А меня от его «расскажу» снова протряхивает разрядом в полноценные двести двадцать. Потому что рассказать он может и Игорю что-нибудь в подробностях. Остаётся только надеяться на то, что муж до командировки не возомнит себя «примерным отцом» и не полезет к Лешке с разговорами, а после командировки, сын уже забудет о сегодняшней ситуации. Ну, я очень надеюсь.

Глава 8. Родственники

Илья

Делая вид, что сплю, но приоткрыв один глаз, я слежу за племянником, которому не терпится со мной поиграть. Он ползёт на пузе по полу с пластмассовым пистолетом.

– Антон! – Грозно шикает на него сестра, появляясь в дверном проёме. – Быстро топай отсюда. Я тебе говорила, что у дяди Ильи болит ножка. Ему нужно отдыхать.

«Вот она», – хмыкаю про себя, – «наседка пожаловала».

– Ну я разведчик, мам, – шепчет ребёнок обижено. – Наблюдаю за врагом. А папа скоро приедет?

– Быстро на выход! – Нина повышает голос. – Скоро. Вот все ему расскажу.

Они уходят, прикрывая за собой дверь, а я, как не сопротивляюсь, все равно возвращаюсь мыслями к своей соседке.

Значит, у неё тоже есть сын. Хороший парень, на Тоху нашего похож. Дядька говорит, что толковый.

И от этого мне ещё отвратительнее. Чужая жена, молодая мама… Но не могу сдержаться. Прямо перекрывает.

Ломает, скручивает от желания касаться ее и ласкать.

А в своих мыслях, там в тренерской, я вообще занимался с ней любовью прямо возле окна, разложив ее руки на стекле. Это дно. Просто. Жесть.

Особенно, если вспомнить, что мои фантазии совершенно не смущало присутствие ребёнка.

Вот если бы к Нине начал подкатывать такой же охреневший, как ты, чувак? Чтобы ты сделал?

Да я сам бы его, не дожидаясь Глеба, покрошил!

Это правильно. А то, что чувствую я – грязь.

И у меня были замужние женщины, такого блока в голове нет. Просто обычно они шли на факт подобных отношений осознанно и проблемы разруливали самостоятельно. Это был их выбор!

А здесь же… Тая не про это однозначно. Она теряется от мужской близости, смущается и этим только сильнее распаляет.

До судорог хочется увидеть ее на себе сверху. Или под собой… Да, черт, не важно как. Главное – чувствовать, скользить в ней, сжимать талию, ощущая движения гладких бёдер… В губы поцелуями впиваться. Оооо…

И, кстати, это ещё одна странность. Я первый раз вижу, чтобы девушка с такой внешностью не понимала, какой эффект оказывает на мужчин. Но Тая не понимает! Это факт.

Психанув на собственные фантазии, переворачиваюсь на живот и вбиваю кулак в подушку.

«Ты совсем крышей поплыл, Витязев? Тебе никто взаимностью не отвечал, поводов не давал. Сам нарываешься.»

А потому что чувствую, что нужно защищать. Инстинкт работает независимо от разума. У бойцов на такие штуки стойка и чуйка, как у акулы на запах крови.

Но с другой стороны – было бы ей плохо, ушла б уже давно от мужа. Какие проблемы? Самому разрушать семью, где есть ребёнок – это грех на душу брать. Так там ещё и бабок вагон. Для женщины – это немаловажный факт.

Забив на попытки поспать, беру в руки телефон и, игнорируя спортивные новости, захожу в соцсети.

Первой же мне выпадает фотка счастливого одноклассника, забирающего жену из роддома. Роберт. Ну, че? Молодец мужик! Пять лет его не видел. Уже второго родил. Захожу в профиль и листаю фотки.

Дом построил… Прокатом автомобилей занимается.

И у меня загорается. Это же отлично! Почему бы мне не взять тачку у надежного человека? Ездить постоянно на дядькиной – неудобно. К тому же встретиться и пообщаться по-человечески очень хочется.

Пишу Роберту сообщение со своим номером телефона и выхожу из сети. Захочет – наберёт.

– Илюш, спишь? – В комнату тихонько заглядывает тётка.

– Не, – сажусь на диване, – просто валяюсь.

– Совсем тебя Матвей замотал, – неодобрительно качает головой. – Почти тридцатник мужику – ни семьи, ни детей. Одни синяки. Может быть, остановиться пора? Повод есть.

