Два оленя, развалившиеся на диване с коробками пиццы, скосили на него взгляд. Один, видимо из солидарности, издал короткое:

– Ме!

Четвертый олень демонстративно зашвырнул в темный угол бутылку из-под пива и громко рыгнул. Выпучив глаза, он спешно прикрыл морду.

– Ель-метель… – ноги грозили подогнуться, но я удержала себя в вертикальном положении.

Все четверо в майках с неприличными надписями, в пляжных шортах с пальмами и коктейлями, а вот рога совсем уж жалкие – одно основание торчит.

– А где…? – руками изобразила роскошные, ветвистые.

Тот, что мычал, поднялся, отряхнул копыта, подхватил бутылку пива со стола. Металлическая крышка отлетела, олень влил в себя добрую половину, с блаженством выдохнул, засунул в рот кусок пиццы и плюхнулся на заваленное пустыми пакетами, обертками, фантиками и коробками кресло.

– Тебе в рифму или культурно? – он закинул копыта на стол.

Остальные олени тоже расслабились.

Они говорящие. Прямоходящие. Пиво пьющие. Пиццу жрущие.

Олени.

О-ле-ни.

Теперь я не удивлена, почему они отказываются возить студентов. Я не уверена, что они всегда в состоянии перевозить Мороза.

Получается я их накормить должна? И убраться?

Масштаб трагедии ощущается с порога.

Захлопнула входную дверь, пока меня в сугроб не замело, и огляделась.

Груды мусора, пустые ящики из-под пива, бутылки из-под колы, поломанные джойстики, сноубордические доски свалены возле шкафа, на самом шкафу валяются скейтборды и свисает телескоп.

На одной стене прибито баскетбольное кольцо, на полу под слоем пыли виднеется полустертая разметка. На другой стене, прямо над музыкальными колонками – мишень для дартса. Справа от входной двери чуть ли не во всю стену висит плазма, под ней несколько игровых приставок.

– Эт ты, чтоль, Липка? – олень с красной банданой лениво за мной наблюдал.

– Липова. Варя.

– Короче, Липка, швабры там, в каморке найдешь, – он не обратил внимания на мое искренне удивление. – И не гомони, окей? Хоккей ща зырить будем.

Сленг я заценила, а обращение к себе – нет. Я не нанималась в служанки. Я исполняю наказание, а не прихоти наглых оленей.

– Эй, ребятки, – скопировала его тон, – предлагаю начать знакомство заново. По-хорошему. Я добрая, но мстительная. Понятно излагаю или перевести?

Олени переглянулись и заржали. Как кони.

– А-а-а, расслабься! – Олень в синей майке с надписью: "Вертел я вас на рогах", смеясь закинул копыто мне на плечо. – Это Санта, – он указал на того в красной бандане. – Это Клаус, – тот, что предлагал ответить в рифму. – Это Мерлин, – олень с золотым кольцом в ухе отсалютовал. – Я Робин.

Его открытая улыбка меня покорила.

– Ты классный, – протянула я, млея от его харизмы.

– Это еще что, крошка, ты не видела какие я виражи на борде выписываю, закачаешься! Ты не смотри на этих, – он ткнул копытом в сторону ржущей троицы. – Мы всех так встречаем! Проверка, ну типа рубит фишку или прогнется. Свою меру знаем.

Меня подвели к узкой дверце.

Робин дернул ее на себя и на меня полетела швабра.

Да чтоб тебя!

– Ель-метель! – возмущенно потерла ушибленный лоб.

– Упс, – выдал Робин и виновато улыбнулся.

– Тоже проверка?

– Не, не спецом, – олень щелкнул выключателем.

Тусклая лампочка осветила небольшой чулан, заставленный вениками, щетками и швабрами. На двух полках лежали тряпки разных размеров, покрытые пылью.

– Уборка у вас не в почете? – я встряхнула одну из тряпок. В носу мгновенно защекотало. – Апчхи!

– О, будь здорова, крошка, – Робин вытащил щетку и швабру. – Не, мы клининг нанимаем.

Клининг? Ну, судя по слою пыли, вызывают они его нечасто.

Продвинутые олени. В приставку рубятся, хоккей смотрят, на сноубордах рассекают, в баскетбол играют. Да они живут лучше, чем мы в Академии!

