И одновременно задвигался внутри меня, сначала плавно, вызывая нестерпимые болевые ощущения, потом немного быстрее, и я громко застонала в его губы, не прекращая поцелуя.

– Т-ш-ш, тише… – ещё несколько мощных толчков, и внезапно все закончилось.

Он резко вышел из меня, подарив чувство облегчения, и в следующую секунду на мой живот полилась тёплая вязкая жидкость…

– Ты потрясающая, моя девочка… – прошептал он мне в ушко с тяжёлым дыханием, подарил ещё один влажный поцелуй в губы, и плавно отжавшись, поднялся с кровати.

* * *

Вот и все. Я стала женщиной. Детство ушло безвозвратно, и назад дороги нет. Прости меня, мамочка.

Не знаю, откуда вдруг взялось это отравляющее чувство невыносимой тоски и грусти.

Я лежала на кровати, и боялась пошевелиться, ведь он приказал не двигаться, перед тем, как уйти в ванную. Я знала это, потому что он не прикрыл за собой дверь, и оттуда был слышен шум воды. Не то, чтобы я настолько фанатично выполняла его приказы, просто еще и следы страсти на моем животе при самом малейшем движении опасно покачивались, грозя стечь вниз и испачкать белоснежную постель. И под рукой не было ничего, чтобы вытереться, поэтому я продолжала послушно лежать, чувствуя, как горячие слезинки скатываются по вискам и затекают мне прямо в уши.

Отчего на душе такая тяжесть? Внизу все щипало и саднило, ощущение не из приятных, но дело было совсем не в этом. Или это был просто нервный срыв из-за пережитого шквала эмоций? Ещё и странная обида оттого, что он ушёл, и оставил меня здесь одну…

Но, к счастью, он пробыл в ванной совсем недолго, а когда вернулся, я поспешно вытерла лицо, и робко улыбнулась ему, чтобы он ничего не заметил. Однако он все равно почему-то нахмурился.

Медленно обошёл кровать, и, не проронив ни слова, принялся стягивать с меня чулки, которые до сих пор оставались на моих ногах. Я не стала возражать, но в груди забилась новая паника – он что же, хочет продолжать?

Покончив с чулками, он потянул за край одеяла, которым была покрыта кровать, и прямо им вытер остатки себя с моего тела, вызывая во мне волну возмущения. Но не успела я высказаться по поводу его халатного отношения к постельному белью, как передо мной открылась еще более ужасная картина. Он взял меня за руку и потянул на себя, помогая подняться, а прямо под моей попой на белоснежном пододеяльнике красовалось уродливое кровавое пятно.

– О, боже, что мы наделали! – воскликнула в ужасе, тут же подскочив и пытаясь собрать грязную ткань руками. – Я сейчас застираю!

Он настойчиво отобрал одеяло из моих рук.

– Не беспокойся об этом, Рая. Ничего страшного не произошло, – отбросил окровавленную ткань обратно на кровать.

– Но останется пятно! – не унималась я, пытаясь снова схватиться за испорченное одеяло.

На этот раз, он пресёк мою попытку немного грубее, схватил за запястья и резко развернул к себе лицом.

– Если я сказал тебе не беспокоиться, значит, не беспокойся, – холодно произнёс он, пристально глядя мне в глаза. – Завтра приедет клининг и все уберёт.

Я испуганно кивнула. Каждый раз, когда он становился таким строгим и холодным, мое сердце пускалось в пляс от волнения и страха. Но, к счастью, черты его лица быстро смягчились, на губах появилась лёгкая улыбка, и взгляд тоже потеплел.

– Пойдём лучше в ванную? – предложил он.

Кивнула, он взял меня за руку и повёл в ванную комнату, смежную со спальней. Внутри горел яркий свет, который ослепил меня после долгого пребывания в темноте. Когда глаза немного привыкли, я огляделась. Ванная оказалась очень просторной и уютной, как, впрочем, и все другие комнаты в этой квартире. Всю центральную стену занимала душевая кабина, отгороженная огромной стеклянной плитой от потолка в пол. А в центре располагалась большая двухместная ванная, наполненная до краев горячей водой, от которой едва заметными струйками вверх уходили клубы пара.

Мой преподаватель подвёл меня к ней, и помог забраться внутрь. Вода возле меня на мгновение окрасилась в цвет моей крови, но очень быстро вновь стала прозрачной.