Она собирает с дивана скомканный плед и сворачивает его.

– Теть Маш, – морщусь. – Ну не начинай. Я, может, тебе сразу готовую и жену и ребёнка приведу, – прищуриваюсь, ожидая реакции.

– Так отчего же ещё не привёл, раз есть кого? – Подозрительно склоняет голову в бок. – Почему скрываешь? У нас места всем хватит только вы по своим коробкам городским живёте…

– Да не ясно там все пока, – бодро отзываюсь и встаю с дивана, мысленно отмечая, что новость о женщине с ребёнком воспринята семьей тепло. – Покормишь?

– Сходи выгуляй Рейча, и покормлю. Как раз Глеб приедет.

– Хорошо, – чмокаю женщину в морщинистую щеку, чувствуя себя пацаном, и выходя из комнаты, подзываю пса. Здорового, красивого немца.

– Умница, – треплю его по загривку, надевая кроссовки. – Помнишь меня, молодец. Сейчас бегать пойдём.

Да, именно за это он меня и любит. Преданно смотрит в глаза и утыкается в ноги мокрым носом – высшая степень доверия.

Пока идём по посёлку, держу Рейча на поводке. Спускаю только тогда, когда заходим глубже в лесопосадку.

– Так, – говорю псу. – До базы и назад.

Прихлопываю его по шерстяному боку, для скорости и срываюсь с места по тропинке. Пёс, счастливо лая, пытается бежать со мной в ногу, радуясь свободе. В какой-то момент он увлекается и убегает далеко вперёд. Почти десять лет животине, а все такой же, как щенок, дурной.

Я не волнуюсь, потому что дорогу до летней тренировочной базы дядьки он знает и побежит именно туда.

Но вдруг с той стороны, куда только что убежал пёс, раздаются женский визг и собачий заливистый лай.

Я, похолодев, ускоряюсь в их сторону. Конечно, Рейч никого никогда не тронет, но когда заигрывается, может и напугать.

Выбегаю на небольшую поляну, и мне второй раз за сегодняшний день кажется, что я сошёл с ума, потому что лает Рейч на размахивающую руками Таю, которая стоит ногами на небольшом пеньке.

– Рейч, фу! – Окликаю его строго. – Быстро ко мне!

Подбегает, поскуливая, потому что знает, что виноват, и без поводка теперь бегать не дадут.

– И снова здравствуйте, – улыбаюсь я испуганной девушке.

– Собаку уберите! – Она огрызается дрожащим голосом.

А я, игнорируя то, что она мне совершенно не рада, привязываю Рейча к дереву и подхожу к ней ближе.

– Вас спасать? – Подаю руку. – Или сразу пойти к черту?

Глава 9. Родственники 2

Тая

– Мои дорогие, – с самой приторно-сладкой из возможных улыбкой в прихожую выплывает свекровь, одетая в шелковый халат-кимоно с широкими рукавами.

– Мама, – почтенно склоняет голову Игорь и целует воздух рядом с ее щекой.

– Здравствуйте, Ираида Павловна, – выдыхаю, крепко держа сына за руку.

Меня уже прямо с порога начинает тошнить, потому что я чувствую запах восточных ароматических палочек. Это была моя ошибка – рассказать свекрови, что не переношу ароматы восточных масел и благовоний.

Веду глазами по полкам в прихожей и нахожу первую, густо тлеющую.

– Алексей, ты скоро совсем исчезнешь, – игнорируя мое приветствие, свекровь треплет сына по голове рукой, увешанной золотыми браслетами. – Хотя, конечно, какая уж тут порода, – тяжело вздыхая, подкатывает глаза. – Ну, ничего страшного, сейчас я тебя покормлю.

У меня на языке так и крутится осадить зарвавшуюся бывшую заведующую столовой номер пять, по иронии судьбы располагавшейся рядом с управлением ГИБДД. Где, собственно, Ираида Павловна и познакомилась с отцом Игоря. Тогда ещё майором Горбуновым. Сказав, что, если уж вспоминать «породу», то у биологического отца Алексея в роду были дворяне. Но хрен редьки не слаще. Родители Михаила оказались еще отвратительнее… Они от внука отказались в принципе.

Когда мы с Игорем только поженились, я очень старалась понравиться его родителям. И после каждой встречи со свекровью заливалась слезами, пока не поняла, что это бесполезно. Если у свиньи есть цель найти грязь, то она ее найдёт.