– Мороз в курсе вашего образа жизни? – вытащила из-под завалов мусорные мешки и снова чихнула. Раз пять подряд.

– Шеф вкурсах, не парься, – Робин бодро поцокал обратно в зал.

Если у них еще и спальни имеются… Не буду расстраиваться заранее.

– Лан, кароч, помогу. Ты, видно, четенькая крошка.

Так, челюсть, не теряться! От этой грязи я ее не отмою, а второй у меня нет.

Пока мы с Робином собирали мусор по всем углам, веселая троица врубила хоккей со звуком на полную мощность. Скандирующий стадион будто плавно перетек сюда, в просторную комнату.

Где-то на середине матча комментатор поселился в моей голове. Я была готова сама сесть за микрофон и голосить что есть мочи.

Десять под завязку набитых мусором пакетов выстроились у двери.

"Тряпка – лучший друг, это знают все вокруг", – кроме оленей. Олени не знают.

Робин взялся вытирать пыль, а я от души махала шваброй.

Мороз все продумал. Как он тогда сказал: "Хочу видеть, как вы, исполняя каждый день наказание, меняете приоритеты и ставите на первое место учебу, а не развлечения". Я готова с оленями веселиться, но убираться у них… ни за что! Не соглашусь больше. Пусть лучше отчислят, чем я снова возьмусь вычищать их жилище.

Еще немного… Еще чуть-чуть… последний штрих…

Дива-а-ан… Без стеснения втиснулась между Сантой и Клаусом, закинула ноги на столик, а голову разместила на мохнатом плече Санты.

– Э, Липка, – протянул он недовольно, – борзометр шкалит?

– Вы три здоровых лба заняли весь диван, уставшей девушке ни присесть, ни прилечь. Мы тут все до блеска намыли, а вы свои хвостатые задницы даже не пытались поднять.

Усталость накатила и взяла штурмом – внезапно и без возможности выбраться. Ног не чувствую, руки не слушаются… Единственное мое желание – уснуть и проспать до утра.

За окном хозяйничал вечер… или ночь. Часов у оленей я не нашла.

– За что наказана? – Клаус любезно протянул открытую пачку чипсов.

После обеда в рот ни крошечки не попало. Желудок пустой и недовольный, я уставшая и, похоже, осталась без ужина.

– А пиццы нет?

– Не, крошка, – Робин сел в кресло и присосался к бутылке колы. – Пиццулю с утра умяли.

Ну, в таком случае, ловить мне здесь нечего. Тетя Авдотья наверняка оставила для меня пирожков в комнате, осталось до нее добраться.

– Вопрос. Очень важный! – подняла палец вверх для убедительности. – Слушайте внимательно. Кто из вас, благородных оленей, хочет отвезти меня в комнату?

Пара секунд молчания и все четверо разразились диким хохотом.

– Ха, прикол! Ору, – Робин прикрыл глаза, – до слез.

– Мы никого не возим, – четко произнес Санта.

– Чутка попутала, Липка, – хмыкнул Клаус.

Мерлин многозначительно промолчал.

– Сорян, крошка, самой придется, – улыбнулся Робин, окончательно растоптав мою надежду на быструю и комфортную доставку до кровати.

– Без вариантов?

Олени покачали головами.

И какой толк от них? Много жрут и много мусорят… А помочь нуждающейся хрупкой девушке? От волшебных оленей я ожидала большего.

– Залетай, научу рассекать на борде! – крикнул в спину Робин.

Не нашла в себе сил обернуться и захлопнула дверь, отрезая себя от тепла и света. Вокруг – вьюга и темнота. До освещенной аллеи метров сто, не меньше.

Снег сыпал стеной, ветер завывал, отправляя снежинки в полет на бешеной скорости.

Зря жилетку не прихватила. Но ничего, закалюсь, меньше буду болеть.

Интересно, что там с Лисом. Сильно его Мороз гонял и кому из нас досталось больше? Ему или мне?

Олени, конечно… олени. Я бы им по рогам надавала и устроила пионерский лагерь, чтоб за собой убирали, мыли и еду готовили. От чипсов, пиццы, колы и пива у них там уже наверняка язва размером с озоновую дыру.

