– Многим. Автохамам на заднее стекло клеили, – расхохотался Гарик. – И у них тут же проблемы с кошатниками возникали. Вся возмущенная общественность обступала автомобиль и…

– Понял, – прервал поток словоблудия Влад. – Сам ей позвоню. Уговорю.

Отложив сотовый, он уставился в досье. Прочел про учебу в университете, про красный диплом и основные рекламные кампании, а потом опешил, прочитав последнюю строчку, явно дописанную недавно.

«Ребенок, один год и три месяца».

«Твою мать, – мысленно ругнулся Казаринов, сумевший в уме отсчитать количество месяцев от свадьбы Цесаркина до сегодняшнего дня. – Что же это получается?»

Он распахнул окно, надеясь вдохнуть свежего воздуха, но аж поперхнулся от негодования.

«Подожди, – попросил он сам себя. – Подожди! Давай решать вопросы по одному. Шаг за шагом. Сначала предложи ей работу, а потом, когда устроится, продвинешься дальше. Можно даже и анализ ДНК сделать».

Казаринов вздохнул, отсчитал до десяти и позвонил Элле.

– Привет, это Влад, – сразу представился он, как только услышал мелодичный, чуть с хрипотцой голос. – Не побеспокоил?

– Какой Влад? – деланно изумилась она.

– Казаринов, – рассмеялся он. – Мы вчера чаевничали у Цесаркиных.

– Что-то случилось? – изумилась она, честно говоря, не веря, что он сам соизволит снизойти до разговора с ней.

– Тебе мой зам звонил. Предложение делал, – начал он и тут же осекся, понимая, как двусмысленно звучит фраза.

– Сегодня он меня замуж не звал, – хмыкнула Элка.

– Я имею в виду оффер, – исправился Влад, внезапно в глубине души рассердившись на Чижова. – Мы можем обсудить условия, не говори сразу «нет».

– У меня есть работа, Владислав Алексеевич, – холодно заметила она, и он впервые в жизни почувствовал раздражение от того, что его назвали по имени-отчеству.

– Элла, мне нужна помощь, – попросил он, намекая на сострадание. – Даже если откажешься работать со мной, то не откажи в отдельных заказах.

– Нет, – пробормотала она. – Это неэтично по отношению к моему работодателю.

Казаринову хотелось закричать от безнадежности, но взяв себя в руки, он игриво предложил:

– Давай поговорим, Элла, – попросил он. – Встретимся в кафе? Или хочешь, я домой подъеду, чтобы никто не узнал о наших тайных переговорах.

– Нет, – отрезала она и кинула трубку.

– Да, милая, – пробормотал себе под нос Казаринов и открыл в интернете карту соседнего городка.

На память Влад не жаловался. Он запоминал все: лица, события, формулы в тетрадке. Казаринову самому иногда казалось, что у него в башке установлен тот же «Кэнон Марк 4». Посмотрел, щелкнул невидимым затвором и отправил снимочек в архив.

Вот и теперь он словно наяву увидел дом с башенками, спрятанный за высоким забором. Оба раза он подъезжал к дому родителей Нины Тарантуль утром. В первый день, когда забирали невесту. Обычно невозмутимый, Цезарь нервничал и тяжело вздыхал, объясняя, что любимая женщина пошла на поводу у суеверий и не захотела в день церемонии ночевать с ним под одной крышей.

– Мы давно расписались, – бурчал он. – Что нашло? Не понимаю!

Второй раз Влад Казаринов оказался около дивного образчика Тарнауской архитектуры ровно через сутки, когда подвез к калитке напротив заспанную и слегка помятую Элку. Ночка в отеле выдалась страстной. Но непродолжительный сон привел мысли в порядок и охладил запал обоих любовников. Расставание вышло обыденным, без слез и соплей, а главное, без надежды на будущее. Каждый понимал, что это была одноразовая акция.

