Pengirl: Конечно, можем так и поступить. И тогда не убьем Доун сотней комментариев.

NoGa: Именно.

Я спросила себя, не закончится ли на этом диалог. Прошла пара минут, в течение которых я боролась с собой. В результате я принялась за второй текст из своего задания, но не смогла сконцентрироваться. Все мои мысли были зациклены на Нолане и его решении сократить наше тестовое чтение. Похоже, он не наслаждался нашими разговорами так, как я. Кроме того, я задумалась, не стоит ли просто начать книгу Доун. Она явно интереснее, чем этот никак не заканчивающийся узкоспециальный текст. Крошечные буквы на экране расплывались у меня перед глазами. Я уже собиралась смириться и отодвинуть от себя ноутбук, как неожиданно вновь мигнул значок «Скайпа».

NoGa: На самом деле у меня целая гора дел, которые надо разобрать до завтра, но рукопись Доун так мне улыбалась, что я просто не смог не заглянуть.

Вновь откинувшись на спинку кресла, я глубоко вздохнула. Затем напечатала ответ.

Pengirl: Это была ошибка. Стоит один раз начать, уже не остановишься.

Pengirl: Я сейчас сама пытаюсь себя пересилить…

NoGa: Она и вправду хороша.

Pengirl: Прекрати.

NoGa: Очень-очень хороша. Отличные герои. История просто супер. Сюжет достаточно увлекательный.

Pengirl: Нолан…

NoGa: Так много драмы и страданий, обожаю такое.

Pengirl: Ты будешь виноват, если я вовремя не сдам домашнее задание.

NoGa: Точнее, виновата будет Доун. В конце концов, это же она пишет одну книгу за другой.

Pengirl: Опять в точку. Иногда я спрашиваю себя, как ей это удается.

NoGa: Думаю, если есть что-то, к чему ты питаешь настоящую страсть, многие вещи воспринимаешь не только как работу.

Pengirl: У тебя так же?

NoGa: Да, абсолютно. Я люблю свою работу.

Я с трудом сглотнула, подумав о том, что в моем окружении полно людей, которые, кажется, всегда знали, что хотят сделать своей профессией. От этой мысли на сердце стало тяжело.

Возвратилось то чувство с прошлой субботы, когда мы с Ноланом переписывались ночью и обсуждали мою ссору с мамой. Было так приятно довериться ему. И в этот момент у меня возникло ощущение, что мне представился второй шанс. Возможность раскрыться ему в чем-то и взамен получить то же самое, потому что мы находились на одном уровне.

Pengirl: Хотела бы я тоже знать, чем заниматься до конца жизни.

Нолану потребовалась минута, чтобы ответить. Я представила себе, как он сидел дома и размышлял над моими словами. В итоге он набрал сообщение.

NoGa: Разве ты не упоминала, что вы с мамой хотите открыть литературное агентство?

Я почувствовала, как в горле образуется комок, как и всегда, когда заходил разговор на эту тему.

Pengirl: Да, так и есть. Но если быть откровенной, я не очень-то уверена, действительно ли хочу это затевать. Однако плана Б у меня нет, и из-за этого я впадаю в панику.

NoGa: Ну, когда мне было чуть за двадцать, я тоже не имел ни малейшего представления, что делать со своей жизнью. Это совершенно нормально.

Pengirl: Ты так считаешь?

NoGa: Само собой.

NoGa: Но можно спросить кое-что?

Я уже подозревала, как прозвучит его вопрос, и тем не менее напечатала следующие слова.

Pengirl: Валяй.

NoGa: Почему твоя мама думает, что ты хочешь открыть вместе с ней литературное агентство, если тебе, очевидно, не слишком нравится эта идея?

Вздохнув, я ощутила покалывание в пальцах, и одновременно с этим в области живота что-то болезненно сжалось. И внезапно это случилось, будто прорвало плотину: правда полилась сквозь мои пальцы прямиком в белое окошко нашего чата.

Pengirl: Я всегда любила литературу. Никогда не возникало сомнений, что однажды я пойду по маминым стопам и тоже стану редактором. Мы так долго вынашивали этот план, что мне даже в голову не приходило пойти на попятный. Но чем ближе окончание университета, тем больше все во мне этому противится… я даже не знаю. Не могу правильно объяснить.

Какое-то время на мое признание не было никакой реакции. Потом Нолан что-то напечатал и остановился. То же самое повторилось несколько раз, прежде чем следующая его фраза появилась у меня на дисплее.

NoGa: Думаю, я понимаю, что ты имеешь в виду.

NoGa: К сожалению, как ни старайся, одним лишь усилием воли других людей не осчастливишь. Тем более если сама будешь страдать от этого.

У меня сжалось горло. Я точно не поняла, как в нашем разговоре произошел такой поворот, но вдруг меня охватили слабость и дрожь. Пальцы осторожно легли на клавиатуру, а затем поле ввода заполнил еще один из моих секретов.

Pengirl: Но моя мама и так уже через многое прошла. Не хочу делать ей еще больнее.

Я закрыла окно программы и только тогда смогла глубоко вдохнуть. От нервов холодели руки. Поверить не могу, что действительно только что призналась в этом Нолану.

Символ «Скайпа» мигнул. Я вновь развернула окно.

NoGa: Жаль это слышать.

NoGa: Это как-то связано с текстами, которые ты пишешь в «Писательской мастерской»?

Мое сердце пропустило удар, а я уставилась на экран. На это я не могла ему ответить. Ни за что не могу рассказать Нолану, что в тех текстах я описывала свое детство.

В отчаянии я соображала, что ответить на его сообщение, и в результате напечатала первое, что пришло в голову.

Pengirl: А может, мне тоже суждено стать литературным агентом и я просто пойму это гораздо позже, кто знает?

Pengirl: Кстати, я теперь начну читать рукопись, а домашнее задание отложу на потом… Спасибо, Нолан.

NoGa: Не за что.

Я сделала глубокий вдох, благодарная за то, что он понял непрозрачный намек и не стал допытываться дальше. Однако это не отменяло того факта, что своим вопросом он выбил меня из колеи.

NoGa: Как думаешь, сколько времени у тебя уйдет, чтобы прочесть первые главы?

Я ненадолго задумалась.

Pengirl: Как пойдет. А что?

NoGa: Просто я сейчас подумал, может, нам встретиться, чтобы вместе обсудить свои записи, когда будем готовы?

У меня участился пульс. После того как Нолан предложил обговорить наши заметки, прежде чем отправлять документ Доун, меня охватило разочарование. Я боялась, что теперь у меня будет меньше поводов с ним общаться.

Но это оказалось даже лучше наших постоянных переписок.

Нолан хотел встретиться со мной.

Он и я.

Вдвоем.

Не на занятии.

Очень медленно я напечатала ответ.

Pengirl: Да, конечно, давай. Когда ты свободен?

NoGa: Я могу по пятницам и вторникам. В остальные дни у меня занятия и консультации. В эту пятницу, наверное, слишком рано, поэтому, может, во вторник?

Pengirl: Во вторник у меня, к сожалению, не получится, сначала у меня занятия, а потом пробный день на работе.

NoGa: Новая работа?

Я послала смайлик, пожимающий плечами.

Pengirl: Надеюсь. Как выяснилось, найти подработку в Вудсхилле гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд.

NoGa: И где у тебя пробный день?

Pengirl: В новом тату-салоне в конце центральной улицы.

NoGa: Как интересно. Есть еще какие-нибудь таланты, о которых я до сих пор ничего не знаю?

Я улыбнулась.

Pengirl: Я не умею ни рисовать, ни делать татуировки. Это работа на ресепшене. Но все равно пожелай мне удачи.

NoGa: Удача тебе не нужна. Ты в любом случае их всех очаруешь.

Интересно, в курсе ли он, какой хаос породил своими словами? У меня внутри и без того все уже перевернулось с ног на голову. Я аккуратно перевела разговор обратно на нашу встречу.

Pengirl: Мне подошла бы эта пятница. Тогда придется прочитать текст сегодня ночью, но я успею. А ты?

NoGa: Вызов принят. Значит, пятница.

Мы договорились встретиться в кафе на кампусе, где перед его писательским курсом я всегда покупала себе матча латте. После этого мы оба взялись за книгу Доун. И хотя потом каждый из нас писал лишь о том, докуда дочитал, у меня было ощущение, словно этот вечер мы проводили вместе. Мое сердце не прекращало трепетать, даже когда я заснула.

Глава 7

Закрыв зонтик, я слегка одернула подол своего платья. Пришлось спешить, потому что я три раза переодевалась, хотя в итоге вернулась к своему изначальному выбору: черное вельветовое платье-комбинезон поверх кремово-белого вязаного свитера, колготы и ботинки. Осень я любила по множеству причин, но возможность носить пушистые свитера и удобные колготки определенно стояла на первом месте.

Когда я переступила порог кафе, раздался негромкий перезвон колокольчиков. Я быстро окинула взглядом зал, однако Нолана нигде не было видно. Застыв в нерешительности, я думала, заказать ли себе напиток сразу или поискать свободный стол, как вдруг почувствовала покалывание в затылке.

– Эверли.

Я повернулась и увидела шагающего ко мне Нолана. Его улыбка казалась такой теплой, что холод этого дня от меня буквально отскочил. Даже промокшие ноги на мгновение были забыты.

– Привет, – сказала я, все еще запыхавшаяся после того, как бежала от своей квартиры.

Нолан подошел ко мне и кивком указал в глубь зала.

– Я уже зарезервировал нам столик. Сегодня тут довольно много народу.

– Супер. – Пропустив его вперед, я тщательно следила за тем, как переставляю ноги, чтобы не поскользнуться на мокром полу. Не хотелось упасть и опозориться перед Ноланом.

– Пришли, – произнес он и показал мне столик на двоих, на котором уже лежали блокнот и ноутбук. Он был маленьким и находился в дальней части кафе, где на всю длину стены тянулась скамья с мягким сиденьем.

– Где хочешь сесть? – спросил он.

– На скамейке, если ты не против.

Нолан кивнул, и я заставила себя оторвать от него взгляд. Надо сосредоточиться. Это не свидание – мы встретились, чтобы обсудить рукопись Доун и избавить ее от необходимости пробиваться через сотни комментариев своих бета-ридеров. Нет вообще никаких причин нервничать.

Кроме того, в университете не было ничего необычного в том, чтобы встречаться с преподавателем вне лекций. Доун уже ходила сюда с Ноланом поболтать о писательстве и книгах, другие научные сотрудники университета тоже лично занимались какими-то делами со студентами. Ничего необычного.

Ничего необычного, – мысленно повторяла я.

– Похоже, ты уже продуктивно поработал, – заметила я, кивнув на его записи, и сняла куртку.

– Немного, – откликнулся он. – Что будешь пить? Горячий шоколад?

– Я бы взяла матча латте. – Я как раз собиралась вытащить кошелек, но он отмахнулся.

– Сейчас вернусь.

Нолан направился обратно к прилавку и сделал заказ. Со своего места я наблюдала, как к нему подошли двое студентов и заговорили. Нолан просиял и повернулся к ним. Они болтали, пока готовился заказ. Одна студентка из этих двоих положила ладонь ему на руку и рассмеялась. У меня в животе зародилось какое-то непонятное чувство, которое я игнорировала изо всех сил.

Нолан один из самых открытых людей, которых я когда-либо знала. Когда он общался с кем-то, то уделял этому человеку все свое внимание – как будто в мире больше никого не существовало, а сказанное имело для него высочайшую значимость, даже если речь шла просто о погоде. Он всегда улыбался, и я еще никогда не видела, чтобы у него хоть раз не нашлось времени, когда к нему кто-нибудь подходил.