– Тигры, – перебила ее Рут, – живут в Африке. Что им делать в твоей цирковой палатке? Представьте, если они кого-нибудь съедят. Они же хищники.

– Ну да, поэтому тигры живут в клетке. А один дяденька зашел к ним в клетку, взмахнул кнутом, и тигры его сразу послушались.

– Он их бил кнутом?

– Нет, никогда! Цирковые все добрые. Они животных не обижают. Дяденька кнутом в воздухе махал, а тигры его слушались. Бегали по кругу, потом забирались на тумбочки и садились на них.

– А ты не боялась? – спросила Гуллан. – Не боялась, что тигры выйдут из клетки и тебя покусают?

Катици обвела девочек взглядом, потом сказала:

– Нет, не боялась. А чего мне бояться? Я же знала дяденьку, который за ними ухаживал. Он был другом моего циркового папы.

Катици сказала это и задумалась. А ведь на самом деле она боялась. Очень боялась тигров. Но если сказать об этом девочкам, они подумают, что она трусиха.

Гуллан спросила:

– Ты много раз была в цирке?

– Ты платила, чтобы смотреть на зверей? – добавила Бритта.

– Нет. Мы были знакомы с хозяевами цирка. Я даже дружила с клоуном.

– Кто такой клоун? – спросила одна из девочек.

– Клоун – это человек, который одевается в странную одежду и раскрашивает себе лицо белой краской, – ответила Катици.

– Зачем? – спросила Гуллан. – Потому что ему так нравится?

– Чтобы дети смеялись. А еще клоун умеет играть на разных инструментах. На трубе, на скрипке. На чем угодно. И у него есть обезьяна. С ней можно поздороваться за руку.

Катици задумалась, немного помолчала. Потом продолжила:

– Ну, в общем, клоун много чего умеет делать. И я надеюсь, что цирк когда-нибудь сюда приедет и вы увидите все своими глазами.

– Разве цирк может к нам приехать? – воскликнула Гуллан.

– А почему нет? – удивилась Катици. – Цирковые артисты колесят по всей стране, могут и сюда приехать.

– А ты думаешь, фрекен Ларсон разрешит нам пойти в цирк? – голос Гуллан звучал неуверенно.

– Может, и разрешит, – протянула Катици. – Но только если за это не нужно будет платить. Что зря гадать. Они же еще не приехали, и когда приедут – неизвестно…

Но тут Катици снова оживилась.

– Ой! Забыла рассказать вам про принцессу на канате!

Глаза Гуллан расширились:

– Что?! Там и принцесса есть?!

– Да! И она ходит по веревке.

Но слушатели Катици не понимали, как можно ходить по веревке.

– По веревке? – спросила Бритта. – По такой, как у нас фрекен Квист вещи после стирки вешает?

– Почти, – ответила Катици. – Только эта веревка гораздо толще, она называется канат. Его натягивают высоко-высоко в воздухе от одного края шатра до другого. И принцесса идет по нему.

– И не падает? – спросила Гуллан.

– При мне не падала, – сказала Катици. – Но клоун, его зовут Як, рассказывал мне, что однажды принцесса упала.

– И умерла? – спросила Гуллан. – Там ведь высоко…

– Да, там высоко. Но она не умерла и даже нисколечко не ушиблась, потому что под канатом была натянута сетка.

– Расскажи еще что-нибудь про цирк! Ну пожалуйста, Катици, расскажи! – стали просить девочки.

Тут в коридоре послышались легкие шаги. Как будто кто-то хотел незаметно подкрасться к двери. Девочки сразу поняли, в чем дело, быстро юркнули в свои кровати. И притворились, что спят.

Через мгновение дверь приоткрылась, на пороге стояла фрекен Ларсон.

– Почему вы до сих пор не спите? – грозно спросила она.

– Это Катици, – наябедничала Рут. – Она все время болтает.

Фрекен Ларсон подошла к кровати Катици. Но Катици лежала с закрытыми глазами и притворялась спящей.

– Кто здесь болтает? – строго произнесла фрекен Ларсон. – Это ты, Катици?

Катици открыла глаза и заморгала, делая вид, будто никак не может проснуться.

– Что? Я? Нет… Ох, как хочется спать… – И Катици перевернулась на другой бок.

– Я слышала в комнате шум. Рут говорит, что болтала Катици. Это так? – обратилась фрекен Ларсон к девочкам.

Но девочки хором ответили:

– НЕТ!

