– Но духа-то Завида нам не нужно бояться, ведь ему должно быть известно, что мы не убийцы и не воры, и пришли забрать только то, что дал ему мой дядя на хранение.

Слабое вечернее солнце проникало в маленькое оконце, и они разглядели, что просторная горница на втором этаже отличилась от кладовой на первом. Здесь был порядок и чистота. На столе, лавках и двух сундуках в углу ничего не лежало. Они, как и дверь, не были заперты, а внутри пусты.

– Кто-то нас опередил.

– Жалко, – вздохнул Влас, – зря мы рисковали.

– Раз ничего не нашли – пойдем отсюда, – вставил Гийом, стараясь произнести фразу как можно спокойнее, но было видно, что ему хотелось поскорее уйти из этого места. Но Влас, осматривался и, казалось, не обращал на него внимания. Гийом понял, что его не услышали и постыдился за свою трусость, поэтому сказал первое, что пришло на ум:

– Какой здесь порядок, аккуратный был человек… – ничего в ответ, – темнеет, надо было взять внизу свечку, – снова сказал Гийом, поеживаясь.

– Что ты сказал? Верно! Пойдем-ка вниз, на первый этаж, – отозвался, наконец, Влас.

– Да там же один хлам. – возразил Гийом, но Влас уже спустился в кладовку, зажег свечку и стал разбирать ветхие вещи, накинутые на полу сломанный сундук. Он отбросил плащ, сорочку, деревянную чашку со сломанным краем, ложку с обломанной ручкой. Гийом удивился, но принялся ему помогать. Вдруг Влас вытащил со дна сундука завернутый в старую мешковину предмет, развернул тряпку…

– Подержи-ка свечку, – обратился он к Гийому.

Это была пергаментная книга. Влас раскрыл ее, из нее выпал куски бересты, заложенные словно закладки.

– Как ты догадался? Ее и воры, что побывали до нас, не нашли!

– Думаю, Завид был не глуп. Он часто бывал в разъездах и понимал, что замки от воров не спасут. Он и не стал запирать. Оставил на видном месте, нарочно устроил здесь беспорядок. Только у аккуратного человека обычно везде порядок. И свечка дорогая здесь не спроста. Но ведь верно он решил, что если залезет вор, будет открывать красивые сундуки наверху. А самое ценное-то не там.

– Да , кажется просто, но все обманулись, кроме тебя, – Гийом с интересом посмотрел на находку, – а что там ?

– Тут несколько кусочков бересты, – и Влас прочитал:

« Писано это в память горькую и бедную той весны, когда убили боярина Кучку. Но мы на прежнее возвратимся,– здесь дальше оборвано, а на второй бересте другой отрывок:

«А в некоторых городах и селах, о которых сказано в сей книге, я бывал, и в тех местах схоронил я клады тайные, и свои, и те, что достались мне от боярина Кучки Степана Ивановича. И если что со мной случится лихое, то там и надо искать врагов моих. А места эти таковы:»

– Должно быть еще … А что это за шорох? Ты слышишь, будто что упало?

Гийом не ответил, свеча внезапно потухла, Влас почувствовал сильную боль в плече, кто-то вырвал из его рук книгу. Влас резко повернулся, ударил нападавшего, тот упал, быстро поднялся, побежал. Влас погнался за ним, в темноте споткнулся обо что-то и растянулся на полу. Когда, поднявшись, выбежал во двор, там уже никого не было.

– Ты как, Гийом?

– Меня ударили сзади,я упал.А кто тебя так научил драться? – спросил его друг, одной рукой держась за затылок, другой опираясь на перила крыльца. Выходя, он прихрамывал на правую ногу, о нее-то и споткнулся Влас.

– Мой дядя, он был хорошим воином, хотя я редко его видел,– Власа самого удивило веселое возбуждение, которое он испытал во время драки.Он продолжал,-он обещал мне,когда я вырасту, рассказать, почему стал служить в дальних краях, и почему мы переехали сюда из Кучкова.Но три года назад пропал, а сейчас я узнал от Гостяты, что он погиб.Так случилось, что Гостята освободил из половецкого плена друга моего дяди, в дороге тот спас Гостяте жизнь, но сам умер ,только перед смертью успел передать для меня несколько слов моего дяди.Я не все понял.Какие-то давние дела и легенды, может быть и убийство.Все это как-то связано с Кучкой , Завидом, его книгами.Но книги -то теперь у нас нет, .а я надеялся что-то узнать.В этой грязи и следов не видно.

