– Ну что вы, миссис Венаблз. Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем время, проведенное на колокольне с веревкой в руках. Я готов звонить целый день и всю ночь, поскольку совершенно не устал и не нуждаюсь в отдыхе. Но вот способен ли я звонить несколько часов подряд, не сделав ни одной глупой ошибки? Это единственное, что меня тревожит.

– У вас все получится! – заверил гостя святой отец. – Хотя моя жена права. Я поступил необдуманно. Девять часов – слишком много. Пожалуй, нам действительно придется ограничиться пятью тысячами чередований…

– Нет-нет, не беспокойтесь, – перебил Уимзи. – Девять часов, не меньше. Я настаиваю. Хотя, вероятно, когда вы услышите мои слабые попытки, от идеи придется отказаться.

– Глупости! – заявил святой отец. – Эмили, передай Хинкинсу, чтобы собрал звонарей у меня дома к половине седьмого. Уверен, доберутся все, кроме Пратта, который живет в Тапперс-Энде. Но в таком случае место восьмого звонаря займу я. Боже мой, как же замечательно! Нет, я просто не могу поверить в то, что ваше появление здесь – простая случайность. Это лишний раз доказывает, что Господь никогда не оставляет детей своих в их стремлениях, если те не греховны. Надеюсь, лорд Питер, вы не будете против, если я упомяну об этом во время проповеди? Ничего грандиозного, просто несколько мыслей в канун Нового года. Могу я поинтересоваться, где вы обычно звоните в колокола?

– Теперь уже нигде, а в юности звонил в поместье герцога Денвера. Но иногда, приезжая домой на Рождество, нет-нет да и возьму в руки веревку.

– В поместье герцога Денвера? Знаю, знаю. Церковь Святого Иоанна. Хотя и небольшая, но очень красивая. Надеюсь, вы все же признаете, что наши колокола лучше. А сейчас прошу меня извинить. Мне нужно пойти в столовую и подготовить ее к репетиции.

И святой отец удалился.

– С вашей стороны очень любезно поддержать увлечение моего мужа, – произнесла миссис Венаблз. – Он так долго готовился к этому торжеству и не раз испытывал разочарование. Однако мне не по себе оттого, что мы предложили вам ночлег, а потом нагрузили тяжелой работой на всю ночь.

Однако Уимзи снова заверил хозяйку дома, что эта тяжелая работа доставит ему удовольствие.

– И все же я настаиваю, чтобы вы отдохнули хотя бы несколько часов, – сказал миссис Венаблз. – Не хотите ли подняться наверх и взглянуть на свою комнату? Ужин в половине восьмого, если, конечно, мой муж отпустит вас к тому времени, а после вам не помешает немного вздремнуть. Вот мы и пришли. О, я вижу, ваш камердинер все подготовил.

– Что ж, Бантер, – произнес его светлость, когда миссис Венаблз ушла, чтобы дать гостю возможность привести себя в порядок в тусклом свете небольшой масляной лампы и мерцающей свечи. – Кровать, по-моему, удобная. Только вот поспать в ней мне не суждено.

– Я уже понял это из разговора со служанкой, милорд.

– Жаль, что вы не сможете отправиться на колокольню вместо меня, Бантер.

– Смею заверить вас, милорд, я впервые в жизни жалею о том, что в свое время не обучился искусству колокольного звона.

– А мне всегда доставляет огромное удовольствие узнавать, что вы чего-то не умеете. Кстати, вы когда-нибудь пробовали звонить?

– Только один раз, милорд, и чудом избежал гибели. Ввиду отсутствия должной сноровки я едва не повесился на веревке.

– Довольно о виселицах! Мы ничего не расследуем, и мне не хочется говорить о смерти.

– Разумеется, милорд. Желает ли ваша светлость побриться?

– Да. Встречу Новый год с гладко выбритым лицом.

– Очень хорошо, милорд.

Ополоснувшись и побрившись, лорд Питер спустился в столовую и обнаружил, что стол отодвинут к стене, а стулья расставлены полукругом в центре комнаты. Семь стульев занимали мужчины разного возраста, начиная от похожего на гнома старика с длиной бородой и заканчивая пунцовым от смущения юношей с напомаженным чубом. Стоя посреди столовой, святой отец говорил без умолку, напоминая читающего заклинания доброго волшебника.