А одна добавила:

– Может, это Рут во сне разговаривала?

– Неправда! Я никогда не разговариваю во сне! – возмутилась Рут.

– Откуда ты знаешь? – ехидно заметила Гуллан. – Ты же в это время спишь.

– Я знаю, что это не я, а Катици. Я слышала все, о чем она говорила.

Фрекен Ларсон подошла к кровати Рут.

– И о чем же?

– Про тигров и принцесс. И еще про то, что сюда приедет цирк и мы пойдем бесплатно смотреть на дяденьку, которого зовут Клоун.

Фрекен Ларсон застыла. В комнате воцарилась звенящая тишина. Потом директриса сухо произнесла:

– Я больше не хочу слушать ваши глупости. Всем спать. Я ухожу, но, если услышу еще хоть одно слово, завтра вы ляжете спать на час раньше.

Сердито поджав губы, фрекен Ларсон вышла из спальни и закрыла за собой дверь.

– Ябеда! Ябеда-корябеда! Ябеда-ябеда! – зашептали девочки, обращаясь к Рут.

– Охота тебе все время жаловаться! – сказала Гуллан.

– Фрекен Ларсон велела всем спать, – огрызнулась Рут.

– Спокойной ночи, – зевнула Катици. – Про цирк поговорим в другой раз. Когда нам никто не будет мешать и никто не будет ябедничать.

Последние слова были обращены к Рут. Это поняли все, в том числе Рут.

Разговоры и сплетни?

Однажды вечером, когда все дела были закончены, дети поужинали, умылись и почистили зубы, фрекен Квист пришла и села на край кровати Катици.

– Катици, надень, пожалуйста, халат и зайди ко мне. Нам нужно поговорить.

– О чем? – поинтересовалась Катици.

– Сейчас узнаешь. Но ты, может быть, устала и хочешь спать?

– Нет, нет! Обожаю вечером поболтать! Но что скажет фрекен Ларсон? Она так злится, если мы ложимся не вовремя.

– Не беспокойся. Фрекен Ларсон разрешила тебе сегодня лечь попозже.

– Сейчас приду! – воскликнула Катици и выпрыгнула из кровати. Остальные девочки еще не спали, хоть и лежали в своих кроватях. Они смотрели на Катици и гадали: что ей хочет сказать фрекен Квист?

– Ты как думаешь, Гуллан? – спросила Бритта, когда дверь за Катици захлопнулась.

– Думаю, ей сделают втык за то, что она опоздала на ужин, – предположила Рут.

– Ты всегда про плохое думаешь, – возразила Бритта. – А ты, Гуллан, тоже считаешь, что Катици дадут втык?

– Какой втык?! Вы не хуже меня знаете, что фрекен Квист никогда ни на кого не ругается. Она здесь самая добрая и еще защищает нас, когда другие ругаются.

– А меня она тоже защищает? – удивилась Рут.

– Конечно! – ответила Гуллан и продолжила: – А может, Катици сегодня заберут домой?

Бритта задумчиво кивнула:

– Она сегодня какая-то грустная. И тихая.

– Я знаю, что Катици отсюда забирают, – вдруг объявила Рут. – Я слышала, как об этом говорили учителя.

– А почему ты нам ничего не сказала?

Рут вздернула подбородок. Вид у нее был очень довольный.

– Не захотела – и не сказала. Вы же мне ничего не рассказываете.

– Я не хочу, чтобы Катици уезжала, – вздохнула Гуллан.

Лицо Рут исказила злобная усмешка.

– Я знаю еще кое-что, чего вы не знаете.

– Что ты знаешь? Скажи! Ну пожалуйста, Рут, скажи! – закричали девочки.

– Не скажу!

– Я тебе дам за это свое зеркальце! – сказала одна из девочек.

– Обещаешь?

– Да-да! Говори быстрее. И получишь мое зеркальце.

– Ваша распрекрасная Катици – ЦЫГАНА!

В комнате стало тихо, потом Гуллан заговорила:

– Кто она? Я не поняла…

– Цыгана. Я сказала, что она цыгана.

Снова воцарилась тишина. Никто не знал, что сказать. Первой опять заговорила Гуллан, но ее голос звучал неуверенно:

– Что это значит? Цыгана?.. Что значит «цыгана»? Рут!..

– Сейчас я вам расскажу, что вчера фрекен Ларсон говорила фрекен Квист.

