Я стояла на улице до тех пор, пока первые гости не стали съезжаться к поместью. Почти такой же, как и у хозяев, автомобиль медленно двигался по дорожке из гравия. Оттуда вышла пожилая пара, а следом молодой человек, лет двадцати пяти на вид. Вероятно, супруги, они прошли к входу в дом, с удивлением покосившись и на мой наряд, и на совершенно отсутствующий взгляд.

Да только мне было все равно. В голове билась лишь одна мысль: почему я была настолько слепа? Почему все эти годы принимала нелепые отговорки об отсутствии денег, почему ни Лиззи, ни Диана никогда не предлагали мне оплатить билет? Ведь каждая безделушка, каждое платье, которые я получала от них в огромных количествах, превышали стоимость поездки до Эдинбурга во много раз.

– Добрый вечер, – кто-то вежливо поздоровался со мной.

– Добрый, – машинально ответила, по-прежнему глядя в одну точку.

– В этом доме весьма радушно встречают гостей, – с легкой иронией в голосе продолжил навязчивый собеседник.

Я пожала плечами.

– Вы простудитесь, – сказал он мне. – Маршал будет недоволен. Да и я не прощу себе, что недоглядел за вами.

Мужчина оказался настойчив, что было сейчас совсем некстати. Конечно, я давно догадалась, что говорила с гостем. Симпатичный молодой человек, из тех, которых как будто бы когда-то встречал. Темноволосый, темноглазый, с россыпью веснушек на носу.

«Мило», – решила я.

– Окажете мне честь станцевать с вами? – вдруг спросил он. – Не зря же мы явились первыми, надо снимать пенки! – весело рассмеялся мужчина и подал мне руку.

Я не смогла не улыбнуться в ответ.

– Меня зовут Эдриан Слоун, – представился он, внимательно разглядывая мое лицо. – Знаете, я ведь не хотел ехать. И впервые в жизни рад, что поддался уговорам маменьки, – вы прекрасны, Элизабет.

Мы вошли в особняк. Я скинула пиджак господина Николаса, подала вещь тут же подоспевшему слуге и повернулась к Слоуну.

– Благодарю за комплимент, Эдриан.

Он довольно сощурился, будто бы то, как я произнесла его имя, доставило ему удовольствие. Взяла у лакея бокал шампанского с подноса и со смешком призналась:

– Только я не Элизабет.

– И кто же вы, если не юная госпожа Холд? – нисколько не поверил мне Эдриан.

– Бонк, – раскрыла я инкогнито. – Алиана Бонк.

Никогда я не видела на лице человека столь быстрой смены эмоций. От почти счастья до удивления и… обреченности.

– А вот и Элизабет! – делано обрадовалась я показавшейся в дверях подруге и подозвала ее жестом.

Эдриан, надо отдать ему должное, почти мгновенно взял себя в руки и улыбался сияющей Лиззи почти так же лучезарно, как и мне несколько минут назад.

Я представила молодых людей друг другу и оставила их, отговариваясь совершенно нелепым женским предлогом – то ли усталостью, то ли головной болью. Мне хотелось спокойно все обдумать, и компания, пусть и такая замечательная, для этих целей не требовалась.

Но я забылась. Господин Холд ясно дал понять, что желает видеть меня на празднике. Едва я шагнула на первую ступень лестницы, ведущей в спальни, он окрикнул меня и приказал вернуться в столовую к госпоже Диане. Мне ничего не оставалось, как последовать его распоряжению. Мама Лиззи взяла меня за руку, и только небо знает, чего мне стоило не выдернуть ладонь.

Маршал встречал гостей один, будто прием этот проходил не в имении, а столице и не было у дома хозяйки. Госпожа Диана ничем не выказала недовольства, наоборот, шутливо заметила, что таким образом супруг снимает с нее самые тягостные обязанности.

Гостей, вопреки моим ожиданиям, было не так много. Эдриан и чета Слоунов – пожалуй, одни из самых богатых в империи промышленников, шепнула мне Лиззи чуть позже. Три министра с женами и несколько военных чинов разных возрастов и рангов. Мы все уместились за большим овальным столом. На меня и Лиззи поглядывали с интересом, и только Эдриан избегал встречаться со мной глазами. Всякий раз отворачивался, когда я смотрела в его сторону.

