– Я была ужасно напугана. Ваш сын даже спел мне детскую песенку, чтобы я немного успокоилась. Затем, он куда-то отошёл и вернулся в комнату с ножницами в руках. Далее я помню только как…

Перед глазами Ми Со промелькнула одна картина. В памяти пронеслась сцена того, как чёрные ножницы с рисунком голубей на ручках что-то перерезали. Вот только что? Этого Ми Со не смогла разглядеть.

– Запомни раз и навсегда, секретарь Ким. Никогда, слышишь, никогда не используй кабельные стяжки. После некомпетентных людей они стоят на втором месте в моём списке самых ненавистных вещей в мире.

– А можно узнать, почему вы их так ненавидите?

– По той же причине, по которой ты боишься пауков.

«Мне больно. Очень больно, Ми Со… Я больше не в силах терпеть эту боль…» – в голове Ми Со раздался голос того мальчика. Она очнулась от воспоминаний только тогда, когда услышала громкие всхлипывания госпожи Чхве. Жена президента плакала навзрыд, закрыв лицо обеими руками, но, взяв из рук девушки салфетки и вытерев ими слёзы, она попросила снова продолжить рассказ:

– Я… Я в порядке, не волнуйся. Рассказывай дальше… Прошу…

Но Ми Со больше нечего было добавить. Она поделилась всеми своими воспоминаниями, которые у неё остались о том событии.

– Когда ваш сын проводил меня до дома, он пообещал, что мы снова встретимся. И сильно хромая, отправился куда-то. Кажется… он был одет в клетчатую коричневую рубашку и джемпер белого цвета.

Из глаз госпожи Чхве градом полились слёзы. Она снова разрыдалась, прикрыв рот руками, словно её терзала нестерпимая боль. Затем, заставив себя улыбнуться сквозь силу, она заговорила:

– Это был не джемпер, а кардиган. Дизайнер Чон Чхве Бон лично сшил его для него. Мы даже не просили его об этом, он сам проявил инициативу, сказав, что хочет создать новый дизайн для нашего мальчика. Ой-ой… Нехорошо хвастаться своим собственным сыном, но каким же красивым ребёнком он был, ты себе даже не представляешь! Господин Чон даже не захотел брать с нас плату, сказав, что ему достаточно уже того, что такой невероятный ребёнок будет носить его одежду. Но я всё равно потом отправила ему подарок вместо денег. Наш мальчик… он… он был особенным с самого детства. Мы всегда думали, что это просто подарок свыше, а не дитя. Поначалу нам казалось, что он просто быстро развивается, но с каждым годом он всё больше и больше отличался от своих ровесников. Разница была просто колоссальной! Этот ребёнок выделялся везде, где бы ни появлялся.

Ми Со внимательно вслушивалась в каждое слово, и вдруг выражение её лица едва заметно изменилось.

– Даже не могу передать словами, каким хорошеньким он был, когда выходил тем утром в своей новой одежде и с рюкзачком в руках. Он был настолько красивым ребёнком, что мне даже жалко было выпускать его на улицу… В какой-то момент мне показалось, что на улице холодновато для такого наряда, но пока думала над тем, во что его можно переодеть, он уже вышел из дома. Я тогда ещё подумала, что ничего страшного не случится и что он не замёрзнет за пару часов в школе…

Госпожа Чхве снова заплакала, задыхаясь от нехватки воздуха.

– Мне надо было… Надо было остановить его. Вернуть домой и переодеть в тёплую одежду, не думая о каких-то там дурацких дизайнерских нарядах!

Немного успокоившись, она снова продолжила:

– Те злосчастные три дня я ни на секунду не сомкнула глаз. Я не знала, потерялся ли он или его забрал какой-то незнакомец, но я молила лишь об одном… Чтобы кто-нибудь надел на моего малыша хотя бы тонкую курточку! Мне постоянно казалось, что я слышу его голос, как он зовёт меня и плачет, что умирает от холода. Я думала, что просто сойду с ума за эти бесконечно длинные три дня.

Ми Со крепко сжала руки госпожи Чхве, которая всё продолжала громко плакать навзрыд.

