– Саша! – потрясенно вскрикнула мама. – Как же так?! Как ты мог?!

– Более того, я люблю ее… – замолчал, заткнулся, зачем еще сильнее маму расстраивать. –Так получилось, мамуль, – угрюмо произнес я, – случайно получилось.

– Что значит случайно, Саш?! Тебе сколько лет?! Никогда не думала, что мой сын будет подлецом. Как понять, случайно получилось?! Знаешь… Мне, наверное, впервые в своей жизни стыдно за тебя. Пожалуй, хорошо, что твой отец не дожил до этого момента.

Больно, адски больно. Еще одна любимая женщина считает меня мерзавцем и гадом… Чуть схватившаяся корка, на кровавом месиве моей души, тут же разломалась, слезла, словно ее никогда не бывало. Опять внутри меня боль и кровища.

– Мам, не начинай, пожалуйста, и ты. Разве ты не понимаешь, мне и так хреново, думаешь, мне нравится чувствовать себя скотиной? У меня тоже есть честь и совесть… Душа тоже, какая-никакая имеется, и она болит, мама!

Кому еще жаловаться, как не родной матери.

– Сыночек, – всхлипнула она в трубку мобильного телефона, – но как же эта девочка? Как же наш внук?!

– Мама, я сказал, что ребенка не брошу, а во всем остальном позволь мне, пожалуйста, разобраться самостоятельно.

***

Завел свой мотоцикл. Он довольно, предчувствуя скорую поездку, загудел, словно радуясь, что хозяин и о нем наконец-то вспомнил.

– Ну, здравствуй, дружочек, давненько я на тебе не катался.

По-хорошему продать бы его надо чертям собачьим, но у каждого мужчины есть свои слабости и свои дорогие сердцу игрушки. Помнится, мама до хрипоты выступала против моего увлечения гонками, конечно, любимый сыночек и вдруг такое опасное хобби. Только папа поддержал: «Хорошее мужское занятие сынок, только помни, побеждает вовсе не тот, кто рискует, все это ерунда, первым оказывается тот, кто умеет просчитывать возможности». А я облажался на всех фронтах, хренов счетовод. Все же в гонках проще, там только одна цель – добраться первым к финишу, в жизни все сложнее и более непредсказуемо. Казалось, вот оно счастье, ан, нет, в пути ты допустил ошибку, не смог сдержать свои гребаные первобытные инстинкты, и ребенка – внука, которого так хотел отец, – ждет не твоя любимая женщина, а ее белобрысая курва-сестра. Да, пожалуй, мама права – хорошо, что папа не дожил до этого момента, очень больно разочаровывать самых близких и любимых людей.

Ветер приятно холодил тело, но ехал я очень медленно, почти так же, как в то памятное байкерское свидание с Таней Лазаревой.

«– Я на этой штуке никуда не поеду! – произнесли вместе приветствия очаровательные женские губы.

Чертова рассудительная девочка-отличница.

– Маленькая трусишка, – очаровательно улыбнулся я.

– Хамовитый выпендрежник!

Невольно рассмеялся, поскольку сегодняшняя мисс Нахалка необыкновенно меня забавляла и волновала.

– Если я пообещаю ехать со скоростью не больше сорока км в час,поедешь?

– Не более двадцати километров в час, – стала торговаться девочка-отличница Таня Лазарева/

– Согласен! – тут же отреагировал я.

Чем, наверное, удивил и полностью обезоружил темноволосую красавицу, ведь она, скорее всего, думала, что я и дальше буду пытаться выпендриваться. Конечно, тащиться на таком мотоцикле со скоростью улитки более чем позорно для бывшего гонщика, но если ей так комфортнее, могу и потерпеть.

Таня даже растерялась от моей покладистости.

– Ты меня обманешь!

– Честное пионерское!

– Точно обманешь, и пионером, небось, не был, не до такой степени ты древний.

– Зуб даю!

– В глаз даю, если обманешь!»

