Если подписать разводные бумаги сейчас, свидетельством любовницы, с таким трудом добытым, можно будет, пардон, подтереться. Ведь оно будет датировано раньше, чем подпись Лесли – а значит, жена была поставлена в известность, и все равно согласилась на развод. Оспорить в суде свое собственное, сознательно принятое решение будет нереально трудным делом. Таким, за которое не возьмётся ни одна уважающая себя фирма.

– Фак! – вскричала Лесли, словно прочитав его мысли.

Похоже на согласие, подумал Майкл. Подобрал бумаги с пола, аккуратно расправил. Там же, под столом, нашел выкинутую в гневе ручку.

– Здесь, здесь и здесь, – привычным жестом указал в каких местах следует стоит подписать, а в каких проставить инициал, и замер в ожидании.

Глава 56

– Ну, вот и все.

С выражением какого-то изумленного ступора на лице, Пол просматривал свеже-распечатанные листы договора о разводе мистера и миссис Стивенсон – подписанные на этот раз обеими сторонами.

Бумаги пришли уже в самолете. Да-да, в том самом, пресловутом «частном» самолете.

Улетали тайком, подкупив полбольницы, чтобы подтверждали всем, кто только заинтересуется, что заезжего миллиардера Пола Стивенсона в безнадежной коме увезла домой родная мать.

Для конспирации даже в аэропорт ехали на машине скорой помощи, спрятав чемоданы под каталкой и одев меня в костюм медсестры.

– Боже ж ты мой… – протянул Пол слабым голосом, только увидев меня в коротком белом халатике. – У нас так только в ролевых играх и одеваются…

Пообещав быть его личной медсестрой на время полета, я заставила его убрать лапищи из-под халатика и улечься обратно на каталку. И вообще притвориться мертвым, пока его кто-нибудь не увидел.

В отличие от своего сына, все время пытающегося выкинуть что-нибудь идиотское, моя будущая свекровь оказалась великолепной актрисой. Прижимая к глазам платочек, она ни на секунду не вышла из амплуа горюющей матери – до того самого момента, пока дверь самолета не задраилась за нами, и мы не оказались в относительной безопасноти.

Отсюда и навсегда она превратилась в мою персональную няньку.

Я просто не могла поверить своим глазам и ушам – до какой степени разительно отличалось ее поведение от того, что у нас привыкли ожидать от этого не самого приятного члена семьи.

Немедленно потребовав, чтобы я называла ее Рейчел, миссис Стивенсон увела меня в дальний конец салона самолета и заставила забраться на время взлета в глубокое, раскладывающееся кресло, подложив под ноги на подушку. Так, она утверждала, у меня не начнется тошнота.

Мои заверения в том, что никакого токсикоза – да и вообще, ощущения беременности – у меня пока не наблюдалось, ее не удовлетворили.

– С самого зачатия женщине необходимо побольше отдыхать, смотреть на красивое и слушать исключительно приятные вещи, – безапелляционно заявила она и строго глянула в сторону Пола. – Мой сын говорит тебе приятные вещи?

Я ошеломленно кивнула.

– Иногда…

– Он – тюфяк, – покачала головой Рейчел. – И отец его был тюфяк… Ах, какой он был тюфяк…

Глаза ее подернулись поволокой – она явно погрузилась в воспоминания далекой молодости. А мне отчетливо представился покойный Пол Стивенсон Старший – здоровенный, флегматичный ковбой, щелкающий плетью надо стадом таких же флегматичных коров.

Я хихикнула, представив рядом с ним беременную девчушку в ситцевом платье, строго выговаривающую ему, что ей необходимо слушать только приятное и побольше отдыхать… И поэтому, вместо того, чтобы готовить ему на ужин бобы, она сейчас пойдет и полежит в кресле с задранными ногами…

– Ты – хорошая девушка, – вглядываясь мне в лицо, подытожила Рейчел. – Думаю мы с тобой поладим…

– А можно… я уже встану? – робко попросила я, чувствуя, как у меня начинают неметь ноги.

– Ни в коем случае! Если тебе скучно, могу прислать сына – пусть почитает тебе вслух какой-нибудь женской белиберды – у меня как раз припасен романчик на это случай… И вообще, скоро взлетим, тогда встанешь.

