Когда приходили друзья Клайва, она терялась. Некоторые из них были женаты; кто-то даже успел развестись. Они работали в рекламе, IT или занимались связями с общественностью. Один парень был фармацевтом. Сэм подозревала, что все они относились к ней как к малолетней дурочке, и, к своему большому раздражению, она так себя и вела в их присутствии, по большей части храня молчание.

Ей нравились брат Клайва Майлз, его жена Никола и их двое детей. Никола была из тех женщин, которым нравились другие женщины. Она сказала Сэм: «Я так рада, что рядом есть еще одна девушка!» Она отправляла ей ссылки на лондонские распродажи, приписывая: «Как бы я хотела пойти!»

Но они жили далеко за городом. Сэм и Клайв их почти не видели.

Мать Клайва напугала ее. Она оказалась почти старушкой. Руки у нее были морщинистые, волосы совсем седые. Она так смотрела на Сэм, что та краснела от стыда, как будто у матери Клайва стояла камера в его спальне, и она видела все, чем они занимались.

Но когда они оставались одни, это было волшебно.

Клайв показывал ей Лондон, места, до которых туристы никогда не добирались. Они прошли весь лес Эппинг, и хотя тот и располагался совсем неподалеку от кафешек с курицей навынос, магазинов замороженных продуктов и выброшенных матрасов – все-таки это было похоже на побег в страну грез.

Они гуляли, держась за руки, по каналам Маленькой Венеции. Клайв указывал на белые особняки с лепниной, в которых когда-то жили Энни Леннокс, Пол Маккартни и Зигмунд Фрейд. Он сфотографировал ее перед плавучим домом Ричарда Брэнсона. На другой лодке, в плавучем кафе, они остановились выпить чаю со сконами.

Он отвез ее в Лиссабон, Дубровник и Берлин, в города, где они могли снять дешевый номер в отеле или остановиться в свободных спальнях с его друзьями или друзьями друзей. Сэм иногда предлагала более традиционные направления – Париж, Рим. Но, как объяснял Клайв, эти места были слишком переоцененными и дорогими.

– Ну увидишь ты Эйфелеву башню вблизи, и будет она выглядеть точно так же, как на пяти тысячах фотографий, которые ты уже видела, – говорил он.

Не проходило ни дня, чтобы Сэм не замирала, изумляясь этому восхитительному моменту своей жизни.

Клайв любил ее картины, развешивал их по всей квартире.

Он водил ее по всем галереям. Ее любимой была галерея Матильды Грей в Мэйфэре, где выставлялись картины женщин-художниц.

– Это место, где я чувствую себя счастливой, – призналась Сэм. Они возвращались туда снова и снова.

Однажды, когда Клайв был на работе, Сэм болтала с Изабеллой по скайпу, подруга спросила:

– Ну хоть что-то в нем должно быть не так? Обычно мы жалуемся на парней, с которыми встречаемся, но у Клайва, такое ощущение, нет никаких недостатков.

– Так и есть, – подтвердила Сэм.

Она вспомнила о своей недавней находке, но теперь та не казалась достойной упоминания. В самом деле, сама виновата, что подсматривала за ним. Это было дурной привычкой Сэм с тех пор, как ей исполнилось семь и она прочла «Шпионку Гарриет». В детстве ей пару раз здорово досталось из-за того, что она читала дневник своей сестры, Молли. В те крайне редкие моменты, когда ее оставляли дома одну, Сэм рылась в шкафу матери. И нашла старую черно-белую книгу «Радость секса» с десятью страницами фотографий обнаженных мужчин и женщин в разных позах. К ужасу и восторгу ее друзей, она пронесла эту книжку в школу.

Однажды вечером, исподтишка наблюдая за Клайвом, Сэм увидела, как он, просматривая почту, хмуро изучает большой коричневый конверт, а затем сует его на верхнюю полку шкафа. Она не стала задавать вопросов, и вместо этого достала его, когда парень вышел в магазин. Конверт Клайв еще не открывал. Отправителем значился секретарь суда. Возможно, Клайв задолжал – Сэм слышала, как он жаловался Йену на то, насколько он на мели. Она припомнила тот случай, когда его племянник, Фредди, ляпнул: «Папа говорит, что дядя Клайв совершил огромную ошибку, когда он…» – но Никола зажал ему рот ладонью.

