– Маленькие шедевры, – пробормотал он и мысленно обругал своих сотрудников. – Могут же оболтусы, когда захотят! Зато сегодня наснимали барахла! И где глаза забыли?

Влад на минуту задумался, тупо листая фотки одну за другой, и внезапно оторопел. Аж пульт выронил.

Опять Элла! Подружка невесты, мать вашу! Нет, она и раньше мелькала на фотографиях. Красивая и гордая, совершенно не похожая на заплаканную дурочку на кухне Цесаркиных, скорее смахивающая на ту диву, не дающую покоя бедному фотографу.

«Теперь-то понятно, почему я на нее клюнул», – про себя усмехнулся Казаринов, впиваясь взглядом в роскошную фигуру и снова прикладываясь к бутылке.

Он решительно закрыл папку и вернулся к созданию нового альбома. Но бесполезно! Злые неискренние лица, оскалы вместо улыбок.

«За такие морды штрафовать надо и вместо фотографов вызвать психиатров, или на худой конец полицию. Хотя такая свадьба вряд ли без драки обошлась».

Казаринов выключил ноутбук, справедливо полагая, что этот замечательный квест «найти и угодить» лучше спихнуть подчиненным. Он потер лоб, размышляя, здесь ему заночевать или все-таки вернуться домой, как взгляд остановился на Кристинкиных коробках. На ватных ногах Влад подошел к ним и наугад вытянул из кучи один из ежедневников. Оказалось, книга благодарности. Именно так и значилось на первой странице. А дальше шел тихий ужас. Кто бы мог подумать, что каждый вечер его циничная и нагловатая сестра благодарила Вселенную за прожитый день. За дурацкие мелочи, на которые остальное население планеты не обращает внимания. За песню Лепса, случайно услышанную в перерыв, за солнечный день и новые туфли. Казаринов лениво пролистал всю тетрадь. Даже за час до гибели Кристина написала несколько фраз: «Спасибо-спасибо, Вселенная, что хранишь мои секреты. Если Леонид узнает, то мне не жить».

– Чушь какая-то, – рыкнул вслух Казаринов. – Трудно представить, что человек пишет всю эту ерунду и в тот же вечер погибает.

И сам оторопел от страшной догадки. Кристина вышла на улицу в девять часов вечера и погибла невдалеке от собственного дома. В соседнем дворе ее сбил автомобиль и скрылся.

– А может, в этом-то и кроется причина ее гибели? – сам у себя поинтересовался Влад и, забрав из коробки все разноцветные блокноты, прошел к рабочему столу и принялся внимательно изучать написанное.

Он отвлекся только на пару минут – заказать пиццу в соседней кафешке и позвонить Милочке. Даже врать ничего не пришлось.

– Много работы, – пожаловался он сестре. – Вернусь завтра. – И осторожно осведомился: – Как там мама?

– Лежит, – уныло сообщила сестра. – Смотрит в одну точку. От еды отказалась.

Казаринов, не сдержавшись, стукнул кулаком и прошипел в трубку:

– Может, пора идти к врачам? Она сама не выкарабкается.

– Давай еще подождем, – пролепетала сестра.

– Хорошо, – пробурчал Влад, хотя на самом деле ему хотелось заорать и настоять на своем.

«Что ждать, Милка? – устало подумалось ему. – Если не принять меры, в очереди на погост мама следующая».

Он тяжело вздохнул, решив завтра же серьезно поговорить с сестрой. Но желание понять, кто такой неведомый Леонид, заставило его вернуться к рукописям младшей сестры.

Что греха таить, Кристинка славилась своим умением давать людям всякие прозвища. Милку, например, звала Вэйкой. Племянника Петьку – морячком Папаем, Алису – младшую племянницу – Сахарком. Но чаще под раздачу попадали посторонние люди. Каждая страница пестрела кличками. Розамунда, Понка, Анаконда, Стрючок. Упоминался и неведомый Леонид. Но не так часто, как остальные.

Снизу позвонил охранник. Привезли пиццу.

Забрав у посыльного коробку, он разложил ее прямо на столе переговоров и, наскоро открыв, запихнул в рот ароматный горячий кусок.