– Он и сейчас ненавидит морозы. Он с самого детства плохо переносил холод, но после того случая стал мёрзнуть ещё больше. Каждый раз, когда температура на улице падает, у меня всегда так болит сердце… Так болит…

Ми Со вздохнула и ещё сильнее сжала руку жены президента, но за время их разговора её ладонь заметно похолодела.

В гостиной наступила тишина: не было слышно ничего, кроме равномерного тиканья настольных антикварных часов.

Вдруг Ми Со осторожно заговорила:

– Вице-президент никогда не говорит о семье. Поэтому я даже и не подозревала о том, что произошло с Сон Ёном.

– Ён Джун когда-нибудь рассказывал о своём детстве?

Девушка довольно надолго задумалась, но затем отрицательно покачала головой и ответила:

– Нет. Единственное, о чём он рассказал, так это своей любимой собаке, которую он воспитывал.

– Ах да. Биг-Бэн-Андромеда-Супер-Нова-Соник.

Ми Со чуть не рассмеялась, когда при такой напряжённой атмосфере услышала это имя. Она не могла поверить, что госпожа Чхве сумела произнесла его полностью, но жена президента потёрла покрасневший от слёз нос и, мягко улыбнувшись, продолжила:

– Доброе было создание. Они с Ён Джуном проводили вместе каждую свободную минуту. Между ними была особая связь.

– Я думала, что он пошутил насчёт такого замудренного прозвища. Неужели он и вправду его так назвал?

– Все в нашей семье называли его просто Счастливчик. Кроме Ён Джуна, естественно.

– Ах вот оно что. А я уж было испугалась.

– Только сохрани это втайне от него, пожалуйста.

Ми Со прикрыла рот рукой и тихонько рассмеялась, а госпожа Чхве улыбнулась вслед за ней.

– Счастливчик был собакой-терапевтом. Его привезли к нам из Швеции по личной просьбе президента Ли.

– Что-что? Собака-терапевт?

«Что-то тут не так. Ён Джун сам придумал прозвище питомцу, да и госпожа Чхве утверждает, что между ними была особая связь, значит, эта собака была привезена специально для того, чтобы утешить вице-президента. Но в этом нет никакой логики. Ведь любой скажет, что больше всего в поддержке и утешении нуждается ребёнок, пострадавший из-за похищения», – эти мысли никак не укладывались в голове Ми Со.

– Госпожа Чхве… Простите меня за бестактный вопрос, но… Вице-президент говорил, что потерял память в детстве. Каким образом это произошло?

Взгляд жены президента вдруг затуманился. Она была не в силах ответить на вопрос и лишь смотрела рассеянным взором в одну точку. Её тело пробрала внезапная дрожь, словно она вспомнила о том, о чём не хотела говорить.

– Наша семья после этого была на грани катастрофы, а беззаботные счастливые дни напрочь стерлись из памяти. Каждый день напоминал сущий ад, ведь Сон Ёна и Ён Джуна невозможно было держать вместе в одном помещении. Сон Ён сразу кидался на брата, стоило тому только попасться ему на глаза. А Ён Джун был полностью потерян и лишь смотрел на него стеклянными глазами, как дурачок. За этим невозможно было наблюдать, а сеансы с психотерапевтом не давали никакого эффекта. Мне было страшно от одной только мысли, что нам придётся провести всю жизнь в этом кошмаре. И самое страшное, что я ничего не могла с этим поделать. Мне оставалось только плакать и ждать, когда же это всё наконец закончится. И вот, однажды Ён Джун упал в обморок за завтраком, а когда очнулся, то уже ничего не помнил. Но если быть точнее – он напрочь забыл обо всём, что произошло с того дня до момента потери сознания. Словно кто-то как по волшебству стёр его воспоминания ластиком.

– Вот оно что…

– И в момент, когда Ён Джун потерял память, всё неожиданно встало на свои места. Это стало буквально чудом для нашей семьи!

Услышав эти слова, единственное, что почувствовала Ми Со, так это странное ощущение несостыковки. Что-то здесь явно было не так.

«Неужели все проблемы могли в один миг решиться из-за потери памяти всего одного члена семьи? Разве это не странно? Что же там на самом деле произошло?» – размышляла она.

– С того дня наша жизнь вновь вошла в спокойное русло. Конечно, я чувствовала что-то неладное, но я так боялась, что мы снова окажемся в том аду, что всеми силами старалась всё отрицать. Да, так и было. Возможно… Если бы… Возможно тогда бы Ён Джун…

Ми Со всё-таки решилась озвучить вопрос, который так и просился наружу из глубины души под огромным грузом сомнений.