Сэм не могла перестать думать о том, что было в конверте. Каждый раз, когда она лезла проверить, Клайв его все еще не открыл. К тому моменту, как она решила подержать его над паром, как в старом фильме, конверта уже и след простыл.

Вскоре после этого она залезла в электронную почту Клайва в поисках подсказок. Она мало что нашла. Была папка с названием «Лора», но сообщений в ней не было. Сэм долго не спала, раздумывая об этом.

До этого она спрашивала Клайва о предыдущих отношениях. Он сказал, что у него никогда не было ничего серьезного.

– А что насчет тебя? – задал он встречный вопрос.

Сэм рассказала ему о Сандживе, как они встречались на протяжении трех лет, как она ладила с его сестрами и родителями и иногда скучала по ним.

– Разве это серьезные отношения? – заявил Клайв. – Вы учились в старшей школе.

Он так сказал, как будто это было сто лет назад, хотя на самом деле с того момента прошло всего три года.

На следующее утро после того, как она обнаружила папку «Лора», Сэм задумчиво произнесла, пока они еще валялись в постели:

– Лора – хорошее имя. Я всегда думала, что однажды назову так дочь – Лора. Красиво, правда? Как Лора Линни.

Сэм подумала, что он может сказать: «Так звали мою бывшую девушку». Или что выражение лица его выдаст.

Но Клайв только сказал:

– Понятия не имею, кто такая Лора Линни, но как скажешь, – и притянул ее, обнимая, целуя все ее лицо, от чего она вскрикнула от удовольствия.

Они занимались сексом каждый день, хотя бы один раз. Казалось, это сглаживало любую напряженность, любые сомнения.

* * *

Сэм и Клайв почти все вечера ужинали в парке. Пусть это были всего лишь бутерброды с сыром, салат и бутылка дешевого белого вина, но все же было романтично сидеть рядышком на одеяле, расстеленном на траве.

Она старалась не думать об отъезде. Мысль об этом казалась невозможной. Ей придется вернуться к своей школьной жизни и засыпать без него в постели, просыпаться, не слыша, как он насвистывает какую-то мелодию в душе. Запаха кожи Клайва было достаточно, чтобы ей захотелось плакать, представив, что больше она его не услышит. Когда Сэм строила с друзьями планы на следующий год, то видела, что никто из них не ожидал, что они с Клайвом продолжат встречаться. Из-за этого ей еще сильнее захотелось держаться за эти отношения. Ей вспомнилось предостережение матери, о том, что уехав, она уже не вернется. Часть ее хотела остаться.

Как-то вечером в конце лета, наблюдая, как Клайв скорчил рожицу, вгрызаясь в багет, Сэм расплакалась.

– Я не знаю, что буду делать без тебя, – выдавила она.

– Тогда выходи за меня замуж, – предложил он. – Тогда и узнавать не придется.

Сэм рассмеялась сквозь слезы.

– Мама убьет меня, если я не вернусь и не закончу колледж.

– Это всего девять месяцев, – заметил Клайв. – Ты вернешься, закончишь обучение, мы будем летать друг к другу в гости, а потом ты приедешь сюда, и мы поженимся. Что скажешь?

Все это время ее жизнь шла в определенном направлении. Но теперь она увидела, что ей не обязательно было продолжать следовать ему. Все могло измениться. Все должно измениться.

– Хорошо, – ответила она, чувствуя нервное возбуждение.

Он поцеловал ее и перекатил на одеяло.

В следующую субботу Клайв сказал Сэм, что они идут выбирать кольцо. Она представила их двоих в ювелирном магазине, с обращенными на них взглядами, гадающими, что же эти двое тут делают вместе. Представила, как Клайв морщится, глядя на ценники, как он иногда делал, когда читал меню в ресторане.

– Полеты туда и обратно в течение учебного года и так влетят в копеечку, – заметила она. – Может, нам стоит подождать с кольцом и сэкономить деньги. Если честно, не так уж мне оно и нужно.

– Так практично, – улыбнулся Клайв. – Ну хорошо. Но кольцо мы все-таки купим при случае. Я тебе это обещаю.

