Мы петляем по улицам еще двадцать минут, когда Хищник указывает ладонью на автоматические черные ворота. Они ползут вверх, впуская нас на территорию, которая представляет собой компактный двор с газоном, гаражом на две машины и одноэтажным коттеджем с вытянутой верандой. В любой другой ситуации, можно было бы сказать, что здесь красиво и уютно.

– Иди за мной.

После нового приказа мужчина выходит из машины и, не оборачиваясь направляется к веранде. Он открывает дверь ключом и оставляет ее раскрытой нараспашку, а еще через мгновения большие окна справа заливает приглушенным светом.

Я выбираюсь из внедорожника, прикрываясь руками, оглядываюсь по сторонам, но выглядит так, что в доме больше нет никого. Нет здесь охраны.

– Одежда должна быть в шкафу, – Хищник окидывает меня темным взглядом и возвращается к большому овальному столу.

Тот стоит посреди светлой столовой, которая соединена с гостиной. Дом выглядит дорого и обставлен, как отель. Ничего лишнего, но чертовски стильно. Я быстро понимаю, о каком шкафе речь, он тут один и стоит рядом с входом. Внутри оказываются только две ветровки и джинсовая куртка. Мужская, а значит большая и длиннее женской. Лучше всё равно не найду.

– Я могу помочь, – голос шалит, выдавая все пережитое и еще предстоящее волнение.

Я решаю войти в столовую и встать под огонек верхней лампы, которая сейчас выполняет роль операционного света. Хищник стянул с покатых плеч рубашку и та с красными разводами валяется на столе. Его задело куда— то в плечо, и на него мужчина выливает виски прямо из бутылки. Морщится, но не издает ни звука.

– Да, поможешь, – он нажимает сперва уверенным холодным голосом, а потом взглядом, в котором горят дьявольские искры. – Только сперва глотни. Медсестра с дрожащими руками – так себе развлечение.

– Я не пью.

Он хрипло смеется, играя налитыми мускулами. Его скулы заостряются и придают его внешности северной строгости, он точно Хищник. Прозвище появилось не просто так, а из— за летальной харизмы и перехватывающего дыхание послевкусия. От него исходит сумрак опасности, каждый шаг ему навстречу дается как последний, а в его глазах можно потеряться.

По— настоящему опасные мужики именно такие. Они не грубы и никак не демонстрируют свою силу без причин, они молчаливы и вызывающе расслаблены.

– Что мне делать? – спрашиваю, подходя ближе на носочках. – Вы точно должны знать, это ваша не первая пуля.

На его массивном теле горят старые отметины других перестрелок. Шрамы как дорожная карта его прошлого. Их так много, что мне кажется, что мирные дни в его судьбе можно пересчитать по пальцам.

Я не боюсь вида крови и это очень помогает. Я не отвожу глаза и четко делаю всё, что он говорит. Что взять в руки и подать ему, где зажать, а где помочь с узлом. Ему повезло, что пуля вышла навылет, а я умею делать уколы. Пришлось научиться в клубе Метиса, когда девочке, с которой я первое время жила в одной комнате, назначили курс лекарств.

Я накладываю последнюю полоску лейкопластыря и с осторожностью провожу по плечу Хищника. У него горячая сталь под кожей, которая обжигает мои пальцы и одновременно хранит угрозу. Стоит нажать чуть сильнее и поранишься. А уж если он захочет продемонстрировать свою мощь…

Но он никак не показывает, что испытывает боль, и лишь по бледному лицу можно понять, что он пережил пулевое ранение недавно.

– Вы потеряли много крови, – сообщаю, наблюдая, как он продолжает стоять на ногах.

Ему бы лечь или хотя бы присесть. Тем более с повязкой покончено, можно убирать испачканные бинты и ненужные больше ампулы. Мне хочется быстрее приступить к этому, чтобы быть занятой делом и показать, что я могу быть ему полезна.

Я расчищаю стол, украдкой наблюдая за мужчиной, который о чем— то раздумывает. Он в одних черных брюках, под пояс которых уходят налитые косые мышцы. Его тело фактурное и бугрится мускулами, две черные татуировки на правой руке в виде схематичных крестов смотрятся как метки. Непонятные мне.