Сам он остался снаружи, присел рядом.

Мои щёки залил румянец от того, как он пристально разглядывал меня, поливая водой, прикасаясь и проводя руками по груди, дотрагиваясь до затвердевших сосков, поглаживая кожу на животе, проводя пальцами вокруг пупка, и спускаясь все ниже. По мере того, как он приближался к моему самому сокровенному месту, его взгляд становился все темнее.

– Раздвинь ноги, – тихо приказал он.

Я вся задрожала. Зачем? Что он собирается делать? Неуверенно посмотрела на него и встретила острый подчиняющий себе взгляд. Нет, я не смогу ему противиться.

Ноги будто налились свинцом, а между ними все вдруг заныло и запульсировало.

Он сразу проник глубоко, проводя пальцами внутри складок, и вода возле его руки вновь окрасилась в бледно-розовый оттенок. Моя плоть моментально отреагировала на его прикосновения болезненным покалыванием, и я с тихим стоном запрокинула голову назад.

Вода в ванной с громким всплеском колыхнулась единой волной, я оказалась схвачена двумя руками за волосы и притянута к нему. Горячие поцелуи болезненно обожгли кожу на шее. Он перехватил меня под грудью, приподняв из воды и ещё теснее прижимая к себе. Я инстинктивно обхватила его руками за плечи, с наслаждением прижимаясь теснее и чувствуя мокрым телом силу его мышц под гладкой кожей… Наши губы встретились в глубоком страстном поцелуе, вызывая у меня приступ головокружения.

Он оторвал меня от себя внезапно и резко, с порцией крупных брызг усадив обратно в ванную.

– Так, давай-ка дальше сама, – на его губах появилась дерзкая ухмылка. – Иначе я могу не сдержаться.

Поднялся и, не стесняясь своей наготы, прошёл к выходу, бросив мне на ходу полотенце. А я стыдливо отвела глаза, стоило мне увидеть его во весь рост.

* * *

Когда я вышла из ванны, завернувшись в белое пушистое полотенце, кровавое одеяло уже исчезло с постели, а вместо него на краю лежала моя одежда: платье, нижнее белье и даже чулки. Не задумываясь, я подхватила трусики, намереваясь быстрее натянуть их на себя, но тут же вздрогнула, услышав строгое:

– Разве я позволял тебе одеваться? – он стоял в дверном проёме, ведущем в зал, сам уже полностью одетый.

Испуганно положила трусики на место. Пока он не сделал ничего плохого по отношению ко мне, но я ни на секунду не забывала о его просьбе быть хорошей девочкой, если не хочу схлопотать.

Он подошёл ближе и провёл рукой по моим влажным волосам.

– Ты очень сексуальная в этом полотенце. Побудь ещё немного в нем для меня, – попросил бархатным голосом.

Разве я могла отказать? Я и не на такое уже согласилась с ним.

– Есть хочешь? – спросил он, проводя костяшками пальцев по моей щеке, и, не дожидаясь ответа, взял за руку и потянул за собой. – Пойдём.

Он привёл меня к барной стойке, отделяющей кухонную зону, и усадил на высокий стул. В микроволновой печи уже что-то разогревалось или готовилось.

– Кофе? Чай? Зелёный, чёрный? Что ты любишь? – гостеприимно поинтересовался он, доставая из шкафа фарфоровые кружки.

– Чай. Чёрный, – скромно ответила я.

Он деловито кивнул, и через минуту передо мной стояла кружка с горячим ароматным напитком.

Спустя ещё минуту микроволновка пикнула, и он достал оттуда блюдо с разнообразными мясными деликатесами, поставив его на гладкую поверхность барной стойки передо мной.

Хлопнула дверца холодильника, и к блюду с мясом добавились овощи, соусница и приборы.

– Приятного аппетита, – с мягкой улыбкой пожелал он, усаживаясь напротив меня.

– И тебе, – улыбнулась я в ответ, вдыхая в себя аромат мяса и чувствуя, как мой желудок отзывается голодным спазмом на этот чудесный запах.

С огромным аппетитом я набросилась на еду. Все было настолько вкусно, что я, позабыв о хороших манерах, начала есть прямо руками. Проглотив очередной кусочек ветчины, даже облизнула пальцы и замерла, смутившись от того, с каким интересом он наблюдал за мной. Он лишь ухмыльнулся на это и спросил, слегка наклонившись в мою сторону:

– Ты всегда такая скромная или только со мной?