Девочки, затаив дыхание, слушали Рут. Впервые она была в центре внимания. И наслаждалась этим. Вид у нее сделался очень важный.

– Так вот. Вчера в прачечной я услышала, что фрекен Ларсон говорит фрекен Квист, как ей хочется побыстрее избавиться от Катици.

– Почему? – спросила Бритта.

– Слушай и не перебивай, – ответила Рут. – Фрекен Ларсон сказала: «С этими цыганами невозможно иметь дело. Они никогда не живут по правилам».

– А фрекен Ларсон не сказала, что такое эти «цыганы»? Или как там они называются? – спросила Гуллан.

– Фрекен Квист тоже ее об этом спросила, но фрекен Ларсон и сама точно не знала, как объяснить. Вроде они пришли из Венгрии, а это где-то далеко, другая страна.

– Значит, Катици из другой страны? – с уважением произнесла Бритта.

Рут разозлилась.

– Да не знаю я! Ты слушай дальше, что фрекен Ларсон сказала. Она сказала, что папа Катици занимается всякой всячиной, а их семья живет в палатке.

Девочки с недоумением смотрели на Рут.

– Какой всякой всячиной? – спросила Гуллан.

– Хватит уже меня перебивать! Я не знаю, что фрекен Ларсон имела в виду. Но если она так сказала, значит, это вряд ли что-то хорошее. Потому что она сказала это с ТАКИМ видом…

– Мне кажется, «всякая всячина» – это весело, – сказала Гуллан. – Почему это плохо?

– Потом фрекен Ларсон сказала, что Катици надо вернуться в семью, там ей самое место.

– А что фрекен Квист? – спросила Гуллан. – Она говорит, что ко всем людям надо относиться одинаково хорошо.

– Фрекен Квист сказала, что нужно в первую очередь думать о ребенке. Что ребенок не виноват, если его родители живут в палатке. И еще сказала, что к людям надо относиться одинаково.

– Разве это неправильно? – спросила Гуллан.

– Может, и правильно, – ответила Рут. – Но фрекен Ларсон ей ответила, что к цыганам нельзя относиться по-доброму. Они этого не ценят, потому что они не такие, как мы. И еще она сказала, что цыгане крадут кур.

– Не может быть, чтобы она так сказала! – воскликнула Гуллан.

– Еще как сказала! А фрекен Квист захныкала. Вот.

– Ничего не понимаю! – сказала Гуллан. – Катици никаких кур не крадет… Да и откуда их тут взять? Нет у нас никаких кур! Почему Катици не может с нами остаться?

– Фрекен Ларсон сказала, что Катици заберут через несколько дней. И раз Катици доверяет фрекен Квист, то пусть фрекен Квист и подготовит ее к отъезду. Поняли теперь? – заявила Рут.

В третий раз в комнате стало тихо. Очень тихо. А Гуллан подумала: «Бедная Катици! Ей так не хочется уезжать из детского дома».

Наконец Бритта сказала:

– Без Катици здесь станет скучно. И мне плевать, цыгана она или нет.

– Конечно, цыгана, – вмешалась Рут.

– Ты же не знаешь, что это слово значит, – фыркнула Бритта.

– Во всяком случае, я с ней больше общаться не буду, – заявила Рут.

– Зато ее голубое платье тебе ужас как нравится. Ты просто завидуешь Катици! Дура ты, Рутка, если хочешь, чтобы Катици от нас забрали, – Гуллан всхлипнула.

– Не плачь, – сказала Бритта. – Может, еще обойдется. Катици сейчас вернется и расскажет, о чем они разговаривали с фрекен Квист. Я думаю, если Катици попросит, ей разрешат остаться. Давайте ляжем в кровати и будем ждать Катици.

– И все-таки она цыгана, – сказала Рут, которая всегда хотела, чтобы последнее слово осталось за ней.

Катици у тети Герды

– Заходи, Катици. Садись на кровать. Если хочешь, забирайся под одеяло, только не забудь снять тапочки.

Катици было ужасно интересно, зачем ее позвала добрая фрекен Квист – самая добрая из всех известных Катици взрослых людей.

– Хочешь сок и булочку? – предложила воспитательница. – Или ты еще не проголодалась после ужина?

– Сок с булочкой я всегда хочу. Даже сразу после ужина. – Катици и фрекен Квист рассмеялись, потом Катици спросила:

– А как же зубы? Я ведь их почистила, значит, есть уже нельзя?

Фрекен Квист подмигнула ей и улыбнулась.