Ну и по списку. Полы нужно мыть каждый день, протирать зеркала тоже. Моющие средства без запаха и гипоаллергенные. У Игоря должно висеть десять выглаженных рубашек на выбор. Курица должна быть куплена только домашняя, а суп сварен из третьего по счету бульона. Каждый день, непременно, свежий, и не повторяться. В графине на столе должен стоять кисель или морс из свежих ягод… И так до бесконечности, пока не наступит новое утро, позволив начать дела по кругу.

На мои слабые протесты о том, что просто не успеваю заниматься домашним хозяйством, потому что у Лешки ночью снова лезли зубы, она презрительно цедила, что я сама должна искать способ отблагодарить ее сына за то, что он меня подобрал…

Говорят, что если долго бить человека в одно и тоже место, постепенно наращивая силу удара, то ощущение боли постепенно притупляется, и на ее смену приходит онемение. Вот мне кажется, что я уже почти вся онемела.

И как объяснить этой старой ведьме, что я бы уже давно ушла, перестав объедать ее сына, вот только он не отпускает. Мне кажется, что даже в какой-то степени наслаждается моей агонией, ожидая стадии полного подчинения.

Запах благовоний становится навязчивее, когда мы проходим в столовую, и я чувствую, как виски начинают пульсировать, предвещая мигрень.

– Тая, дорогая, – изображая на лице искреннюю заботу, свекровь раскладывает по тарелкам цветную капусту и брокколи в кляре. – Ты так резко побледнела. С тобой все нормально? Может быть, беременна?

Я едва сдерживаю себя, чтобы истерично не расхохотаться в голос. И, видимо, на моем лице появляется слишком циничная ухмылка, потому что муж накрывает мою руку своей и предупреждающе ее сжимает.

– Нет, мама, – отвечает вместо меня. – Пока у нас ничего не вышло.

– Вот горе то, – она всплескивает руками. – Ты знаешь, – опускается за стол и впивается в меня внимательным взглядом. – Я передачу смотрела недавно о бесплодии. Там какой-то очень именитый врач говорил, что одна из самых главных причин отсутствия беременности – это ранние половые связи, венерические заболевания и аборты. Может, было чего? Так полечится – не стыдно…

О! Я судорожно выдыхаю, в тысячный раз напоминая себе, что нельзя резонировать на ее выпады. Иначе – заработаю себе невроз. Но так тонко снова напомнить мне, кто я в ее глазах, это достойно высших похвал. Браво!

И я снова беру себя в руки.

– Ничего такого в моей биографии нет, – отвечаю, стискивая пальцами вилку.

– Ой, ну и слава Богу. – Активно кивает, будто отмахиваясь от дурных мыслей. – А то я как посмотрела, всю ночь не спала – думала…

– Мам… – тихонько шепчет мне на ухо сын, – можно я только рис поем? А остальное – не буду.

– Ты кушай медленно, как получится, – отвечаю ему также тихо, делая вид, что целую.

– … Думала это какой же грех женщины совершают, – продолжает свекровь. – Но хотя с другой стороны, чего голь плодить. Ох, такой вопрос сложный. Хорошо, что мы у тебя есть, правда, Таечка.

– Конечно, Ираида Павловна, – я отзываюсь максимально душевно. – Не знаю, чтобы я делала без Игоря… – поворачиваюсь и легко целую мужа в плечо, утыкаясь носом.

– Мама… – Игорь одобрительно сжимает под столом мое бедро, а я лежу на его плече, ожидая, пока с лица спадёт истеричная судорога. Господи! Как же я устала от этого цирка!

– Игорь, да я же ничего плохого не говорю. Наоборот. Вот в моей молодости. Попробуй, роди без мужа. Это и из комсомола б выгнали, и из института бы выгнали и «на ковёр» вызвали. Так бы песочили, что само б все рассосалось… – она тянется к небольшому баранчику и снимает с него крышку. – Тая, ты мне не поможешь? – Разворачивает и пододвигает ближе ко мне изогнутый в немом крике, со вздернутым кончиком вверх телячий язык. – Порежь кусочками. – Свекровь невозмутимо подает мне вилку с ножом.

Сердце в моей груди разгоняется от ужаса и отвращения.

– Мамочка, – дёргает меня Лешка. – А что это такое?