Они быстро шли по переулку к торговой площади.

– Я думаю, ты все равно все сможешь найти и понять при твоем остром уме.Как это у тебя получается?Если бы не ты, меня бы, наверное, обвинили в краже того кубка

– Когда я искал кубок, трудно было, потому что не было подозреваемых, а сейчас , наоборот, их слишком много.Кто только не интересовался книгами Завида.Разве мы сами только что не забрались в его дом? И не мы одни,– Влас вдруг остановился на углу рыночной площади перед березой, у которой из одного корня росло три ствола-Видишь это дерево? В убийстве Завида больше подозреваемых, чем у него стволов,– помнишь,когда украли кубок, везде лежали сугробы, много и такие разные: все эти удивительные дивные снежные звери, страшилища-смотришь на извилистый ком снега на дереве, и рождается мысль…

– Так это тебе и помогает разгадывать загадки,– удивленно спросил Гийм,– потому ты и любишь собирать в лесу эти забавные изогнутые ветки и сучья?Но ты тогда , помню, еще многих людей распрашивал в разных местах. Может быть и сейчас так сделать? Я подумал, а ведь вирник тоже родом из Кучкова, как твои отец и дядя.

– Но они никогда о том времени не говорили

– Может быть об этом слышал отец Василий? Но боюсь не скажет он нам, раз и в летописи об этом не стал писать.

– Если прямо спросить , наверное, не скажет, а вот когда придет брат Лука надо завести разговор про давние времена, может они случайно и проговорятся.

Глава 2. Третий Китеж

Нечасто в последнее время бывал Лука в городе. После суеты улиц с их пестротой и шумом, старик медленно вошел в храм. Служба уже кончилась, но в церкви не было пусто. Запутавшиеся в горе, в боли, страхе люди судорожно, судорожно протягивали руки к строгим и глубоким глазам, глядящим со стен.

Старик поставил свечку и пошел к выходу. У церковных дверей толпились калеки и нищие. Две старухи пытались успокоить простоволосую женщину, которая закрыв лицо руками, горячечно шептала.

– Нет, не троньте меня, не троньте. Туга давит, криком тут стоит, – она схватилась рукой за горло, – по земле везде течет, разве вы не слышите, земля кричит.

Высокий, худой человек подошел к ней и попросил Луку..

– Помоги ей, отче.

– Бог в помощь тебе, дочь моя. Иди домой, милая, и Бог даст тебе покоя.

Старик благословил ее и как ребенка погладил по голове. Женщина вдруг замолчала, поклонилась ему и, тихонько всхлипывая, пошла от церкви. Высокий человек протянул вслед ей левую руку и оттого стало видно, что правой у него нет.

– Владыка Феодор мужа ее заточил, а жито их приказал пожечь. А Завид еще и дикую виру с их села взял. Ребеночек-то у нее с голоду и помер. Так у них горело, зарево было на все село. Вот забыть она и не может..Вирник вроде по закону виру присудил, но ведь вправду говорят, где закон, там и обид много. А ты слышал, Завида на дороге убили, теперь начнут всех вокруг мучить. еще и не того схватят, обид -то от Завида было много.

– Но уж вряд ли эта несчастная, что плакала, могла кому-то ответить. Не такие убивают.А Завид это тот вирник, у которого шрам на левой щеке?– задумчиво проговорил Лука , вспомнив встречу с Гостятой у ручья.

– Он самый, -проговорил подошедший к ним звонарь, краснощекий, курносый отрок с широко раскрытыми, будто удивленными глазами. – Я слышал про Завида, что раньше до того , как стал вирником, он был другим- книжником, учил детей боярских в Переяславле. Со многими так бывает, ведь и Феодор, когда князь поставил его владыкой, изменился. А потом Завид стал служить Никите переяславскому, чья жена, когда варила суп ,увидела в котле ,как руки ноги и головы варятся. Никита после того видения ушел в монастырь в затвор, а Завид к нам сюда перебрался.

– И каким он стал здесь?

