По щеке прокатился бугорок.

Я его убью. Просто убью прямо здесь и сейчас, а Морозу скажу, что так и было.

Он мне, владычицы метели и снегов предлагает м… м… ми…

– Так, – выдохнула, снова теряя контроль, – еще одно подобное предложение…

– Это не предложение, – возразил Пантин. – Это пари. И выиграть его можешь ты, все честно.

Вдох-выдох. Выслушаю засранца.

– То есть ты будешь доказывать, что ты не малыш, а я… В чем пари-то? Условия размытые.

– Либо докажу, либо нет, – он пожал плечами.

Вот ты и попался… малыш.

– Если не докажешь, когда вернемся в Академию, ты скажешь Морозу, что я лучший профессор, у которого любой студент будет мечтать учиться.

– Да? – Пантин издевательски изогнул бровь.

Убью.

– Ладно, – согласился он. – Идет. Но если докажу, то на колени, – и снова бугорок на щеке…

С…с…сту-ужа.

– Я разрешу тебе выбрать сугроб.

– Зачем?

– Для погребения!

Глава 2

Дикие земли. Пустые снежные равнины, чередующиеся с лесами. Местные жители называют их "гиблыми древлепущами". Водятся там всякие твари от мала до велика и людей встречают с распростертыми зубами. Некоторых местные используют в гастрономических целях и тут, как говорится, кто кого.

Мороз на протяжении тысячи лет контролирует популяцию существ. После того как проредил ряды всех видов и контролирует. Министерству это на руку. Большинство магов, выросших в тепличных условиях, боятся диких земель до зубовной чечетки. Собственно, поэтому он своих студентов отправляет сюда на практику.

Если кое-кто не заткнется в течение пяти секунд, на одного выпускника в Снежной Академии станет меньше.

– Пантин, – зарычала сквозь зубы, – ты можешь помолчать хотя бы пять минут?

Блондинчик скосил насмешливый взгляд.

– Госпожа раздражена?

Не доживет он до диплома. Чувствую своим прокаченным веками чутьем.

– Послушай, мальчик, – заставила его остановиться, встав у него на пути.

Недовольный прищур на мгновение выбил из колеи, но только на мгновение.

– Со мной не стоит играть в игры…

– В ролевые? – нагло перебил. – Предпочитаешь классику?

Скрипнула зубами. Натурально! Аж неприятно и немного больно.

Главное не потерять контроль над силой.

– В смертельно опасные.

Почему он выше меня? Пусть не на много, сантиметров десять или пятнадцать, но все равно раздражает. Особенно уверенный и нагловатый взгляд из-под полуприкрытых век. Снисходительный и спокойный, как бы говорящий: "Я тебя, так и быть, выслушаю. Продолжай." А здесь я решаю, кому, когда и что говорить!

– Хочешь помериться силой? Яйцами?

– А я знал, что с тобой, госпожа, что-то не так.

Бесит. Бесит выделять это "госпожа". И кто тянул меня за язык…?!

– Не. Смей, – выделила каждое слово, направив на него указательный палец. – Никогда. Больше. Называть. Меня. Госпожой!

Ухмылка на краткий миг скользнула по губам напротив и вот вновь – сама спокойная серьезность.

– Не могу, – Пантин пожал плечами.

Из-за громоздкой дубленки он выглядит плечистым здоровым мужиком. А его самоуверенная мор… р-р… лицо… Я бы его сочла местным жителем, встреть где-нибудь в лесу.

– Ты велела так к тебе обращаться. Желание дамы – закон.

Склонил голову в поклоне.

– Из какого цирка тебя выперли?

– Шоу "Укрощение стерв" смотрела? Я оттуда, – он обогнул меня и зашагал по снегу в одному ему известном направлении.

Снова скрипнула зубами. Мне к концу практики понадобится стоматолог!

– Нет такого шоу! – рявкнула в спину.

– Считай, я его только что создал, – повернулся, шагая спиной вперед. – Премьера через две недели. Ты не пропустишь.

Развернулся, а я… а я ничего. Просто справа и слева снег столбом взвился в небо и все.

Спокойно, Метель. Этот… шоумен специально выводит.