И все же я чувствовала его внимательный взгляд. Как будто он не просто смотрит, а изучает каждую черточку моего лица, запоминая.

Никки не было, наверняка покинул столовую, еще до того, как Слоуны вошли в дом. Когда гости окончательно расселись, господин Николас поднялся с бокалом в руке, чтобы произнести приветственный тост.

– Дорогие гости, несказанно рад видеть всех здесь. К сожалению, мой график не позволяет проводить в Южном больше времени, а мое семейство прочно обосновалось в поместье и наотрез отказывается перебираться в столицу… – Он отсалютовал бокалом смущенно зардевшейся госпоже Диане. – Но я счастлив наконец собрать под одной крышей две такие разные, но важные части моей жизни.

Дамы кокетливо захлопали ресницами, мужчины одобрительно закивали. Лиззи, место которой было по другую сторону стола, рядом с Эдрианом, счастливо улыбалась, я же натянула на лицо вежливую улыбку, прячась за маской любезности от настойчивого, плохо скрываемого внимания всех этих людей.

«Кто это? Что она делает в доме маршала? Почему сидит с нами за одним столом?» – мне не нужно было уметь читать мысли, все это крупными буквами было написано в чужих глазах.

– Вы уже знакомы с моей очаровательной женой, – продолжил Николас свою речь, госпожа Диана кивком подтвердила слова супруга, – позвольте представить вам мою дочь – Элизабет Холд.

Лиззи поднялась из-за стола и мило смутилась. Мужская половина гостей одобрительно заурчала, дамы покровительственно кивали.

– Моему сыну, к сожалению, нездоровится, – безо всякого сожаления сказал господин Холд, – но я с радостью познакомлю вас с прелестной воспитанницей нашей семьи. – Алиана, встань, пожалуйста.

Я поднялась и расправила плечи, смутно догадываясь, что несколько минут назад сделала неправильный вывод. Сына ли господин Холд хотел показать первым лицам страны или меня?

– Алиана – давняя подруга моей дочери, – сообщил нам маршал. – Она приехала на обучение из далекой северной глубинки и сразу покорила всю нашу семью.

Я оглядела холеные лица. Брезгливость – вот что они испытывали, глядя на меня. Приживалка, определили они мою роль в этой семье. Что ж, отчасти это было правдой.

– Ах да, – делано опомнился Холд. – Алиана родом из Эдинбурга. Наверняка вы слышали о Бонках?

Одна из дам, яркая брюнетка в золотом, насмешливо изогнула бровь:

– Бонки? – Она кокетливо улыбнулась Холду. – Никогда не слышала.

Маршал изогнул губы в улыбке, но глаза его по-прежнему оставались холодны.

– А не те ли это знаменитые проводники северного леса? – задумчиво протянул один из гостей. – Николас, ты что же, решил лично удостовериться в правдивости баек? – иронично спросил он.

– Я уже убедился, Теодор. Сказки. Алиана чудесная девочка, добрая и смышленая. Может быть, даже умнее ровесниц, но…

– Никакой связи с лесом, разумеется, – подхватил его собеседник.

– Разумеется, – подтвердил маршал.

– Связи с лесом? – рассмеялась брюнетка. – Кажется, я вспомнила. Дремучий северный край с дикими нравами. Это ведь Бонки не позволили вести железную дорогу через Эдинбург, и мы были вынуждены прокладывать путь до Северного моря в обход, многократно увеличивая затраты. Что там они говорили, нельзя тревожить духа леса? Духа леса, боже мой, это ведь надо такое придумать, – покачала она головой.

Я сжала челюсти, с трудом удерживаясь, чтобы не нахамить. Что эта южанка может знать о севере? Кто дал ей право смеяться над нашими решениями, нашими традициями и нашими чудовищами!

– Как бы то ни было, император принял такой ответ, – улыбнулся господин Николас. – Семейство Алианы слишком долго находилось в изоляции и не понимает современных реалий. Но и империя виновата в этом, мы сами запретили Бонкам покидать пределы Эдинбурга. Император лично издал соответствующий указ еще в первый год после присоединения провинции.

С каждым его словом мне становилось тяжелее дышать. Так вот почему мама никогда не была в империи! Вот почему отец никогда не брал нас с собой в свои короткие вылазки в большой мир. В нашей семье урожденной Бонк была мама, отец взял фамилию жены, как это и было принято у северян, если последний представитель угасающего рода – женщина.