– А, вот и вы! Великолепно! Прекрасно! Итак, друзья, представляю вам лорда Питера Уимзи, которого Провидение прислало нам в помощь. Он рассказал мне, что давно не практиковался, поэтому вы наверняка согласитесь помочь ему восстановить навыки и освежить память. А теперь, лорд Питер, я представлю вам наших звонарей. Это Эзекайя Лавендер, звонивший в тенор на протяжении шестидесяти лет и намеревающийся звонить еще лет двадцать, верно Эзекайя?

Невысокий скрюченный старичок одарил лорда Питера беззубой улыбкой и протянул ему морщинистую руку.

– Рад знакомству, милорд. Да, я приводил в движение старину Тейлора Пола множество раз. Мы с ним давние друзья, и я буду звонить в него до тех пор, пока он сам не прозвонит по мне девять погребальных ударов^[6].

– Надеюсь, вы еще не скоро с ним расстанетесь, мистер Лавендер.

– Эзра Уайлдерспин, – продолжил священник. – Он самый крупный из нас, но звонит в самый маленький колокол. Так часто бывает, верно? Кстати, он наш кузнец и пообещал утром починить вашу машину.

Кузнец застенчиво рассмеялся, сгреб пальцы Уимзи своей огромной ладонью, а потом в смущении опустился на стул.

– Джек Годфри, – произнес святой отец. – Номер семь. Как дела у Бетти Томаса, Джек?

– Благодарю вас, сэр, отлично, ведь совсем недавно мы приладили к нему новую ось.

– Джеку выпала честь управлять самым старым из наших колоколов, – объяснил Венаблз. – Бетти Томас был отлит в тысяча триста тридцать восьмом году Томасом Белльэтером из Линна, но получил свое имя в честь аббата Томаса, отлившего его заново в тысяча триста восьмидесятом году. Верно, Джек?

– Да, сэр, – кивнул Годфри. – Тут нужно заметить, что в Англии все колокола, как и корабли, исключительно женского рода, независимо от того, какие имена носят.

– Мистер Доннингтон, хозяин «Красной коровы», также является церковным старостой. – Святой отец подтолкнул вперед высокого худощавого мужчину, глаза которого немного косили. – Мне следовало представить его в первую очередь, ведь он занимает ответственную должность. Но, видите ли, несмотря на то что он личность в наших краях довольно известная, его колокол не такой древний, как Тейлор Пол или Бетти Томас. Наш староста приводит в движение номер шесть. Мы называем его Димити. У него относительно новая форма, а вот металл старый.

– Более сладкоголосого колокола в нашей церкви нет, – решительно заявил мистер Доннингтон. – Рад с вами познакомиться, милорд.

– Джо Хинкинс, мой садовник. По-моему, вы с ним уже встречались. Он несет ответственность за номер пять. Номер четыре – Гарри Гоутубед^[7], наш церковный сторож и по совместительству могильщик. Имя у него тоже подходящее. Самый молодой из нас – Уолтер Пратт. Он звонит в номер три и, надо сказать, недурно с этим справляется. Я рад, что ты смог добраться вовремя, Уолтер. И что все мы собрались. Вы, лорд Питер, займете место бедняги Уильяма Тодея. Ваш колокол – номер два. Он и номер пятый были перелиты заново одновременно с Димити – в год юбилея нашей старой королевы. Его имя Саваоф. А теперь за работу. Вот вам колокольчик. Садитесь рядом с Уолтером Праттом. Наш старый добрый друг Эзекайя будет задавать тон и споет так же громко и чисто, как и его колокол. Ведь у него за плечами семьдесят пять лет. Верно, дедушка?

– Да, это я могу! – весело выкрикнул старик. – А теперь, ребятки, если вы готовы, сыграем небольшой отрывок из девяносто шестого чередования, чтобы наш новичок немного вошел в ритм. Не забудьте, милорд, что вы вступаете с тройного удара, потом затихаете и после этого вступаете снова.

– Верно, – кивнул Уимзи, – а затем чередую удары на счет «три» и «четыре».