«Кто ж ты такой, Леонид?» – в сердцах подумал Казаринов, жуя восхитительный микс из расплавленного сыра, томатов и салями. Несколько глотков кофе привели его в чувство. Влад вернулся к рабочему столу и, пролистав другой ежедневник, сразу все понял. Каждый из них имел свое предназначение. В сером с фиолетовыми звездами Кристина тщательно записывала все события дня. Оранжевый – книга благодарностей, зеленый – планы и аффирмации, с пальмами – косяки и проблемы.

«И почему один не вела? Зачем сто томов сразу понадобилось?» – проворчал про себя Влад и решил читать все одновременно. За один день в каждой тетради. Получилось! Благодаря сестре он вспоминал некоторые события, иногда улыбался, но чаще утирал слезы.

«Спасибо, Кристиночка, – мысленно поблагодарил он сестру, наткнувшись несколько раз на свое имя и описания событий годичной давности. – Спасибо, что сохранила память о нашей жизни. Многое уходит, словно песок сквозь пальцы, многое забывается, а на что-то просто не обращаешь внимания. Спасибо тебе, сестричка, что не сочла за труд все записать!»

Казаринов в который раз вытер глаза и снова отхлебнул из бутылки. Но не почувствовал вкуса огненного напитка.

«Даже алкоголь не берет», – поморщился он и, отбросив в сторону эмоции, попробовал вникнуть в смысл написанного в поисках любых сведений о таинственном Леониде. Ему даже пришла в голову мысль выписать отдельно все дни, когда упоминается этот человек, и составить таблицу, куда занести и остальных из окружения Кристины. И если не получится самому догадаться, то расспросить друзей и подруг сестры. Уж они-то точно вспомнят, кого так засекретила Кристина. Над тетрадями пришлось корпеть долго. И уже самому себе Влад казался дурачком-архивариусом. Захватив бутылку, он снова вернулся на диван и включил ноутбук и экран, намереваясь посмотреть какой-нибудь фильм и под него заснуть. Но, видимо, виски сделало свое дело, и с пьяных глаз Владислав нажал не на ту кнопку.

– Акела промахнулся, – пробурчал он недовольно и уставился на вынырнувшую из архива фотографию подружки невесты.

– А ты красивая, – пьяно усмехнулся Казаринов. – Я бы вдул! – пробормотал он и провалился в тяжелый и муторный сон. Но внезапно проснулся среди ночи и не сразу сообразил, где находится. Зато с экрана ему улыбалась Элла. Стройная и шикарная. В зеленом обтягивающем платье. С большими круглыми серьгами в ушах.

– Достаточно, – пробормотал Влад, потянувшись за пультом. Волшебная красная кнопка убрала с глаз долой саму Элку, зато подсознание любезно нарисовало ее образ перед взором Казаринова.

– Вот же навязалась, – хмыкнул он, глядя в потолок.

«Нужно завтра прошерстить все файлы в Кристинкином компе, – насильно отвлекаясь от назойливых мыслей, самому себе напомнил Казаринов и тут же, вспомнив заплаканное личико Эллы, подумал: – Наивная лохушка. Что-то твой хахаль мало заботится о тебе». И обругал сам себя за дурацкие мысли.

«Наверное, в виски ослиную мочу добавляют, – решил он. – Иначе почему в голову лезет всякая чушь. И вместо того, чтобы искать подозрительного мужика, угрожавшего сестре, я постоянно думаю о посторонней бабе. Ну переспали разок, что с того? У каждого своя жизнь. Мне – заниматься делами семьи и искать возможного убийцу сестры, а Эллочке – кувыркаться в постели с любовником. Джон! Твою мать…»

Влад, почувствовал, как задыхается от злости.

– Джон…

Пришлось усилием воли взять себя в руки.

– Тебе то что? – у самого себя строго осведомился Казаринов, поднявшись с дивана. Подойдя к зеркалу, он уставился на небритый подбородок и взлохмаченные патлы и кривляясь повторил:

– Джон…

Потом, наскоро умывшись, загрузил в кофемашину зерновой кофе, а в микроволновке согрел остатки пиццы. Со всей нехитрой снедью он вернулся к рабочему столу и, жуя полусухой кусок пиццы и запивая его горячим капучино, уставился на экран, где виднелась набранная в экселе небольшая табличка.

– Хоть и пьяный, но задачку решил трезво, – хмыкнул Казаринов, изучая немногочисленные данные.