Тогда мне было смешно, забавно, интересно и азартно, а сейчас от воспоминаний хотелось жалобно выть. Помнится, тем вечером Таня была такая восхитительно красивая, и совсем не строгая офисная леди, которой я видел ее раньше, одетая в кожаную куртку, джинсы, с волосами, собранными в высокий конский хвост, она походила на дерзкую стильную мотоледи вамп. Гонщик Сашка тотчас же упал поверженный к ее ногам, как до этого капитулировал под ее обаянием бизнесмен Александр Иванович Шувалов. Воспоминания душили, перекрывали сладкой горечью дыхания. Ах, Таня, Танечка, Танюша, до чего же ты была хороша! Ах, Таня, Танечка, Танюша, ну почему ж ты такое упрямое создание? Отчего все схемы, которые раньше работали с женщинами, с тобой совершенно не проходят?

– О, Алекс, каким судьбами! – поприветствовал закадычный друг, когда я появился на пороге байкерского клуба.

– Серж, хочу надраться до поросячьего визга. Ты как?! Составишь мне компанию?

– Опять поругался с Таней Лазаревой?!

В самую точку, в солнечное сплетение моей боли. Даже крякнул от прокатившего по телу мучительного эха, вызванного его догадливостью.

– Если бы поругался, это полный звездец, Серж… И я в самом деле не знаю, что мне делать.

– Видать, снова обидел бедную девочку, а она дала тебе отпор. Не переживай… сейчас попробуем тебе помочь. Катька! Тащи сюда пиво, чешское, только что сваренное!

Рыжеволосая официантка принесла две стеклянных кружки с медового цвета напитком. В руках зазвонил телефон. Мила… Блин, она уже несколько раз меня набирала, но я, с этими душевными треволнениями, так и не сподобился перезвонить.

– Да, Мил.

– Сашка, ну ты вообще зазнался, не отвечаешь, будто я тебе по-прежнему законная жена, мешающая твоему загулу. Совсем сбрендил от любви?!

– Прошла любовь, завяли помидоры… – угрюмо прохрипел я в трубку.

– Так быстро?! – удивилась бывшая супруга. – Ты же собирался жениться?! Разве нет? Во всяком случае, рассказывал так, будто твоя бухгалтерша – современная реинкарнация Афродиты, с примесью всех других богинь и муз вместе взятых. Неужели так быстро надоела?! Выглядел влюбленным идиотом, я даже грешным делом подумала – попал милок, как минимум лет на десять семейного счастья.

– Ты не поняла, Мил, не у меня любовь прошла. Мы расстались. А семейного счастья очень хотелось, причем не на десять лет, а на всю жизнь. Но… в общем, долго рассказывать. Про***л я свое счастье…

– Та-ак, Саш, где ты находишься?! Прямо чувствую, что тебе хреново…

– Я у Сержа, и Катька уже притащила нам скорую психиатрическую помощь в виде двух бокалов пива.

– Саш, мы с Глебом тоже приедем, сегодня пятница, можно расслабиться, к сожалению, только ему, мне еще три месяца нельзя ничего себе позволять. А потом кормление… Ах, трудна ты, женская доля.

Невольно улыбнулся, Мила всегда хохмит.

– Не стоит беспокоиться, – стал отнекиваться я, – будешь еще беременная тащиться на ночь глядя.

– Стоит, стоит, я ж тебя как облупленного знаю. Но такой траурный голос слышала только раз, когда Иван Сергеевич, – Мила замолчала, но я, конечно, понял, какие события она имела ввиду. – Держись, Сашка, сильно не раскисай и не напивайся, скоро будем, прямо целая команда спасателей, целых два с половиной человека.

Грустно улыбнулся. Боюсь, спасать уже нечего, лодка с моим счастьем разбилась,так и не изведав, что такое быт. Затем голову прострелила другая мысль: «А ведь наши с Милой дети будут почти ровесники… Могут дружить, играться вместе. Вдруг правда Ванюшка родится». И снова в груди появилось болезненное непонятное томление. Пытаясь притушить это томление, отхлебнул белую пивную шапку.

– Ну, рассказывай, что там у вас произошло?! – стал выпытывать Серж.

– Давай Милу с новым мужем дождемся, они обещали подъехать, не уверен, что смогу дважды душу изливать.