– Ой мороз, мороз, – пробормотала, подрагивая от непривычного холода, – не морозь меня…

Обычно на территории легкая, комфортная прохлада, а не холод собачий. Куда только ректор смотрит.

Елки впереди начали расступаться, между лап замелькали огни фонарей. Занесенная снегом каменная кладка по прямой тянулась до крыльца Академии. Всегда зеленые туи по краям скамеек теперь торчали вытянутыми небольшими сугробами, сиденья и вовсе погребены под добротным слоем снега.

Ноги утопли по щиколотку. Зубы отбивают ритмичную чечетку. Вот ведь… зима. В такую погоду из дома лучше не вылезать. Я бы добровольно нос не высунула, не то, что себя целиком.

Я только ступила на освещенную аллею, но не попала под свет фонарей. Справа, за широкими голубыми елями, доносились приглушенные голоса.

Тайное свидание? Собрание клуба веселых и находчивых? Шпионский заговор?

Ну кто в здравом уме будет шур-шур за елками на крепчающем с каждой минутой морозе?

– … нет! – раздалось визгливое.

Не люблю подслушивать и лезть не в свое дело.

Я не стану стоять за елкой и вслушиваться в чужой разговор.

Не буду.

– Послушай меня! – грозно прикрикнул женский голос.

И не уговаривайте. Я продрогла до косточек и чьи-то разборки мне совершенно неинтересны.

– … еще раз! – снова истеричный визг.

Нет, раз вы так настаиваете… Так просите… Я бы даже сказала умоляете…

Осторожно перенося вес, сведя хруст снега под ногами до минимума, подобралась к разлапистой ели. Притаившаяся за этой елка скрыла лица, зато слышимость стала лучше.

– Надо повторить, – с нажимом произнесла женщина.

Не узнаю голос… профессор? Вроде не похожа…

– Не буду, я не буду это делать! – визжала девушка.

– Надо!

– Посмотрите на меня! Я умру, я не выдержу еще раз!

Стоит отлучиться из Академии на пару часов, а тут разворачивается детектив с элементами триллера.

Среди ветвей мелькнула огненная рыжая шевелюра. Очень красивые волосы. И я их уже видела.

– Глупая, ты умрешь, если не закрепишь связь, – едва ли не рычала женщина.

– Нет! – истеричный вопль согнал сидевшего на ветке снегиря.

– Стой, дура! – шипение смешалось с рычанием.

Селена выбежала на аллею и помчалась к крыльцу. Красный шарф развевался за спиной, а сама она так рьяно махала руками, словно старалась отогнать большую птицу.

Шикарная у меня интуиция. Еще не знала о чем речь, а уже поняла – заговор. Ну точно! Осталось дождаться вторую фигурантку и можно открывать дело под названием "Связь за елкой". Немного двусмысленно звучит… Пресса все равно опошлит, так что какая разница?

Красный шарф мелькнул у дверей Академии и пропал. Селена уже наверняка бежит в свою комнату, а из-за елок до сих пор никто не показался.

Странно… Посмотреть, может? Одним глазком, аккуратно…

Ага. Да хоть пятью глазами сразу!

Никого! Кроме следов на снегу.

Я совсем не следопыт, мерзнуть дальше смысла нет.

Пальчики мои миленькие… Как же я замерзла, ель метель.

Куда бежать для начала: к Лису или к Морозу? Для явления студентки к ректору время позднее. Вряд ли он сидит в кабинете и ждет распрекрасную меня, а врываться к нему в дом совершенно нет желания. И для подобного визита нужны веские обстоятельства.

Где живет Лис я, к сожалению, не знаю. Он не упоминал номер комнаты.

Хотя… может, расспросить кураторов? Да, так они мне и сказали. Из-за меня они лишились своего развлекательного ипподрома, вряд ли наша беседа пройдет тихо и мирно.

Тепло! О, Всевышний… Наконец-то!

В холле Академии царила непривычная тишина. Студенты перед глазами не мельтешили, за спиной не шептались. Стрелки больших часов приближались к полуночи.

Убралась у оленей, называется. Уму ни постижимо, время прошло мимо меня.

Застать Мороза в кабинете ректора нет шансов. Он скорее всего сидит у камина и пьет горячий чай.