– Госпожа Чхве… А вы уверены, что в тот день был похищен именно Сон Ён? Возможно ли, что на самом деле это был…

Взгляд жены президента нервно забегал из стороны в сторону. Она застыла на несколько мгновений, а затем резко посмотрела в глаза Ми Со и сказала:

– Если ты и вправду была тогда вместе с Сон Ёном… То что сейчас? У тебя проснулись к нему чувства? Если бы он предложил тебе встречаться, ты бы согласилась?

Ми Со покачала головой и уверенно ответила:

– Всё это было так давно. Я не могу так сразу влюбиться в человека только лишь из-за далеких воспоминаний. К тому же я уже с вице-президентом…

Ми Со вдруг замолчала, оборвав себя на полуслове и резко покраснев, и следом начала размахивать руками.

– Что… с вице-президентом?

– Нет-нет, ничего. Я не это хотела сказать…

Ми Со начала судорожно избегать взгляда жены президента, но госпожа Чхве с неожиданно с облегчением выдохнула, хотя её глаза были до сих пор мокрыми от слёз.

– Вот оно что. Слава Богу, гора с плеч.

Женщина крепко взяла Ми Со за руку, но в этот момент за дверью послышался звук шагов и громкий энергичный голос. Это был Сон Ён.

– Мама! К нам в гости пришла Ми Со?

Он без стука распахнул дверь и прямиком прошёл в гостиную с неимоверно радостным выражением лица. Несмотря на холодную погоду, похоже, он только что вернулся с пробежки, так как был одет в спортивные шорты и футболку, а все его тело покрывали капельки пота. Как только девушка его увидела, тень сомнения опять промелькнула в её глазах.

– Ого! Ты действительно пришла? Ми Со, почему ты не предупредила меня, что собралась к нам в гости?

Сон Ён мигом подскочил к ней и схватил её за руку, а затем лихорадочно затряс её ладонь вверх и вниз.

– Добрый день. Я приехала по поручению вице-президента и всего-навсего задержалась, чтобы выпить чашечку чая с госпожой Чхве.

Ми Со встала, чтобы поздороваться с Сон Ёном, и уличила момент, чтобы пристально рассмотреть его ноги. На крепких лодыжках не было ни единого следа от верёвок.

– Ты же останешься с нами на ужин?

Ми Со с улыбкой ответила на дружественный вопрос Сон Ёна:

– Мой рабочий день ещё не закончился. Мне нужно вернуться в офис как можно быстрее.

– Всё в порядке. Я позвоню Ён Джуну и предупрежу его, что ты…

Но вдруг госпожа Чхве внезапно встала с места и решительным тоном прервала речь сына:

– Разве можно так бесцеремонно отвлекать занятого человека? Ми Со надо поскорее вернуться в офис, а тебе не помешало бы отправиться в душ!

Сон Ён, цокнув языком, с досадой вздохнул, а затем повернулся к Ми Со, одарив её своей самой ослепительной улыбкой, и помахал рукой в прощальном жесте:

– Я позвоню тебе в следующий раз.

Ми Со лишь доброжелательно улыбнулась ему в ответ, и Сон Ён быстро зашагал прочь из гостиной. Девушка проводила его пристальным взглядом, и как только он испарился за широкой дверью, быстро повернулась к жене президента и сказала:

– Госпожа Чхве, мне тоже пора идти.

– Прости за сегодняшнюю встречу.

– Ну что вы! Привезти документы – моя обязанность. И мне было совсем нетрудно.

– Нет, правда прости. Я действительно хочу попросить у тебя прощения. А так же…

Ми Со растерялась, так как понятия не имела за что госпожа Чхве всё пытается извиниться. А между тем глаза матери Ён Джуна снова наполнились слезами.

– Честно говоря… причина, по которой я тебя сегодня позвала… Я просто хотела поблагодарить тебя за то, что ты была рядом с моим сыном в тот день.

Ми Со понимала, что под словами «с моим сыном» госпожа Чхве имела в виду Сон Ёна. Но это не отменяло того, что её слова прозвучали подозрительно странно.