– Ну, действуй, грамотей, тебе виднее, – дал добро казак. – Лишь бы злыдней от кордона отвадил.

Утром на лысом взгорке, по ту сторону брода, показались конные хунхузы. Завидев на русском берегу автомобиль со станковым пулемётом, установленным на багажнике, всадники не решились спускаться к реке. Новенький «Максим» красовался воронёной сталью ствола и поблёскивающими на солнце латунными гильзами в заправленной пулемётной ленте.

– А ведь и впрямь выглядит как настоящий, – похвалил, пожав плечо Фёдору, командир заставы.

Гости вместе с казаками залегли в неглубокой траншее напротив брода. Только Вито Лосано и Андрей Волков притаились за макетом пулемёта, усевшись на заднее сиденье авто. Андрюха предварительно заполнил багажник мешками с песком, поэтому вражеских пуль не опасался.

– Где же Алексей? – высунувшись из окопчика, завертел головой Артём, высматривая чёрную рясу инока.

– Хунхузы показались, сейчас и наш батюшка появится, – уверовал в находчивого отставника казак. Документы прапорщика он накануне видел и уже не сомневался в их подлинности – так хладнокровно мог воевать только опытный фронтовик.

Из-за угла избы вышел высокий инок в монашеской одежде, на груди сверкал в солнечных лучах медный крест. Атрибут Андрюха временно позаимствовал у жуликоватого попика, ибо так фигура инока должна была внушать китайцам больше уважения. Алексей вёл в поводу коня с покачивающимся в седле наездником. С конского бока свисали чем-то доверху заполненные кожаные сумки, но застёгнутые клапаны не давали разглядеть груз.

Хунхузы взяли фигуру парламентёра на прицел, из-за гребня холма выехали с полсотни всадников и спустились по пологому скату.

Инок в чёрной рясе неспешно перевёл коня по мелководью. Держа за уздечку, подвёл к самым богато одетым хунхузам со злыми перекошенными рожами.

Всадники плотным полукольцом окружили парламентёра.

– Белый Хунхуз не пропустит вас к русскому кордону. Ослушаетесь – умрёте, – на плохоньком китайском языке громко известил всю банду чёрный инок.

Алексей больше ничего не сказал, развернулся и, не оборачиваясь, пошёл к воде. Сын Ведьмы отлично контролировал пространство колдовским зрением. А для гравитационного воздействия на тела и предметы ему требовалось лишь создать мысленный образ. Многодневные упорные тренировки даром не пропали.

В момент опасности из тёмного подвала души чародея выполз дьяволёнок и на минутку вновь овладел сознанием доброго казака. Алексей позволил злой колдовской силе порезвиться напоследок – отдал последнего хунхуза для кровавой потехи. Невидимые гравитационные щупальца протянулись к мертвецу, взяв тело всадника под контроль.

Новый главарь шайки недоумённо таращил глаза то на безжизненный труп, усаженный на коня, то на удаляющуюся спину наглеца. Опомнившись, приказал чужаку остановиться и вскинул карабин к плечу, прицеливаясь.

И тут произошло невообразимое: убитый хунхуз ожил, поднял голову в белой папахе и глянул остекленевшими глазами. Бледная ладонь покойника медленно достала из-за пояса револьвер и, словно нехотя, навела в грудь ослушника.

Кровь застыла в жилах нового главаря банды. На долгую минуту повисла мёртвая тишина. Затем главарь совладал со страхом и попытался винтовочной пулей достать уже перешедшего брод русского шамана.

Белый Хунхуз выстрелил раньше.

Револьверная пуля пробила халат китайца в районе сердца. Бандит кулем свалился с коня.

Приближённые главаря дали шумный залп по ожившей твари в белой папахе. Но пули не вышибли привязанное тело из седла, лишь заставили задёргаться, словно от щекотки.

Белый Хунхуз опять вскинул руку и пятью револьверными выстрелами свалил актив шайки. Последнюю пулю мертвец выпустил в одну из притороченных к седлу объёмистых сумок.