С видом, который явно давал понять, что возражений она не принимает, Рейчел поднялась и бойко засеменила в переднюю часть салона.

Мне же вдруг показалось, что все это неспроста – уж больно загадочный у нее был вид, когда она, подойдя к Полу, дернула его за рукав. Да и почему сама не могла мне почитать свою «белиберду»? Или дать почитать самой?

Но задуматься над этим как следует я не успела – из технического отсека возвестили, что пришли, наконец, долгожданные документы.

Усевшись рядом со мной, Пол снова и снова пролистывал договор, в неверии качая головой. Потом мы с ним выпили на радостях – он виски, я – кока-колы.

А потом самолет стал выруливать на взлетную полосу.

Наскоро поцеловав меня, Пол ушел вперед, на свое место – я и сказать ничего не успела. Заметила лишь, что он странно кивнул кому-то в иллюминаторе. Хотела было встать, пойти за ним… Но в этот момент самолет взревел турбинами и, судя по вспыхнувшим на табло надписям, уже нельзя было не то, что встать, но даже и ремень расстегнуть.

Приготовившись к заложенным ушам – в последний раз, когда я летала на самолете, я оглохла почти на час – я закрыла глаза и откинулась на сиденье.

Самолет рванул вперед, резко набирая скорость… Рев мотора стал почти нестерпимо громким, и я поморщилась от неприятных ощущений.

– Заткни уши и смотри в окно! – прокричал мне снова оказавшийся рядом Пол. – Так ты «заземлишься»… Вон коробка с берушами.

А ты почему ходишь во время взлета? – хотела спросить я, но не стала – все равно не услышит.

Потянулась рукой куда он показывал и вытащила из кармашка сиденья герметично закрытую розовую коробочку.

Содрала целлофановую обертку, щелкнула простеньким замочком…

– В окно смотри, когда будешь уши затыкать… – не оставлял меня Пол.

Я вздохнула и, чтобы отстал, глянула в круглый иллюминатор. И прям в груди защемило.

А ведь он прав.

Улетаю из родной страны и даже в окно самолета не взгляну.

Не то, чтобы я улетала прям с концами – собиралась вернуться за родными, как только сможем оформить меня по рабочей визе. И все же… Заканчивается одна жизнь, начинается другая.

Подперев щеку кулаком, я облокотилась на ручку кресла, пытаясь впитать, осознать происходящее.

Пол забирает меня с собой. В Америку. В Сиэтл, штат Вашингтон.

Да, пусть не в качестве жены, но ведь была же причина, почему не успел сделать предложение. До последней минуты не знали, клюнет ли Лесли на нашу хитрость.

И, по правде говоря, мне уже было не важно – я бы уехала с ним в любом качестве. Черт, даже если бы он так и не встал, я бы все равно уехала с ним – сиделкой к недееспособному инвалиду…

По стремительно убегающему взлетному полю ездили грузовики с прицепленными тележками для багажа. Еще одна, параллельная взлетная полоса была совершенно пуста… И сам небольшой аэропорт был относительно пуст – лишь в самом дальнем краю, уткнувшись носами в ангары, «припаркованы» были несколько таких же как наш частных самолетов.

Как странно, подумала я, открывая коробочку с берушами и набирая в легкие воздух, когда, мощно дернувшись, самолет рванул вверх, в воздух. Самолетов нет, а грузовики-транспортировщики есть… Причем в большом количестве…

С ни меньшим недоумением я вдруг посмотрела вниз – вместо мягкого материала берушей, мои пальцы нащупали нечто твердое и почти острое. И холодное.

Опустив глаза, я зажмурилась – так резанула взгляд искра благородного камня.

– В окно! – прокричали над ухом.

В окно. С трудом отведя взгляд от тонкого сияния кольца из белого золота – с огромным, водруженным в центре всей этой красоты драгоценного камня – я посмотрела.

Съехавшись кабинами и кузовами, прямо под бортом взлетевшего самолета, грузовики-транспортировщики выстроились в удивительную, изогнутую фигуру.

Самолет забрал вправо, лег на крыло и, продолжая набирать высоту, развернулся широким, пологим кругом по периметру аэропорта.

«MARRY ME» – явственно прочитала я, следуя взглядом вдоль по змее из грузовиков.