Чаще всего речь шла о некой Розамунде. Влад вспомнил, что это имя встречалось в отложенном в сторону блокноте с планами. А там, если вчитаться, творилось безумие. Каждая страница сияла от золотых и серебряных маркеров. Плюс наклеечки и блестки!

– Что же ты творила, Кристинка? – хмыкнул Казаринов. – К чему эти воззвания и лозунги?

«Команда Анаконды! Мы лучшие! Розамунда, Понка, Бэнкси, вы мои няшки! Горжусь вами!»

Влад, откинув ежедневник в сторону, потер лоб и, тяжело вздохнув, закрыл глаза. Ясное дело, что разобраться в этом безумии он не сможет, иначе сам чокнется.

– Наверное, нужно нанять детектива и передать ему все эти «секретные» материалы, – пробормотал Казаринов. Но тут же ощутил волну стыда. – Как такую белиберду показать постороннему человеку! Придется самому разыскать этих Розамунд и Понок, – хмыкнул он под нос и отправился спать. Алкогольные пары давно испарились, и Владу казалось, что уснуть до утра не получится. Но стоило только закрыть глаза, как снова появилась Элла и закружилась в экзотическом танце. Манящем и волнующем.

– Джон, – позвала Элка у самого крыльца. – Ты в дом заходить собираешься? Я сейчас дверь запру, – пригрозила она.

В ответ послышалось утробное рычание, и черный огромный ротвейлер запрыгнул на крыльцо. Остановился как вкопанный, преданно заглядывая в глаза.

– Домой, Джон, хороший мальчик, – предупредила Элка и сама первой вошла в прихожую. В отдалении слышался бой барабана, чередующийся с игрой на дудке.

Ротвейлер удивленно глянул на хозяйку, словно не понимая, что за оркестр народных инструментов гастролирует у них дома.

«Это все ты виновата, – с укоризной посмотрел он. – Принесла в наш тихий спокойный дом маленького головастика. Он то сам кричит, то его развлекают».

– У Антошки зубы режутся, – заявила Элла, как будто это все объясняло.

Рыкнув, Джон отправился на свою постилку, прекрасно зная, что с появлением в доме крошечного человечка, требовательного и кричащего, ему вход везде, кроме кухни, заказан. Пес улегся и, закрыв глаза, решил пождать, когда милейшая баба Аня перестанет изображать из себя музыканта-универсала и придет на кухню. Тогда можно разжиться колбаской или кусочком сырого мясца. На удивление, ребенок быстро перестал плакать, стоило прийти матери. Но добрая баба Аня на кухню не вышла, и Джон, стащив со стола сырное печенье, проглотил его не жуя, а потом уснул. Он сквозь сон услышал, как на свою половину уходила Элкина мать Анна Федоровна. Встрепенулся и с надеждой глянул на Эллу, державшую на руках ребенка.

– Не проси, Джон, – строго предупредила она. – Антошку разбудишь.

Она прошла в спальню, а пес, набравшись нахальства, потрусил следом.

– Звали тебя сюда, – добродушно фыркнула Элка, укладывая сына рядом с собой.

«Ну и что, как нельзя? Вас охранять надо, – ответил недовольно Джон. – А брать ребенка в кровать тоже не положено!»

– Он проснется и уж тогда никому спать не даст, – отмахнулась Элла и добавила снисходительно: – Ладно, оставайся. Сторожи, Джон!

Обняв сына, Элла вдруг подумала о Владе. Полное ничтожество! Мало того, что после того единственного раза прятался, так и сегодня сделал вид, что еле вспомнил. Она, конечно, от неожиданности выставила себя полной дурой. Но в груди теплилась надежда, что легкомысленный фотограф Владислав через пару минут забудет о ее существовании. Элла попробовала подремать, пока сопящий под боком чудесный ребенок не проснулся и не потребовал доступа к личной молочной кухне, но сон не шел. Она лежала и думала о везении. Нинке повезло с Цесаркиным, однокласснику Мишке Ломакину с талантом, а ей самой – с Антошкой и, конечно, с работой. Хорошего дизайнера найти трудно. Вот и разрешили работать дома. Сейчас сыночек заснет, и она вернется к компьютеру. Творчество… Может, и не такое, как у Нины, но зарабатывать деньги с помощью хобби тоже здорово. А мужчины… Ну в них ли счастье? У каждого свои тараканы и принципы. Или принципиальные тараканы. Не разберешь. Так стоит ли тратить здоровье и нервы?