Раздался оглушительный взрыв. Отряд разбойников взрывной волной разметало по склону. Ошмётки окровавленной плоти градом посыпались в воды Аргуни, окрасив их в красный цвет. На склоне образовалась глубокая воронка. Облако поднятой пыли ещё долго висело серой пеленой в воздухе.

Из отряда хунхузов уцелели лишь дозорные, остававшиеся на вершине холма. Взрывная волна свалила коней вместе с всадниками и присыпала пылью. Очухавшись, везунчики, шатаясь, поковыляли в степь, разнося страшную легенду об ожившем мертвеце и злом чёрном колдуне, обитающем на русском берегу Аргуни.

– Живите спокойно, казачки, – подойдя к окопчику, даже не обернувшись посмотреть на дело рук своих, смиренно известил чудотворец. – К этому броду хунхузы никогда не сунутся.

– Издали особо не разобрать, что за стрельба по ту сторону учинилась, – вставая на ноги, напряжённо всматривался в клубящееся серое облако десятник. – Батюшка, ты чего это супостатам такого сказал, что они с перепугу сами перестрелялись? И кто динамитную бомбу взорвал?

– Китайцы попались какие-то нервные, – невинно потупившись, пожал плечами боевой инок. – Видно, испужались покойничка, суматошную пальбу начали, вот шальная пуля в сумку и угодила.

– Ну и мастер ты, батюшка Алексей, уговаривать врагов отправиться на тот свет, – нервно рассмеялся казак. – А усопших отпеть сможешь?

– Легко. Только вы их на китайском бережке прикопайте. Там уже и могилка под братское захоронение вырыта. – Алексей грустно вздохнул. – Пусть следы грехов на чужбине останутся… Я же зарок дал.

Казак искренне верил, что это был последний хунхуз. Эту веру заодно поддерживал и внутренний спутник. Довольный бесёнок, получив обильное жертвоприношение, издевательски хихикая, отступил в тень души Сына Ведьмы. Добро вновь восторжествовало… Надолго ли?..

К обеду прискакал отряд из станицы. Воевать было уже поздно, зато прибраться возле заставы помогли. Станичный атаман похвалил молодого инока за смекалку и храбрость. Жуликоватому попику нехотя выписал наградную бумагу за уничтожение Белого Хунхуза и, проследив за выдачей обещанной иноку грамоты с печатью, побыстрее выпроводил восвояси. Только вот крест наперсный, что поверх рясы вешают, казаки у попика изъяли и батюшке Алексею подарили. Уж сильно всем молебен в исполнении молодого инока понравился. Алексей так умел молитвы читать, что душа в груди пела, а тело ввысь воспарить рвалось. В такие моменты во все стороны от чародея исходили незримые гравитационные волны.

Пришлось путешественникам задержаться ещё на ночь. Головной атаман уговорил гостей разделить вместе с казаками скромную вечернюю трапезу. Признали станичники в Алексее родную казацкую душу.

Громко трапезничали, до самой зорьки.

Глава 2. Батюшка-анархист

После бурного празднования локальной победы над китайскими хунхузами казаки залегли по избам пограничного посёлка. Революционеры позволить себе такой роскоши не могли – и так потеряли два месяца на пыльных дорогах Китая. В то время как русская держава, судя по горестному сетованию казаков, рассыпа́лась на глазах.

Много интересного узнали эмигранты в ходе задушевной ночной беседы. В речах честных служивых сквозила горькая обида.

– Тут, на пограничном кордоне, государева власть ещё как-то держится даже без царского догляда, – утерев пальцами роскошные усы, тяжело вздохнул станичный атаман. – Казаки службу несут справно, а вот в строевых частях вдоль всего Сибирского тракта уже свирепствует анархия. Дезертирство солдат стало повальным. Из столицы приходят противоречивые приказы, один дурнее другого. Главный штаб армии требует немедленно отправить пополнение на фронт, а штатские министерства обре́зали всякое финансирование военных поставок. Череда забастовок шахтёров привела к заторам на железных дорогах. В городах резко возросли цены на продовольствие, деньги стремительно обесцениваются.

– Вот-вот, бумажные керенки скоро рулонами на локоть наматывать будем, – поддакнул командиру пьяненький сосед с вихрастым чубом.