– Marry me? – спросил меня Пол, нависая над креслом и довольно улыбаясь в ответ на мое, без сомнения, остолбенелое выражение лица.

На колени не опустился. И хорошо – не в его стиле были все эти сопли с сахаром.

– Ты, наверное, просто секса хочешь? – улыбнулась я. – На законных правах.

Он поднял бровь.

– А то ты без кольца со мной не спала…

Не удостоив его ответом, я отстегнулась и бросилась ему на шею.

– И зачем все это? – спросила, жадно вдыхая родной запах – в том самом, только мне известном месте, между шеей и подбородком. – Мог бы просто спросить…

Он пожал плечами.

– Это было не так трудно сделать. Тебе не понравилось?

– А если бы Лесли узнала?

Он ухмыльнулся.

– Все очень удобно совпало. Если бы Лесли не прислала сейчас документы, ничего бы этого не было, и пришлось бы ограничиться кольцом. Кстати, как тебе оно?

Я вспомнила про вторую составляющую предложения и отлепилась от его шеи, вытащив кольцо из коробки – тонкий ободок с огромным бриллиантом в простой оправе. Не нужно было быть ювелиром, чтобы догадаться, что этот камешек стоит целое состояние.

– Мне нравится, – просто сказала я.

Он вдруг выдохнул.

– Ну и слава Богу… А то я боялся, ты опять заведешь эту свою песню – «да, зачем», «да не надо»…

Я внимательно смотрела на него.

– Не заведу. Но ты же понимаешь, что я не ради всего… этого соглашаюсь? – я неопределенно обвела рукой.

Он широко улыбнулся, потом поднял мое лицо к себе за подбородок.

– Значит, соглашаешься?

Я сделала дурашливо возмущенное лицо.

– Что вы мистер! Как можно! Мы ведь с вами так мало знаем друг друга…

Он так же дурашливо закручинился.

– Вы правы, мисс, увы… Всего только месяц… Крайне неразумный поступок…

Внезапно тоненький, веселый колокольчик задребезжал у меня в мозгу… Всего месяц, всего месяц…

– Пол… Какого числа мы познакомились?

Он в недоумении отодвинулся от меня.

– Что?.. Вера, ты так и не ответила мне… Ты согласна?

Я нетерпеливо обняла его.

– Господи, Пол, да, конечно, согласна! Я тебя люблю и хочу за тебя замуж. А теперь вспомни, пожалуйста, когда мы познакомились?

Пол поморщился.

– Двенадцатого августа, кажется… Я как раз одну важную бумажку подписал в тот день – потому и помню.

– А сегодня?

Он кинул взгляд на наручные часы.

– Десятое сентября…

И я увидела, как мои зрачки в отражении его глаз ширятся от восторга. Вытащила из сумочки, стоящей тут же, на кресле, телефон.

Прицелившись, сфотографировала обручальное кольцо на пальце и набрала хорошо знакомый номер.

– Але… – беззаботно ответила Кира.

Я улыбнулась так, что, наверное, это даже в голосе слышно было.

– Кирочка? Посмотри, пожалуйста – я тебе там картинку прислала.

В телефоне замолчали, потом раздался громкий, радостный ах. Не давая ей опомниться, я продолжила.

– А теперь проверь число.

Еще один ах – уже не такой радостный. Я ухмыльнулась.

– Попала ты, детка. На пять лет попала…

– Я, я… – залепетала Кира, потом вдруг опомнилась и прыснула со смеху. – А следить-то как будешь? Из Сиэтла своего…

– Найду как.

Собственно, план – как присматривать за сестрой – у меня был.

И, обсудив все с Полом, я предложила его Кире, этот план – тоном победителя, диктующего свои правила. И она согласилась. Кто ж откажется от полностью оплаченного обучения в одном из самых лучших университетов мира?

Но это, дорогие мои, уже совсем другая история.

Эпилог

– Солнце, это был просто сон. Ты понимаешь меня? Ничего этого не будет, никуда ты не упадешь…

– Хватит болтать, дай ей посидеть в тишине…

Тишина.

Убрав от лица бумажный мешок, я медленно открыла глаза и попробовала вдохнуть чистый воздух осеннего сада.