– Ну , насчет вареных рук и ног -не знаю, а как он кричал на слуг- слышал. Я работал у его соседки , Агафьи, ту про которую Даниил говорит «зло зла злее жена зла, всех укоряет и всех осуждает». Приказала она мне забор передвинуть. Что тут началось! Стали они друг за другом следить, друг на друга наговаривать, и мне досталось, и до владыки Феодора дошло, Чем бы все кончилось, не знаю, если бы Завида не убили.А может потому и убили? Может быть хотел Завид откупиться, от Феодора , но не то подарил и не угодил. И слуги его причастны

– Отчего, скажи, отче, тут у нас такое творится, что произошло с епископом?– тихо проговорил подошедший к ним звонарь, краснощекиий, курносый отрок с широко раскрытыми, будто удивленными глазами. – Люди-то по разному думают. Может ищет владыка что тайное, клад какой? А кто говорит, по вере ревнует?

Однорукий пожал плечами.

– Тут что-то не так. Из-за веры не убивают. Истинная вера – она ясная. Много я на свете повидал и скажу тебе, отрок, тот, кто чисто верит, казнить не будет. За ним люди и так пойдут, с радостью. А мучают из-за чего-нибудь простенького. Из-за добытка, серебра, – Так я говорю, отче?

– Истинно это, по доброй вере, и добрые дела. А коли дела злы, то и вера неправедна. Что ж это за лихо у нас в городе? Опять Феодор. А ведь речист муж. Слышал я, как он владыку Леона упрел.

Краснощекий звонарь улыбнулся.

– Ну уж тот и придумал. Мясо по господским праздникам не есть. А теперь горше того стало. Владыка-то Феодор кого в работу кабалит, у кого оружие, коней отнимает.

– Это еще что, – лицо однорукого злобно оживилось. – Многого ты не ведаешь у себя в лесу, отче. Не только простецов, но и монахов, и игуменов и всякий люд немилостиво казнит. И все из-за имения , имения не сыт, как ад.

– И я слышал, – звонарь заговорил шепотом. – Дурное люди говорят. Будто построен терем его на проклятом месте. Стоны там из-под земли слышатся.

Старик строго взглянул на них.

– А не наговариваете ли вы оба на владыку? Он у вас будто второй Сатанаил.

Однорукий ухмыльнулся.

– Ты в своей благости да в лесной тиши, может, и не ведаешь, отче. Да у нас в городе вон смотреть тошно, сколько безбородых. Но кому он бороду порезал, хоть стыдно, да все ж не девки, вырастет, а уж у кого очи выжег или язык вырвал…

Тут звонарь дернул его за левую руку.

– Тише ты.

Мимо них проезжали бояре, дружинники в червленых корзнах, оксамите, позвякивали тяжелые златые гривны. Стоявшие у церкви люди в лохмотьях попятились от этого блеска.

А к Луке подошел отрок в богатом корзно и обратился к нему, указывая на юную княжну, скакавшую впереди бояр рядом с матерью.

– Позволь спросить отче, что ты знаешь про племянницу князя Андрея?

Лука внимательно и пристально посмотрел на юношу. У того был смелый и задиристый взгляд. Даже чересчур смелый, чувствовалась за ним то ли боль, то ли обида.

–Да, девица эта красавицей будет.

Действительно, казалось, в лице княжны Евфросиньи властная и какая-то жесткая красота ее матери Ольги Юрьевны соединялась со страстной натурой отца Ярослава, прозванного Осмомыслом. И это придавало ее взгляду изменчивость и задумчивость.

Отрок же, приехавший с боярином по поручению вдовы князя Святослава Ольговича, раньше редко выходил в город из палат боярина. Ходили слухи, что он его племянник, приехал поучиться посольскому ремеслу. А что ты уставился на княжну?

Плохо тебе удастся играть свою роль опять подумал Лука, но вслух сказал другое

–Говорят, что как и твой боярин, приехала княгиня просить заступничества у брата Андрея. Только дело боярина простое, а вот просьба сестры ему может не понравиться. Зачем ему осуждать Осмомысла за любовницу, когда и у самого в семье не все в порядке…

–Думается мне, лучше, когда князь жене верен,– сказал отрок

– По словам и по взгляду вижу, что не родственник ты боярину, не племянник, как он всем рассказывает.