Боюсь захлебнуться воспоминаниями.

Телефон в руках снова зазвонил, я сегодня очень популярный. Андрей Анатольевич, Андрюха, начальник службы безопасности компании «Стройинвест». Сердце пошло трепыхаться в груди взбесившейся гранатой, того и гляди рванет. Конечно, Андрей просто так звонить не будет, значит, скорее всего, узнал о местонахождении Тани Лазаревой.

– Алло.

– Босс, все выяснил. "Я гениальный сыщик, мне помощь не нужна, найду я даже прыщик на теле у слона",– дурашливо запел в трубку Андрей.

Бахвал, а на первый взгляд весьма солидный человек. Впрочем, хорошо, что хоть кому-то весело.

– Если серьезно, скрываться она особо не умеет, просто купила новую симку на свое имя.

– И где находится Таня Лазарева?

– В Питере… записывай адрес.

Похлопал себя по карманам, блин, ручка осталась в пиджаке, я же сегодня мотопарень.

– Серж! – нетерпеливо замахал руками. – Дай мне, пожалуйста, ручку или карандаш, что-нибудь, чем можно записать.

– Да ладно, адрес и новый номер телефона вышлю тебе по вайберу.

– Отбой, – сказал я уж было засуетившемуся дружку.

– Квартира, в которой находится твоя зазноба, зарегистрирована на некую Белых Ирину Яковлевну, пенсионерку семидесяти лет.

– Совершенно не знаю, кто это.

– Я так и подумал, потому что каких-то близко родственных связей с семьей Лазаревых она не имеет, поэтому на всякий случай копнул глубже. В общем, пенсионерка сдает квартиру Лебедевой Людмиле Владимировне, двадцати пяти лет от роду, родилась и до двадцати двух лет проживала в нашем городе.

– Это, видимо, ее подруга, мы даже однажды виделись на Таниных именинах. Спасибо, Андрей, за оперативность. Жду от тебя информацию.

Буквально через минуту телефон пропищал, сообщая о получении сообщения. Безумно захотелось позвонить своей Розе, прямо сейчас, услышать в трубке любимый голос… Горло свело жарким спазмом, тело сковало нетерпением, руки, словно в судороге, сжались на телефоне. Нет, подожди, Сашка, надо хорошенько все обдумать. Что сказать, как сказать, третий шанс тебе точно никто не предоставит.

…

– Ну, ты, Шувалов, попал! Это же надо было так лопухнуться! – воскликнул Серж после моей почти получасовой исповеди. – И в знак поддержки похлопал по плечу, да так сильно, что я поперхнулся пивом.

– Быстрая какая, уже и к тете Кате успела сбегать, – включилась в разговор Мила, – по-моему, обыкновенная зубастая стерва, которая хочет поиметь от тебя денег и побольше, а ребенок – лишь способ сделать мужика щедрым.

– Она скорее всего, хотя и говорит, что безумно любит. Но блин, вся семейка Лазаревых, в том числе Таня, они словно в девятнадцатом веке живут, или и того хуже, в средневековье, у них высокие, порой совершенно не логичные принципы. Старшей ты не достоин, а на младшей женись, поскольку заделал ей ребенка.

– Да ладно!– воскликнула Мила. – Скорее пыжатся, дашь денег, будут сидеть себе тихо и мирно, дожидаясь следующей подачки.

– Видела бы ты Николая Алексеевича, он даже на лечение не захотел брать денег, а это вопрос жизни и смерти. Таня вообще отдельный разговор… Такая, наверно, сдохнет, но не прогнется. Готовая, млять, героиня. Ура, вперед и грудью на амбразуру.

– Любую можно прогнуть, если сильно захотеть, не мне тебя учить. В твоих силах устроить так, чтобы хорошую работу она в нашем городе больше не нашла, папашу с мамашей выперли с насиженных мест, а белобрысую беременную сестричку отчислили из универа. Посмотрим, как они тогда запоют, и куда денутся их принципы.

– Зачем, Мила?! Я не хочу ее прогибать, разве этим любви добьешься, только ненависти и еще большего презрения.

– Чего тебя вдруг на моралисток потянуло, Саш?