Но почему… почему мне ничего не говорили об этом запрете? И почему позволили учиться в империи?

– Неужели Александр отменил свое слово? – не поверил сосед Эдриана.

– Александр? – широко улыбнулся маршал. – Нет, что вы. Никогда. Император не меняет своих решений. Дело в том, что чета Бонков отказалась от родительских прав на старшую дочь.

Я пошатнулась, но успела взять себя в руки, прежде чем гости, будто по команде, посмотрели на меня. Пренебрежение в их взглядах сменилось жалостью и какой-то брезгливостью. Мать Эдриана с ужасом взглянула на сына и чуть было не выронила из рук бокал, ее супруг успел спасти и скатерть, и платье жены. Только Элизабет удивленно переводила взгляд с отца на гостей и обратно.

Почему родители отказались от меня? В чем была моя вина? И была ли она?

Перед глазами встало уставшее лицо отца, потухший взгляд и вымученная улыбка. Нет! Не верю, этого просто не может быть! Они любят меня!

Ральф, Рэндольф, короткие звонки мамы, слова, полные неподдельной тоски по дочери и сестре…

Я посмотрела на хозяина дома и будто впервые увидела его. Мужчина наслаждался реакциями гостей. Красивый, сильный и абсолютно чужой не только мне, но и своим женщинам.

Враг, укравший у меня семью.

Я расправила плечи и взглянула прямо ему в глаза. Господин Николас хищно улыбнулся в ответ и поднял бокал, чтобы затем громко произнести:

– С этого дня Алиана носит нашу фамилию. Чудесно, не правда ли?

Глава 3

– Я могу сесть, господин Николас? – в абсолютной тишине мой голос казался чужим.

– Садись, Алиана, – разрешил мужчина.

Я медленно опустилась на стул. Дрожащей рукой взяла наполненный бокал и пригубила ледяное вино.

Внутри клокотала буря. Я не понимала мотивов Холда-старшего, недостаток информации сводил с ума. Впервые в жизни мне стало по-настоящему страшно за будущее, потому что иллюзорное чувство власти над собственной судьбой исчезло.

Алиана Холд…

Маршал поднял бокал, призывая гостей поприветствовать нового члена своей семьи. Госпожа Диана улыбалась мужу. Гости смеялись, говорили комплименты хозяину дома и исподволь смотрели на меня со все возрастающим интересом, будто приценивались. Стоит ли новая северная лошадка своей цены, стоит ли поставить на нее в следующем забеге?

– И что же дальше? – Господин Теодор прокрутил в руке ребристую ножку бокала. – Мы можем рассчитывать, что в ближайшее время скучный императорский двор будет украшен новыми лицами?

– Непременно, – посмотрел на дочь Николас. – И Элизабет, и Алиана будут присутствовать на ежегодном Весеннем балу. По-моему, это прекрасный подарок им обеим на окончание пансиона.

Я кинула быстрый взгляд на подругу. Лиззи задумчиво закусила губу. Императорский бал. Мечта каждой юной девушки. Но не Элизабет. Подруга истово желала продолжить обучение в университете. Бал, на котором традиционно заключались договорные помолвки, мог стать еще одним препятствием на пути к цели. Какой аристократ разрешит будущей супруге стать врачом?

«А ты, Алиана? Что теперь станет с тобой?» – прочитала я немой вопрос в ее глазах.

Все эти годы я искренне сочувствовала Элизабет и ее матери, девочкам из пансиона и всем имперским аристократкам, вместе взятым. Да, они были богаты и образованны, зачастую красивы и даже талантливы, но бесправны. Собственность мужей и отцов. Украшения мужчин, которым изредка, вот как этой черноволосой красавице, супруги позволяли что-то большее, чем рожать детей в отдаленном поместье.

Северяне же были слишком бедны и далеки от двора, чтобы перенять этот уклад. Наши женщины воспитывались наравне с мужчинами. Прожив в империи много лет, я даже могу сказать, у нас был почти матриархат.

Я ободряюще улыбнулась подруге. Ничего, милая. Мы справимся. Господин Николас, вероятно, не понимает, кого удочерил. И возможно, вдвоем у нас получится уговорить его отправить тебя учиться и повременить с замужеством.

А что до меня…