– Объявленная ещё зимой продразвёрстка забуксовала, – пожаловался путешественникам атаман. – Не желают пахари расставаться с урожаем за бесценок. А у временных администраций нет ни сил, ни желания отнимать нажитое крестьянское добро. По всем губерниям бунтом пахнет.

– Да и я тож своё не отдам! – грохнул кулаком по столу разгорячённый сосед. – За сущие копейки зерно скупают, жидовские морды!

Атаман успокаивающе положил ладонь на плечо обиженного земляка и продолжил исповедь:

– Батюшка Алексей, в стране теперь вообще всё стало очень временным: правительство, учредительное собрание, законы, приказы и даже деньги. Часть властных структур уже канула в безвременье: в большинстве центральных уездов полицию разогнали, а узников выпустили из тюрем на волю. В Сибири закрыли все каторги. «Птенцы Керенского» разлетелись по просторам империи. В городах стало страшно по улицам ночью ходить, разбойники в каждом закоулке поджидают. Да и не поймёшь теперь, кто хуже – тати ночные или временщики заезжие. Прежних начальников повсеместно сместили, заменяя политическими горлопанами. Только казачки старый порядок и удерживают в станицах.

– Пусть только в наш край сунутся, лощёные интеллих-х-генты… – зашипел буйный казачок с другого края стола и зло уставился на малопьющего чужестранца.

Вито Лосано зябко поёжился под колючим взглядом изрядно выпившего казака. Хорошо, что шашки у лихого рубаки под рукой не нашлось, и казнь «немца» откладывалась до протрезвления станичника.

– Испанец по-нашему не разумеет, – заступился за брата-интеллигента Андрюха. – Однако Витёк парень правильный.

– Он хоть и «немец», а с деревянным пулемётом против полусотни хунхузов выступить не побоялся, – громко рассмеявшись, похвалил храброго чужестранца Герасим Палкин.

– За такое геройство надо выпить, – поднял кружку с брагой сразу подобревший самозваный палач интеллигенции. – За Витька!

Казачки угомонились только к утру. Вито Лосано ухитрился на несколько часиков прикорнуть в уголке и с рассветом охотно уселся за руль электромобиля. Испанцу не хотелось задерживаться на опасной границе. Диковатые русские казаки иноземца пугали не меньше кровожадных китайских хунхузов. И те и другие для европейца являлись непонятными варварами-азиатами.

Время было дорого. Компания автокочевников могла отоспаться и в пути на кожаных сиденьях кабриолета или под крышей автофургона. Успешно миновав пограничный кордон, революционеры теперь не беспокоились за слабое качество проездных документов. Если уж из тюрем выпустили матёрых преступников и опасных политзаключённых, то ловить беглых каторжан никто теперь не станет.

Артём с Фёдором хотели добраться до ближайшей железнодорожной станции и на поезде отправиться в столицу творить революцию. Остальная братия решила не спешить. Вито Лосано не желал расставаться с железным детищем прогресса и намеревался испытать электромобиль длительным автопробегом по русскому бездорожью. Экономный Андрюха наотрез отверг идею большевиков – погрузить автохлам на железнодорожную платформу и всей компанией с ветерком домчаться до центральных областей империи. Такие внеплановые денежные траты поднимали в алчной душе экономиста бурю негодования. И так, скрипя зубами, идейный анархист выдал политическим конкурентам из общей казны часть заработанных в Макао денег. Только грозный взгляд батюшки Алексея не позволил бессовестно обсчитать пролетариев. Хорошо хоть, саквояж с сокровищами Бао Чжана атаман не считал общей собственностью, берёг для инвестиций в промышленность нового мира.

Алексей же отверг идею движения по железной дороге из опасения попасться на глаза военной контрразведке. Офицеры наверняка отслеживали, кто перемещается в сторону линии фронта по загруженным стратегическим магистралям. А уж громоздкий иноземный «самовар на колёсах» и подозрительная компания с иностранцем наверняка окажутся в фокусе их интересов. Лучше медленно ползти по пыльному Сибирскому тракту, не привлекая излишнего внимания. От назойливых жадных полицейских легко откупиться, а вот армейские офицеры присягу пустым звуком ещё не считают.