Влад порылся сначала в памяти, а потом уже и в ежедневнике за позапрошлый год. Нашел нужную запись и адрес.

«Улица Крылова, дом пять, – хмыкнул он про себя и добавил ехидно: – Ждите, любители басен, я еду!»

Глава 5

Он гнал по трассе, напевая себе «Май литл пони», а потом внезапно вспомнил другую песенку, что за несколько дней до смерти Кристины мама пела Алисе:

– У пони длинная челка
Из нежнейшего шелка…

Дальше пары фраз песня не пошла, но и на том спасибо.

– Пони, – пробурчал под нос Казаринов. И тут же представил Элку. Почему-то в сбруе. В черных ремнях и ошейнике. – От эротических фантазий у меня точно крыша поехала, – вслух опечалился он и подумал, что, уволив Леночку, лишился постоянной подружки.

«Нужно найти девушку, – хмыкнул он про себя. – Только, упаси бог, не из моделей и не из сотрудниц компании. И те, и другие быстро наглеют. И если первые требуют бриллианты и норковые шубки, то вторые просто садятся на голову и там спокойно сидят. Хватит. Надоело! Нужно переключиться на какую-нибудь скромную воспитательницу детского сада или нянечку. Молодую и сексапильную».

Влад довольно усмехнулся и, ощутив прилив оптимизма, снова запел:

– У пони длинная челка
Из нежнейшего шелка…

«У строптивой Пони нет челки, а кожа нежнее шелка, – попытался сочинить свой куплет Казаринов. – Или так лучше… У девчонки Понки…».

Он тут же оборвал себя и даже потер лоб свободной рукой.

«Блин горелый, а перевертыш вполне в духе Кристины. Если все зовут Элку пони, хотя сомнительный комплимент, то сестра вполне могла звать ее Понкой. Нужно не забыть спросить. Сразу!»

Он затормозил около узкой резной калитки и, выскочив из машины, нажал на кнопку домофона.

«Вместо того чтобы петь дорогой, – попенял он самому себе, – лучше бы состряпал легенду, чтобы Элла сжалилась и впустила в дом!»

Но сочинять ничего не пришлось. Замок щелкнул, калитка открылась. Казаринов успел раздраженно подумать о том, что наивная Пони открывает дверь кому попало, и, ни в чем не сомневаясь, спокойно вошел в калитку. Да еще дверь захлопнул. Идиот!

И застыл на дорожке, судорожно соображая, что делать дальше. Прямо на него от дома несся огромный черный кобель. Ротвейлер, наверное, самый злобный из всех существующих. Казаринов понял, что поворачиваться к животному спиной, пытаясь открыть замок, нельзя. Он нападет со спины. Оставалось только прижаться к калитке и исхитриться ногой дать собаке по морде. Тогда рукой можно будет нащупать замок и при удачном стечении обстоятельств вывалиться на улицу, захлопнув дверь. Влад напряженно следил за приближающимся псом, когда на крыльцо выскочила взлохмаченная Элла и позвала требовательно:

– Вернись обратно, Джон! Быстро!

Собака, послушно развернувшись, потрусила к хозяйке.

А Казаринов, рассмеявшись, направился следом. Элла во все глаза уставилась на него. А он не мог отвести взгляд от ног, обтянутых старыми лосинами, и выпирающих из-под застиранной майки ничем не стесненных холмов.

– А я вчера решил, что Джон – твой любовник, – весело сообщил он Элке, стараясь глядеть ей в лицо.

– Поверь, – нехотя бросила она. – Он гораздо лучше. Никогда не предаст и не обманет. – Элла глянула недоверчиво на нежданного гостя и добавила недовольно: – Зачем ты приехал? Я же сказала, что работать ни с тобой, ни на тебя не желаю.

– Нам есть что обсудить, – хмыкнул он и уточнил сварливо: – Так и будешь держать меня на пороге?

– Проходи, – пробормотала она, заходя в дом. Влад быстро поднялся по каменным ступенькам, не ожидая повторного приглашения.