Не хочешь по-хорошему, я тебе устрою райские каникулы. До старости не забудешь!

Шли молча, я гордо и непринужденно игнорировала Пантина, будто его и нет.

В диких землях, помимо пустоты, вечного снега и ужасных тварей есть еще один весомый недостаток – полярная ночь. Искусственного освещения в этих богом забытых местах, естественно, нет. Магам он и без надобности. Сами себе подсветят, если потребуется, но обычно не требуется. Зрение в темноте немного лучше человечков, у меня и братьев вообще идеальное.

Бытует мнение, что от нас пошли маги. Мы никого не рожали, чтобы они появились именно от нас.

Иногда баловались силой…

Часто баловались. Постоянно, как только обнаружили в себе волшебную энергию.

Давно это было… так давно… я бы хотела вернуть то время, когда мы юные и пустоголовые.

Обидно: мы властны над всем, кроме времени. Даже смерть нам не страшна. Случайно выяснили опытным путем. Можем переместиться в пространстве с легкостью в любую точку мира, правда в диких землях иногда дает сбой. Другим магам не дано такой возможности. Их порталы ограничены расстоянием.

А время… время подчинить невозможно. Оно само выбирает, когда ускорить бег и когда замедлить.

Неужели! Живые души. Среди снежной равнины – небольшой дом. Из окон льется свет, разрезая пространство и будто приглашая войти. Мы войдем и без приглашения, мне двери каждого дома открыты.

Хочу чай, еду и растянуться на чем-нибудь мягком. Я за последние сто лет столько не ходила, сколько за один неполный день.

Моральную усталость никто не отменял. С нагловатыми недозрелыми мальчиками общаться тоже не привыкла. Он утомляет меня одним своим видом.

Стукнула в дверь несколько раз.

Хороший дом, крепкий. Сразу видно – жители коренные.

Последнее время началась глупая тенденция переезжать в дикие земли. Ничем хорошим как правило не заканчивается. Съедают их в первую ночь, потому что привыкли жить в цивилизованном обществе, а здесь своя цивилизация, особая.

Нам не хотят открывать? Свет горит, точно не спят.

Постучала снова. Пантин стукнул в окно, а в ответ тишина.

– Кто такие? – внезапно раздался за спиной чуть хрипловатый голос.

Так меня редко встречают. С дулом двустволки, направленным мне в голову.

Дед, лет шестидесяти на вид, терпеливо ждал ответ, бегло оценивая нас взглядом.

– Ну? – поторопил с ответом.

– Метель я, а этот – мой студент из Снежной Академии, практику будет проходить.

Убить не убьет, а приятного мало – придется поваляться недели две до полного восстановления. Один раз проходила – знаю.

– У нас два друга – мороз да вьюга, – мужчина опустил ружье. – Проходите, коль пришли.

Он толкнул дверь и вошел в дом.

– Так она не заперта была? – удивился Пантин.

– Когда изба без запору, и свинья в ней бродит, – изрек дед и снял валенки. – Проходите, чего на пороге топчитесь?

Меня мягко подтолкнули вперед за талию. То есть других частей тела нет? Рука, спина, – нет, надо обязательно за талию и чтоб я вздрогнула от неожиданности.

Как маленькая девочка реагирую. Это никуда не годится.

– Извиняйте, господа, мы не привыкши высоколюдинов привечать, – дед снял дубленку из кожи непонятно какой твари, и остался с виду дряхлым и немощным.

Обманчивое впечатление.

– Гостей встречай всем, чем можешь, угощай, да, – чайник отправился на печь. – Садитесь, в ногах правды нет.

Грубо вытесанные табуретки окружили массивный высокий стол из такого же дерева.

Пантин уселся, не дожидаясь повторного приглашения. Кто бы сомневался.

– Может вам помочь?

Кустистые посеребренные сединою брови дернулись наверх. Яркие глаза удивительны для такого возраста, смотрели с удивлением.

– Ну, помоги, – кивнул дед, – коли хочешь.

С радостью! Чайник на печи засвистел, чай мгновенно заварился, кружки наполнены, – быстро и качественно.

– Всякая молодость резвости полна, – протянул с хрипотцой хозяин жилища, – всякие труд магией меряете. Поживи-ка в диких землях, поймешь: рукам работа – душе праздник. Так-то!