Казалось бы, безобидный вопрос, но внутри меня поднялась волна протеста. Не первый раз меня называли скромной, но сама себя я такой никогда не считала.

– Я не скромная, – с вызовом ответила ему, для верности повыше задрав подбородок.

Но мой уверенный ответ лишь вызвал новую усмешку на его губах.

– Да ну? Тогда сними с себя полотенце.

До меня не сразу дошёл смысл его просьбы. Только что мы говорили о скромности, и теперь вдруг он потребовал от меня оголиться. Причем тут это? И зачем ему это?

– Чего застыла? – поинтересовался он с весёлой улыбкой. – Ты же не скромная? Так убери полотенце.

На смену непониманию пришло возмущение.

– Разве скромность заключается в том, чтобы не раздеваться догола, как только попросят? – обиженно поинтересовалась я у него.

– У тебя красивое тело, и я его уже видел, – нагло заявил он, заставляя мои щёки порозоветь. – Что тебе мешает сейчас еще раз показать мне его?

Я растерялась, не зная, что ответить на этот абсурдный вопрос. С одной стороны, мне действительно ничего не мешало сделать это, но с другой стороны, все же что-то внутри меня противилось и подсказывало, что это неправильно. И в итоге я не придумала ничего лучше, чем сказать:

– Но мы же за столом!

– То есть, если бы мы не были за столом, ты бы моментально выполнила мою просьбу? – с нажимом спросил он. – Не мялась бы, не краснела, не ждала бы, пока я заставлю?

Так вот значит, какой я выгляжу в его глазах. Краснеющей мямлей. Но я ведь не такая на самом деле. Я смелая. Я не мямля.

С вызовом посмотрела на него. Поднялась со стула, стянула с себя влажное полотенце, и отбросила его в сторону.

Его брови взметнулись вверх, а взгляд опасно потемнел. К своему стыду я чувствовала, как затвердевают мои соски от одного этого взгляда, но продолжала смотреть на него, горделиво задрав вверх подбородок. Он спрыгнул со своего стула, медленно обошёл стойку и прижал меня к ней спиной.

– Значит, ты совсем не скромная, маленькая девочка, а смелая, дерзкая, раскрепощённая? – вкрадчиво произнёс он, дотрагиваясь пальцами до моих торчащих сосков, сжимая и покручивая их, глядя при этом прямо мне в глаза. – Или хочешь быть такой? Учти, если собираешься дерзить мне, будешь получать по заднице, и очень больно.

И снова это горячее тянущее ощущение внизу живота от его угрозы. Сердце забилось еще быстрее, всю смелость как рукой сняло.

Его огромная ладонь обхватила нежное полушарие моей груди, а губы обрушились на ореолу грубым болезненным поцелуем. Мое дыхание участилось, а руки тут же сами собой уперлись в его плечи, но не отталкивали, а лишь впивались ноготками в гладкую кожу. Он сжимал мой сосок зубами, потом облизывал его и снова кусал, интенсивно, даже больно, но вполне терпимо. И я мужественно сносила эту пытку, не проронив ни звука, пока он истязал одну мою грудь, а после переключился на другую. Когда он прекратил, соски горели огнём, почти так же, как и внизу, между ног, куда он вдруг проник рукой, заставляя меня напрячься всем телом.

– Болит? – выдохнул мне в ухо, нежно поглаживая там пальцами.

И я отчаянно закивала, осознавая всю глупость своего выпада с раздеванием. Зачем было его провоцировать? Что будет, если он захочет ещё раз войти в меня? Но, к счастью, он не собирался этого делать.

– Ты должна поехать домой, Рая, – слегка охрипшим голосом произнёс он мне в губы. – Я могу не сдержаться. Нам лучше подождать хотя бы пару дней.

Я снова закивала, чувствуя сильнейший диссонанс. Умом я понимала, чем грозит мне это его «не сдержаться», но тело сводило судорогой от жажды прикосновений и поцелуев с ним.

– Оденься, – приказал он, отпуская меня.

Решив больше не искушать судьбу, поспешила обратно в спальню, к своей одежде. Ну как к своей, к Жанкиной.