– Зачем ты здесь? – еще раз поинтересовалась Элла. – Нам не о чем разговаривать.

– Я найду тему для разговора. Или даже две, – упрямо заявил он, снимая куртку и ботинки.

– Даже не представляю, о чем, – нервно отрезала она. – Но у тебя не больше пяти минут.

Влад собрался было возразить, что в пять минут они точно не уложатся, но где-то в дальних комнатах заревел ребенок. Аж закатился от плача.

– Время вышло, тебе лучше уйти, – негодуя пробормотала Элла и кинулась к малышу.

«Как же, – присвистнул про себя Владислав, – даже не надейся, милая!»

Он прошел следом сначала в одну комнату, затем в другую. Чисто, очень скромно. Старая мебель, еще заставшая Советскую власть. Ворох детского белья в кресле около гладильной доски. Монитор с широкой диагональю на письменном столе, да свеженькие обои в мелкий цветочек. Ни тебе скандинавского стиля или хайтека.

– Уходи, – через плечо бросила Элла. – Мне ребенка покормить нужно.

– Я подожду, – миролюбиво заметил Казаринов и упрямо уселся в свободное кресло.

Элла, ругая себя последними словами, что вот так запросто открыла дверь, зашла в детскую и улыбнулась заплаканному сыну.

Антошка, как только сосок попал ему в рот, моментально успокоился и принялся причмокивать, положив ладошку на грудь матери.

– Мой хороший, – прошептала Элла, прижимая сына к себе, а заодно прислушиваясь, что в соседней комнате делает Казаринов.

«Вероятно, уселся в кресло и ждет, – поморщилась про себя Элка. – Ну извини, дорогой, процесс кормления у нас долгий».

На улице заработал двигатель, наверное, кто-то из соседей выезжал со двора. Антошка открыл левый глаз и хитро глянул на мать, а потом заворочался и снова вернулся к процессу поглощения молочка.

Элла прислушалась. Тихо. Уснул там Казаринов, что ли?

Подождав, пока сын наестся, она уложила спящего ребенка в кроватку и вышла в зал. А там просто превратилась в соляной столб. Гениальный фотограф и плейбой Владислав Казаринов, сбросив куртку, гладил белье. Вернее сказать, доглаживал последние штанишки.

– Спасибо, что помог, – недовольно буркнула Элка. – Вот только руки не помыл, теперь все перестирывать.

– Я вымыл, – оправдываясь будто школьник, тут же доложил Влад.

– Тогда большое спасибо за помощь, – улыбнулась она, опасливо усевшись напротив. Элла еще раз бросила взгляд на высокого красивого мужчину, что приглянулся ей когда-то и, сам того не ведая, подарил Антошку.

«Только бы ничего не стал выяснять, – мысленно взмолилась она. – Управь, Господи!»

– Не стоит благодарности, – хмыкнул Казаринов, садясь рядом, и резко кивнул в сторону детской. – Он от меня? – поинтересовался строго.

– А будто ты не знаешь! – вскрикнула Элка и, вскочив, заметалась по комнате.

– Что? Откуда?! – опешил Влад, растерянно глядя на нее. – Да я только час назад в твоем досье прочел и сразу приехал к тебе!

– Бред какой-то! – прошипела Элла и зло посмотрела на него. – Не ври, пожалуйста, ладно? Я не знаю, что тебе сейчас в голову шарахнуло, но раньше ты пел по-другому…

– Да ничего я не пел! – рыкнул Казаринов и в два шага оказался рядом. – Ты меня ни с кем не путаешь, а?

– Лучше бы перепутала, – отмахнулась она, когда он попытался взять ее за руку.

– Элла, честное слово, я ничего не знал. И как я мог что-то там петь, если мы и не встречались ни разу?

– Ты же не пожелал, – прошептала она, отходя к окну. – А я, знаешь ли, под твоим окном с ребенком стоять тоже не намерена. