– Что, стушевалась перед красавчиком? Я уж думала, ты там так и не разродишься!

– Да отстань ты! – отмахнулась я от неё, все ещё пребывая в нервном напряжении.

Изо всех сил старалась отвлечься на конспект, но противное чувство досады от своего нелепого поведения никак не давало мне успокоиться. Было стыдно за свой конфуз, и ещё более стыдно от того, что не получалось смириться с этим.

– Перерыв пять минут, потом продолжим, – отпустил он нас, впервые за все время присев за преподавательский стол.

Я тут же поднялась и пулей вылетела из аудитории, направляясь в женский туалет. Добравшись до места, умылась прохладной водой. К счастью, косметику с утра не накладывала, и можно было не беспокоиться, что испорчу макияж.

Неожиданно сзади, как ураган, налетела Жанка, запрыгнув на меня с объятиями.

– Ух, как жарко, да?! – смеялась она. – Аж умыться захотелось!

– Жанка, отстань, а? По-хорошему тебя прошу, – нахмурилась я, высвобождаясь из ее рук.

– Ладно, ладно, – примирительно подняла она руки. – Пойдём уже обратно.

– Я не пойду, – выпалила я.

– Ты чего? – удивилась подруга. – Он же видел тебя уже, он точно заметит, что ты не пришла!

– Ну и пусть! Скажи ему если что, что я заболела! Будь другом, еще захвати мою сумку потом! – жалобно попросила я ее.

– Ну ладно, – усмехнулась Жанка. – Но я честно не понимаю, нафиг тебе этот гемор потом.

* * *

Остаток дня прошёл как в тумане. Мы с Жанкой вернулись в общагу уже под вечер, уставшие и голодные.

– Ну что, Раиска, перекусим? – весело подначила она меня.

– Я же просила тебя не называть меня так, – недовольно отозвалась я, переодеваясь в домашнюю тёплую пижаму.

– Ладно, не буду, если только ты по-бырому сварганишь нам чего-нибудь поесть! – снисходительно заявила она.

– Макароны с сыром? – предложила я, собирая волосы в пучок и закрепляя их резинкой.

– Было бы супер! – растянула губы в широкой улыбке подруга.

– Только ты идёшь со мной на кухню, – поставила условие я, там всегда терлось много народу, и в одиночестве среди малознакомых людей, я чувствовала себя дискомфортно.

– Да не вопрос, – отозвалась подруга.

Я взяла из шкафчика початую пачку спагетти, достала из холодильника кусочек сыра, сунула Жанке небольшую алюминиевую кастрюлю вместе с бутылкой растительного масла, и мы отправились на кухню.

Она все молчала, загадочно поглядывая на меня, стоя у окна и опираясь на подоконник, пока я мешала кипящие в кастрюльке спагетти. А я ждала, точно зная, что Жанка не удержится, чтобы не завести разговор о новом преподе. И, конечно, дождалась.

– Я смотрю, не на шутку тебя пленил наш Владимир Александрович? – ухмыльнулась она.

– Я ждала этого вопроса, – хоть я и не знала ещё его имени, сразу поняла, о ком речь, чувствуя, как вспыхнули щеки. – Что, было сильно заметно?

– Ещё как! – воскликнула Жанка. – Ты бы себя видела!

Настроение упало ниже плинтуса. Надо же было так опозориться перед всей группой.

– Да ладно, ты чего так поникла, подруга? – подбодрила она, видя мое состояние. – Ничего плохого ведь не случилось?

– Да сама не знаю, что на меня нашло, – оправдывалась больше сама перед собой, чем перед ней. – Никогда раньше так не смущалась я перед парнями…

– Так, то перед парнями! – многозначительно заметила подруга. – А это – мужчина, причём шикарный мужчина. Ты часы у него на руке видела?

– Нет, а что? – не поняла я, к чему она клонит.

– Такие часы простому преподавателю точно не по карману, – пояснила Жанка.

– И что это значит? – вновь не поняла я ее намёков.

– Откуда мне знать? – пожала она плечами. – Лишь то, что он точно непростой преподаватель!

* * *

Спагетти были доварены и съедены, после чего мы с Жанкой засели за уроки. Прозанимались допоздна, и я жутко устала. Но быстро уснуть все равно не получилось. В голову то и дело влезал образ Владимира Александровича, его приятный голос и внимательный взгляд. А ещё не давала покоя мысль о том, что в завтрашнем расписании так же присутствует физика.

Глава 2

Несмотря на плохой ночной сон, новый день принёс мне бодрость и приподнятое настроение. Все произошедшее вчера теперь казалось чем-то забавным, и вовсе не достойным моих переживаний. А вчерашние мысли о том, чтобы прогулять пару по физике сегодня, были просто смешны.

Каким бы привлекательным не был этот Владимир Александрович, смущаться и краснеть перед ним я больше не собиралась. В конце концов, я уже не девочка малолетняя, чтобы настолько глупо себя вести.

– Вставай, соня, нас ждут великие дела, – разбудила я подругу, усевшись к ней на кровать, и растолкав ее руками.

* * *

День и правда был очень хорошим, выглянуло долгожданное солнышко, согревая своими лучиками насквозь сырую после долгих проливных дождей землю. Несмотря на мое желание не обращать более внимания на нового препода, я все же зачем-то накрасилась, и надела одно из своих лучших платьев, которое было скромным, но в то же время отлично подчеркивало фигуру. И все шло хорошо, ровно до третьей пары, когда мы все дружно отправились на физику.

Владимир Александрович встретил нас холодной улыбкой, и выглядел, как всегда, безупречно. Сегодня на нем были простые темно-синие брюки и классическая чёрная рубашка. И стоило мне его увидеть, как вся моя уверенность в себе исчезла куда-то, не оставив и следа. В груди снова забилось это непонятное волнение, не позволяющее сконцентрироваться на предстоящей лекции. Да ещё и Симакова бесила своими томными взглядами и недвусмысленными улыбками, бросаемыми в его сторону.

– Похоже, Семён Алексеевич не сможет вернуться на работу до конца семестра, и мне придётся заменять его довольно долго, – сообщил объект моих переживаний в самом начале пары. – Поэтому, давайте знакомиться. Для тех, кто вчера отсутствовал на занятиях, повторю – меня зовут Лаевский Владимир Александрович. Я буду по списку называть ваши имена и фамилии, вы – поднимать руку.

Он называл одну фамилию за другой, а я с замирением сердца ждала своей очереди. С самого детства я стеснялась собственного имени, отчего-то оно казалось мне смешным и нелепым. Меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы он проговаривал его вслух, это было глупо, но я испытывала жуткую неловкость. Однако, как бы мне этого не хотелось, очередь все же дошла до меня.

– Ростова Рая, – в своей невыносимо спокойной и уверенной манере произнёс он.

Удивительно, но из его уст мое собственное имя показалось мне красивым и даже весьма приятным на слух. Это было невероятно, и от шока я не сразу сообразила, что должна была отозваться.

– Ростова Рая, – повторил он, сканируя взглядом аудиторию, а Жанка уже подпихивала меня локтем.

Моя дрожащая рука робко поднялась вверх. Он тут же посмотрел на меня, задержав бесстрастный взгляд не долее, чем на всех остальных студентах, после чего продолжил перекличку.

Я украдкой бросила взгляд на Жанку, которая издевательски закатила глаза и зашлась беззвучным смехом.

Сложно передать словами, насколько глупо я себя чувствовала. Всю пару боялась поднять на него глаза, уткнувшись в свой конспект, и считала минуты до момента, когда эта пытка кончится.

Но когда, наконец, прозвучал сигнал, извещающий об окончании занятия, Владимир Александрович отпустил всех, а меня попросил задержаться!

Это подкосило меня окончательно, теряясь в догадках, что ему нужно, я вся тряслась.

А Жанка, подруга называется, многозначительно улыбнулась, ещё и пожелала удачи на ухо!

Вскоре аудитория опустела, и мы остались вдвоём. Я словно приросла к своему месту, не в силах подняться, а он сел за свой преподавательский стол, и настойчиво потребовал:

– Рая, подойдите ко мне.

Я нашла в себе силы подняться, чувствуя предательскую слабость в коленях, и, захватив свой рюкзак, медленно приблизилась к его столу.

– Присядьте, – последовал ещё один приказ.

Послушно села на единственный стул, что стоял слева, непозволительно близко к этому несчастному столу.

– Как ваше здоровье? – участливо поинтересовался он.

– В смысле? – не поняла я, ожидая от него чего угодно, только не вопроса о здоровье.

– Вчера вы ушли с моей пары, ваша подруга сказала, вы заболели, – терпеливо пояснил он.

– Ах да, извините, – тут же замямлила я. – Я почувствовала себя плохо, поэтому ушла. Извините.

– Сейчас уже все в порядке? – настойчиво поинтересовался он.

– Да, спасибо, я в порядке, – поспешила заверить я, хоть это и было полной ложью.

Мое текущее состояние никак нельзя было охарактеризовать словами «в порядке», оно было скорее, напротив, в полном «непорядке». Но ему в этом, конечно, я бы ни за что не призналась.

Он смотрел на меня очень внимательно несколько мучительно долгих мгновений, после чего вдруг спросил, резко переходя на «ты»:

– Ты что, боишься меня?

На секунду я растерялась, после чего запротестовала немного более эмоционально, чем того требовала ситуация:

– Нет! Нет, что вы? Вовсе нет!

В его взгляде читалось, что он не поверил ни единому моему слову. Выразительно глядя на меня, он слегка наклонился корпусом в мою сторону, и, понизив тон, произнёс:

– У тебя губы дрожат.

Я окончательно растерялась, открыв было рот, но так и не нашлась, что ответить. Сумасшедший коктейль эмоций из стыда, смятения и страха захватил меня, и невыносимо захотелось провалиться сквозь землю на этом самом месте. В итоге, я повела себя ещё более глупо, чем даже могла себе предположить. Я схватила свой рюкзак и пулей выскочила из аудитории, даже не прикрыв за собой дверь.

Бежала долго, до самой общаги, сделав короткую отдышку лишь возле гардероба, пока ждала своё пальто. Благо Жанки ещё не было, и я смогла беспрепятственно сделать сотню шагов взад и вперёд по нашей маленькой комнатке, приводя свои мысли и нервную систему в порядок.

Жгучий стыд заставлял полыхать мои щёки огнём. Снова я вела себя как полная идиотка. И он все понял!

Зачем только он затеял этот разговор?! Не проще ли было сделать вид, будто ничего не заметил? Наверняка, он хотел меня успокоить, сказать что-то вроде "Рая, я не кусаюсь", но, черт побери, зачем ему это нужно?

Теперь я об этом вряд ли узнаю, ведь вместо того, чтобы поговорить, как взрослые люди, я сбежала, как малолетняя дура.

Так мне и надо. В следующий раз буду думать, прежде чем совершать идиотские поступки.

Стыд сменился злостью на саму себя. Нужно было как-то успокоиться, и я заварила ромашковый чай, когда-то любовно уложенный мамой в мою дорожную сумку.

– Перед экзаменом поможет успокоить нервы, – говорила она.

Пригодился только он гораздо раньше. Если так пойдёт и дальше, до экзаменов эта упаковка с чаем не доживет. Нужно было что-то делать, как-то брать себя в руки.

Я сделала глоток, с удовольствием пропустив сквозь себя приятно обжигающую жидкость.

Решил, значит, будто я его боюсь. Что ж, просто нужно показать ему, что он ошибся. Ну и пусть я сбежала, словно глупая малолетка. С завтрашнего дня я буду вести себя по-другому, и плевать мне, что он там подумал.

Какое мне вообще до этого дело?!

Немного успокоилась. Но где-то в глубине грудной клетки все еще ныло непроходящее тянущее чувство, подсказывающее, что дело мне все-таки есть.

* * *

До следующей нашей встречи я успела придумать себе миллион оправданий. Плохое самочувствие, растерянность, срочные дела и ещё бог знает, какие нелепости. Но ничего этого не потребовалось, потому что Владимир Александрович просто перестал меня замечать, будто ничего и не было. И по-своему я была ему за это благодарна.

Постепенно я привыкла к своей неоднозначной реакции на его присутствие, смирилась с ней, и даже научилась спокойно сидеть на его парах, писать свой конспект и вникать в суть читаемых им лекций.