– Именно, милорд. Три рывка веревки вперед и один назад, чтобы вас сопровождали отзвуки предыдущих ударов.

– Начинайте отсчет.

Старик кивнул и добавил:

– А ты, Уолли Пратт, поглядывай по сторонам и не забывай, что вступаешь третьим номером. Я уже не раз напоминал тебе об этом. Ну а теперь, парни, начинаем!

Искусство колокольного звона является своего рода национальным достоянием англичан. И как другие особенности жителей Туманного Альбиона, это искусство кажется странным и непостижимым остальному миру. Например, музыкант-бельгиец наверняка скажет вам, что правильнее всего будет сыграть на колоколах определенную мелодию, однако звонарь-англичанин сочтет игру по нотам детским развлечением, годным лишь для иностранцев. Ведь в англиканской церкви колокола звонят в соответствии с определенным математическим порядком и следуют четкой схеме, сменяя друг друга. Когда звонарь-англичанин говорит о пении своих колоколов, то подразумевает не музыку в общепринятом смысле этого слова. Для обычного человека звон колоколов представляет собой монотонное гудение, раздражающее слух, терпеть которое можно, лишь отойдя на приличное расстояние, однако профессиональный звонарь тотчас распознает не только метод управления колоколами, но и комбинацию, в соответствии с которой отбивается ритм. Только он знает: когда используется чередование 7, 5, 6, или 5, 6, 7, или 5, 7, 6, звуки получаются мягче и мелодичнее. Его тонкий слух непременно отличит, как именно перекликаются колокола – последовательно или каскадом. Он твердо уверен, что лишь при английском способе управления колоколами с помощью веревки и колеса колокол может воспроизвести наиболее насыщенный и благородный звук. Профессиональный звонарь находит удовлетворение своей страсти – поскольку действительно отдается своему ремеслу со всем энтузиазмом, на какой только способен, – в совокупности математической завершенности и механического совершенства. И когда колокол начинает ритмично раскачиваться из стороны в сторону, звонарь испытывает ни с чем не сравнимое торжественное упоение, порожденное безупречным и замысловатым музыкальным рисунком.

Стороннему наблюдателю, случайно заглянувшему в столовую, сосредоточенные лица восьми человек показались бы странными и даже смешными. Представьте картину: напряженные позы сидящих на краешках стульев мужчин и восемь поднятых вверх правых рук с зажатыми в них колокольчиками, ритмично поднимающихся и опускающихся в такт определенному ритму, – однако для присутствующих все это действо чрезвычайно серьезно и важно – не менее важно и серьезно, нежели переговоры с австралийской делегацией в палате лордов.

Мистер Эзекайя Лавендер трижды успешно сменил порядок звона, и остальные звонари безошибочно повторили свои партии.

– Прекрасно, – произнес святой отец. – Ни единого промаха.

– Да, пожалуй, – согласился Уимзи.

– У нашего гостя неплохо получается, – заметил мистер Лавендер. – Ну-ка, парни, еще разок. Что сыграем?

– А давайте семьсот четвертое чередование, – предложил святой отец, сверившись с часами. – Два умеренных удара, вперед, отклонить в сторону, вернуть назад и повторить еще раз.

– Как скажете, сэр. А ты, Уолли Пратт, внимательно прислушивайся к ритму и следи за направлением своего колокола. Да не таращи глаза по сторонам, а не то всех нас запутаешь.

Несчастный Пратт вытер лоб, убрал ноги под стул и крепче сжал колокольчик. То ли от волнения, то ли по какой-то еще причине, он никак не мог вступить в нужный момент, постоянно сбиваясь с ритма, сбивая соседей и отчаянно потея.

– А ну-ка встань! – недовольно скомандовал мистер Лавендер. – Если ты и дальше собираешься так относиться к делу, то нам лучше вообще закончить репетицию. Неужели ты до сих пор не запомнил очередность ударов?

– Ну-ну, не стоит так унывать, Уолли. Попробуй снова. Ты забыл пропустить двойной удар на счете «семь» и «восемь», верно?

– Да, сэр.

– Забыл! – воскликнул мистер Лавендер, помахивая бородой. – Бери пример с его светлости. Он ничего не забыл, хотя давно не практиковался.