То, что молодой назвали – приятно, конечно. А вот жить постоянно я здесь не намерена. Пантин отпрактикуется и домой.

– Извиняйте, господа, к столу нема. Бабку свою к внукам отвел, а сам стряпнею заниматься не привык, – на морщинистом лице расцвела улыбка.

– С голоду не помрем, моя госпожа прекрасно готовит, – Пантин, чтоб его вендиго в лесу пожрал, с гаденькой ухмылкой на меня смотрел.

Не сдержалась. Затянула вокруг его шеи воздушный канат и прошипела:

– Еще раз назовешь «госпожой», и я удавку на твоей шее в узелок завяжу!

Пантин и вида не подал, что ему кислорода не хватает. Лицо только покраснело, а ухмылка с губ не сошла.

Непробиваемое существо.

– Пмс? – просипел он.

Рывок и раздался хруст. Силу рассчитала ровно настолько, чтоб скорчился от боли, но живой.

Будет думать, что и кому он говорит.

– Милые бранятся – только тешатся, – дед спокойно попивал чай, будто развернувшееся действо рядовое явление в этом доме.

– Этот засранец – мой студент.

С удовлетворением наблюдала, как он держится за шею, но… усмехается.

Да чтоб тебя! Что ты за человек такой, Пантин?!

– У нас полное взаимопонимание, – он рвано смеялся.

– Чего ж не понять? Понимаю. От избытка сердца уста глаголют, – покивал дед и поднялся. – Пойду вам место подготовлю. Не хоромы, но живется неплохо.

Убью гада. Ночью. Подушкой задушу. Изощренный метод убийства для магов.

– А как вас звать? – стыдно не знать имени, кто на ночлег пустил.

– Феодор, но звать меня не надобно. Сам прихожу, – он скрылся за деревянной дверью, неокрашенной, какие раньше в избах были.

Контроль над силой, контроль над собой. Лишь бы не прибить студента раньше времени. Мороз вряд ли расстроится, но разозлится.

В принципе, можно попытаться сделать из него Франкенштейна. Такие эксперименты мы еще не проводили.

– Слушай и запоминай, а лучше записывай: если хочешь вернуться в Академию живым, не испытывай мое терпение. Я не Мороз. У меня самоконтроль тесно связан с настроением, которое ты весь день портишь!

Пантин еще раз провел рукой по шее, хмыкнул и навис надо мной, упираясь руками в стол по обеим сторонам от меня.

– Справедливо двустороннее соглашение, – этот уверенный и даже командный тон уже слышала в лесу перед встречей с вендиго. – Ты сдаешься, и победа в споре остается за мной, просишь прощения… на коленях, – взгляд зеленых глаз скользнул по губам.

От печки здесь так жарко, уф. Откройте окно! Явно же перетопили.

– И мы мирно сосуществуем до окончания практики, – закончил он.

Волнительное положение. Его губы непозволительно близко, взгляд, читающий каждую эмоцию, голос, пробирающий до дрожи… Но и мне не восемнадцать лет, чтобы повестись на все эти атрибуты.

– Я тебе сейчас коленом по бубенцам врежу, Казанова недоделанный.

Довольная ухмылка расцвела на губах. Он ждал такой реакции?

– Значит игра продолжается, – заключил и выпрямился – дед Феодор вернулся.

– Эх, молодежь… Идите, укладывайтесь, – он пошаркал тапками по полу мимо нас к печке.

Наградила студента уничижительным взглядом и спокойно, гордо и уверенно вошла в соседнюю комнату.

Не поняла.

Здесь одна кровать. А…

– М-м… – протянул Пантин над ухом, – Мне начинает нравиться моя практика. Надеюсь, тебе есть, чему меня научить?

С…с…сту-ужа…

– Не обольщайся, поспишь не полу. Не замерзнешь, – тон, как и положено, холодный, даже ледяной.

Подозрительно долго он молчит. Старается придумать фразу позабористей?

Нет, он совсем потерял и стыд, и совесть. Хотя их у него и не было никогда.

Он перед моим носом упал на кровать, растянулся по-хозяйски. И глазки закрыл, для полноты картины.