– Сядь на стул, – он вновь вспоминает обо мне и подвигает барный стул к столешницу.

Я кажусь себе еще меньше под его напирающим взглядом. В первое мгновение мне показалось, что у него карие глаза, но сейчас я сомневаюсь. Сероватый оттенок затягивает радужку и придает его взгляду опасную глубину.

– Хорошо, – мой кивок не играет роли, скорее это нервное.

Я возвращаюсь к мужчине и ощущаю его широкие ладони на своем теле. Он подсаживает меня, затаскивая на стул, и опирается на столешницу, надвигаясь надо мной.

– Как давно ты у Метиса?

– Два месяца.

– Откуда он тебя взял?

– Мой отец проигрался на ставках в его конторе. У Метиса не только ночные клубы, есть еще спортивные конторы, куда ходят как в казино. В надежде сорвать куш, а на деле оставляют последнее.

Я поднимаю глаза на Хищника. Он не показывает раздражения, хотя я поддавшись эмоциями наговорила лишнего. Он лишь немного ведет подбородком, показывая, чтобы я не тянула и продолжала.

– Его люди пришли за деньгами в наш дом. Их не оказалось, и меня забрали в уплату.

Я веду плечами, последние слова даются с трудом. Я произношу их шепотом, два месяца не позволили смириться и мне до сих пор тошно от одних воспоминаний о том дне, когда ко мне отнеслись как к веще. Как к товару, который можно записать в счет.

Я закрываю лицо ладонями, но позволяю себе не больше пару мгновений слабости. Следом распрямляюсь и снова смотрю на Хищника. Мне нужно понимать, как он глядит на меня и что собирается делать. Я полностью в его руках, за меня некому заступиться и некому заплатить.

– Пару ночей я работала официанткой, а потом попала на глаза самому Метису. Меня перевели в его главный клуб, чтобы я встречала там только его. А на следующей неделе я должна была уже поехать в его дом. Он захотел, чтобы я всегда была рядом.

Сухо и кратко. Я уместила весь ужас в нескольких предложениях, хотя в душе он занимает каждый уголок. Отравляет и изводит каждый вечер, когда я пытаюсь заснуть, а не сойти с ума из— за воспоминаний. У меня никого не было до Метиса, я не знаю, что такое нежность и ласка.

Я знаю только грубую сторону.

Только то, что стараюсь не вспоминать.

– Откуда ты узнала, кто я? – Хищник наклоняет голову на бок и не отводит крепкий взгляд от моего лица, а по моим щекам, кажется, уже текут слезы.

Это происходит помимо моей воли. Я хочу быть сильной, хочу выстроить стенку до неба между своим вчера и сегодня, только ничего не выходит. Я держусь из последних сил, чтобы не начать всхлипывать, как слабачка, и оттягиваю край джинсовой куртки как можно ниже. Закрываю свои бедра, хотя мужчина ни разу не бросил туда взгляда.

Он смотрит только на лицо.

– Услышала, как охранники шептались. Я подговорила бармена, он новенький и ему было жалко меня. Он поэтому никак не отреагировал, когда я заговорила с вами за стойкой. Он мог бы позвать охрану и ничего не получилось.

– Ты понимаешь, что его убьют?

– Что?

– Не понимаешь, – он качает головой и отворачивается к шкафу, с полки которого достает компактный чемодан. – Иди наверх, прими душ и успокойся.

Наверху оказывается три спальни. Одна хозяйская с большой кроватью и камином и две поменьше. Я занимаю ту из них, в которой есть своя ванная комната. Замираю на месте, замечая, что в дверь врезан замок. Я отвыкла от таких мелочей, в клубах всё нараспашку – нигде не уединишься и не закроешься. Но я не запираю дверь, только прикрываю за собой и оглядываюсь по сторонам. Нахожу навесной шкафчик, где есть аптечка и, к счастью, успокоительное. Легкое, на травах, но мне хоть что— то.

Я запиваю таблетки водой из— под крана, недолго раздумываю над мыслью принять душ и, в конце концов, соглашаюсь с Хищником, что мне это нужно. Теплая вода тоже успокаивает, но больше всего я хочу смыть с себя запах клуба. Всё то, что происходило там, и дай бог больше никогда ко мне не вернется.

