня с ног до головы.

Я дружески улыбнулась ему.

Холодное, почти презрительное выражение лица Ладомирского ясно дало понять, что он решил, будто я одна из тех женщин, что охотятся за ним самим и его состоянием.

Пф! Больно надо.

Хотя я не могла не отметить его обаяние.

Что уж говорить, Ладомирский был обворожительно красив. Коротко стриженные тёмные волосы, высокий лоб, прямой аристократический нос и тёмные глаза. Тёмно-синий костюм от известного итальянского дизайнера идеально сидел на мужчине и не скрывал мощной спортивной фигуры.

«Такой генофонд зазря пропадает», – промелькнула в голове мысль.

– Роман Александрович, моё время слишком дорого стоит, чтобы терять его на молчаливые встречи. Может, соизволите уже сообщить суть этого собрания? – спросил Ладомирский.

Он покосился на меня и поджал свои грешные губы.

От звука его голоса у меня на секунду перехватило дыхание – глубокий, низкий, с хрипотцой и очень опасный. Невольно вздрогнула и передёрнула плечами. Это не укрылось от Ладомирского.

– Разговор предстоит не из лёгких, и прежде чем я начну, может быть, вам что-нибудь принести? Вода, чай, кофе? – поинтересовался Роман Александрович.

– Нет, – ответила я.

– Кофе, чёрный, без сахара и сливок, – потребовал Ладомирский.

И таким тоном произнёс, будто он настоящий царь. Я поморщилась и решила лучше полюбоваться своим свежим маникюром. Акцентировать внимание на этом мужчине не стану – он относился к тому типу людей, которые получали то, что хотели, причём по первому же требованию. И никакие возражения неприемлемы!

Ожидание кофе для его величества Ладомирского прошло в тягостном молчании. Но, слава Богу, секретарша принесла довольно быстро чашечку чёрного напитка и поставила на стол перед мужчиной. Ненавязчиво коснулась его плеча своей рукой, стараясь привлечь внимание, но лишь заработала злющий взгляд директора и мою усмешку.

– Спасибо, что пришли, – начал Роман Александрович. – Мы попросили встретиться с вами двумя лично по причине произошедшего недоразумения в нашей клинике.

Ладомирский сидел как каменное изваяние, даже к своему кофе не прикоснулся. А вот я занервничала.

Какого чёрта происходит?

* * *

– Наша клиника заранее приносит извинения… – директор замолчал, наблюдая за нами, сидевшими в кабинете, выполненном в современном стиле, и ожидали услышать некую важную новость. Мужчина тяжело вздохнул и продолжил: – Произошла чудовищная ошибка. Наша сотрудница перепутала биоматериал и…

– И-и-и? – угрожающе произнёс Ладомирский, прищурившись.

– Теперь вашего ребёнка, Руслан Германович, носит под сердцем Жданова Тамара Юрьевна…

Директор перевёл взгляд на меня, а смысл сказанных слов от меня как-то ускользнул.

– Тамара Юрьевна, вам провели протокол ЭКО с материалом Руслана Германовича Ладомирского. А женщина, что должна была выносить вашего ребёнка… Ей досталось семя донора, которого выбрала Тамара Юрьевна.

Мой ребёнок – это ребёнок Ладомирского? Что за чушь он несёт? Как они могли перепутать материалы?

Положила руки на плоский ещё живот, словно защищая малыша от этих странных мужчин, и с ужасом взглянула на Ладомирского.

Он положил свои большие ладони на стол и ударил по нему.

– Вы что наделали?

Его голос – сама угроза.

– Знаете что, это не просто возмутительно, это чудовищно, – поддержала я Ладомирского рассерженным тоном. – И как вы вообще посмели рассказать о том, кто донор? Мне бы неплохо жилось, не знай я, кто отец моего ребёнка!

Я ожидала услышать любую, самую страшную новость, начиная от того, что донор, чью сперму приобрела, оказался носителем какого-нибудь генетического заболевания, заканчивая тем, что с моей беременностью что-то не так. Я мысленно подготовила себя к худшей ситуации, но такого поворота событий уж точно не ожидала.

Я рожу ребёнка Ладомирского… Даже в страшном сне мне не могло такое присниться. И как мне теперь жить с этой мыслью?

Как-как? Как и раньше.

– Тамара Юрьевна, Руслан Германович, мы понимаем, что ситуация неординарная и более того – сложная, но мы бы хотели помочь вам обоим, – залебезил директор клиники.

Он серьёзно? Как он собирается нам помочь? А что будет с той женщиной и её ребёнком?

Посмотрела на Ладомирского.

Мужчина откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня другим взглядом – оценивающим. Его практически чёрные глаза, казалось, могли прожечь меня насквозь. Не дождётесь, Руслан Германович. Я вызывающе вздёрнула бровь, не отводя глаз.

А знаете что? Да плевать на то, что донором спермы оказался Ладомирский.

– Сколько ей лет? – неожиданно спросил он директора клиники.

Роман Александрович открыл было рот, чтобы ответить, но я его перебила:

– У меня лично спросить не судьба? Нет?

Ладомирский прищурил глаза и холодно ухмыльнулся:

– Так сколько же?

Я склонила голову и хотела ответить в духе «сколько есть – все мои», но подумала, что этот мужчина вряд ли оценит юмор. Тем более в такой ситуации.

– Тридцать три, – произнесла уверенным тоном.

– Тридцать три, – повторил задумчиво Ладомирский и посмотрел на директора. – Суррогатной матери, которая должна была родить моего ребёнка, двадцать пять лет. Мне нужен полный отчёт о здоровье этой женщины. Если окажется, что имеются хоть какие-то отклонения в развитии плода – прервите ей беременность.

– Что? – опешил Роман Александрович.

– Вы в своём уме? – разозлилась я и подскочила с кресла. – Это мне нужно знать, каково состояние вашего здоровья, так как это мой ребёнок! И не смейте тут сидеть и указывать, кому и что делать! Мой ребёнок – и точка!

Я посмотрела на Романа Александровича.