Сэм почувствовала облегчение при мысли, что уедет она без кольца. И решила не задумываться о причинах этого ощущения.

С того момента Клайв представлял ее всем как свою невесту. Она рассказала друзьям, что они вроде как помолвлены. Но родителям сообщить эту новость она не посмела, и это казалось плохим знаком. Но Сэм никогда не делилась с Клайвом своими сомнениями. Она уехала из Лондона, зная, что их разлука временна.

Сэм любила его. Правда любила. Но иногда, задумываясь о своем будущем, она видела себя замужем за кем-то более подходящим. Или то был ее страх? Чужие голоса в ее голове? Все твердили, что нужно слушать свое сердце, но Сэм так и не смогла услышать, что оно ей говорило.

6

Когда Клайв написал, что его самолет приземлился, Сэм стояла у выхода из зала прибытия, чувствуя, что ее сейчас может стошнить.

К тому моменту, когда она его увидела, девушка уже вся извелась, не зная, как ей встать и что сказать.

– Малышка! – окрикнул он ее, подходя и сразу же притягивая к себе для поцелуя, что казалось уместным, но все-таки Сэм почувствовала смущение и неловкость, как будто это была первая встреча двух незнакомцев, вступающих в брак по расчету.

– Как прошел полет? – сухо спросила она, пытаясь вести себя естественно.

– Хорошо, – ответил Клайв и с любопытством посмотрел на нее. – Ты в порядке?

– Ага. Я так рада, что ты здесь.

Когда они подошли к машине, сразу стало понятно, что им срочно надо залезть на заднее сиденье и заняться сексом прямо здесь, на многолюдной автостоянке. Сэм запомнила вид голой задницы Клайва и его бледных ног на синем виниловом сиденье, спущенные, болтающиеся у щиколоток штаны. Сэм села на него сверху, в своем летнем платье, на виду у снующих путешественников.

После секса ей полегчало. Они ненадолго прилегли прямо в машине, и она рассказала ему о вечеринке, о пьяной истерике Изабеллы из-за парня, чье имя та даже не помнила.

По дороге он подмечал все, что отличалось от Великобритании, точно так же, как делала она, впервые оказавшись в Лондоне.

Клайв рассказывал ей о книге, которую начал читать в самолете, об истории лейбористской партии. Сэм пыталась следить за его мыслью, но она ничего не знала ни об их истории, ни о ключевых политиках. Он был такой умный. Ему нравились документальные фильмы о природе, и он никуда не ходил без книги в рюкзаке. Клайв заставил ее задуматься об американской системе образования. Он был более начитан, чем любой выпускник колледжа, которого она знала.

Сэм иногда привирала, чтобы создать лучшее впечатление о Клайве. Резюме не отражало его.

Когда они подошли к общежитию, она услышала, что в столовой вечеринка еще в самом разгаре, и потащила Клайва наверх.

В коридоре на их этаже было пусто, на полу валялись красные пластиковые стаканчики и бумажные тарелки. Сэм испытала облегчение. Им не придется пройти через толпу любопытных пьяных девушек, как она боялась. По крайней мере, не сегодня вечером.

Мусорное ведро лежало на боку, сангрия тонкой струйкой вытекала на зеленый ковер.

Сэм зашла в свою комнату. Изабеллы не было, ее кровать была аккуратно заправлена.

– Я узнаю это место, – заметил Клайв.

Сэм не сразу его поняла, но потом вспомнила их видеозвонки.

– Никогда раньше не видел эту половину комнаты, – продолжил он.

Она представила, как они пойдут прогуляться, хотя смотреть в округе было не на что. Клайв сказал, что устал. Они забрались в постель, и он прижал ее к себе, моментально засыпая.

Сэм лежала в его объятиях, вдыхая знакомый запах мыла, исходящий от его кожи, пораженная тем, что он действительно здесь.

Обычно в такой час она представляла, чем он сейчас занимается. Скорее всего, спит. Если бы это была суббота, Клайв бы танцевал с друзьями в клубе. Когда они жили вместе летом, Сэм никогда не ходила с ним. Он часто приходил домой в четыре или пять утра. Однажды она спросила его соседа Йена, как им удается столько не спать.