Джинсовая куртка отправляется на крючок, а я захожу в тесную кабинку с треснутой перегородкой. Кто— то навалился на нее всем весом и пластик не выдержал. В остальном же здесь царит идеальный и даже стильный порядок. И гель пахнет приятным ванильным ароматом.

Я намыливаю себя руками и думаю о том, что можно сделать. У меня не было времени как— то подготовить побег, я схватилась за первую возможность, которая появилась.

Появилась в лице мужчины с лицом Дьявола и руками Палача. Его поведение сбивает меня с толку, он пока ничего не сказал на мой счет, он не распускает руки, не кричит и не угрожает. Только короткие распоряжения, которым я повинуюсь. Им не сложно повиноваться, он не просит ничего ужасного. Правда, кто знает, что будет завтра?

Мне чертовски нужен хоть какой— то план. Место на карте, где я буду чувствовать себя хотя бы в относительной безопасности. Уехать, как можно дальше, поменять имя и взять у судьбы второй шанс.

Неужели, я не заслужила?

Я вытираюсь насухо и снова закутываюсь в джинсовую куртку. После душа начинает клонить в сон, кровать выглядит соблазнительно, на нее брошено сразу несколько подушек, а белье выглядит чистым. Я выглядываю за дверь, прислушиваясь к шорохам, но меня никто не зовет. Стоит тишина, если не считать потрескивание камина на первом этаже.

Уже поздно в любом случае, и мужчина сам сказал мне успокоиться. Лучше всего – уснуть. Я забираюсь под одеяло и через некоторое время засыпаю.

Открываю глаза от резкого рывка. Я с противным криком, который оглушает меня в первую очередь, поднимаю корпус и прижимаюсь к жесткой спинке кровати.

Хищник откидывает одеяло в сторону и что— то протягивает мне.

– Что? – я звучу хрипло со сна, а сердце бьется так, что я едва дышу.

– Телефон, – подсказывает мужчина. – Он защищен, я хочу, чтобы ты поговорила с Метисом.

– С ним? Зачем?

Я не хочу слышать его голос. Только не его.

– Делай.

Он бросает телефон на мои бедра. Потом сдвигается к прикроватной тумбочке и зажигает лампу с коричневым козырьком. При рассеянном свете черты его красивого лица заостряются, а в глазах появляется холодное свечение, от которого леденеет в душе. Он намного старше меня и опытнее, а сильнее так вовсе на целую бесконечность. Мне рядом с ним действительно только “делать”, без вопросов и споров.

– Что мне говорить его?

– Спросишь, сколько Метис заплатит мне, если я верну тебя ему.

Прямо мне в глаза. И каждое слово как удар.

– Нет, – я мотаю головой, сжимая телефон до скрипа. – Пожалуйста, нет…

– Ты слышала меня в машине? Я приказываю, ты подчиняешься.

Мужчина проводит крепкой ладонью по спинке кровати, надвигаясь, он наклоняется ко мне и подцепляет указательным пальцем мой подбородок. Дышит на меня сумраком и лютой дозой мужского превосходства.

– Не испытывай мое терпение, крошка. Это плохо кончится.

Он вжимает вторую ладонь в матрас, из— за чего я непроизвольно скатываюсь в сторону и наталкиваюсь на его бедро. От соприкосновения с ним, с незнакомым и опасным мужчиной, пробирает озноб. Но деться некуда, он большой, массивный и он повсюду. И он хочет, чтобы я сделала проклятый звонок.

По его напряженному лицу я понимаю, что он отсчитывает последние секунды. Дает мне время прийти в себя и продолжить быть послушной девочкой, какой я была в машине и потом в доме.

– Вы отдадите меня ему?

– Сперва я хочу услышать его цену.

– Он предложит много, не сомневайтесь, – усмехаюсь. – Но он не откажется от мысли убить вас.

– Это я переживу.

Мужчина садится на кровать, перекидывая мои бедра через свои ноги. Он с силой вжимает телефон в мою ладонь и кивает.

– Мне плевать, что ты скажешь обо мне. Добр я к тебе или наоборот, можешь придумывать, что угодно. Мне нужна только цифра.

– Вас волнуют только денег.

– Не привык проливать свою кровь бесплатно.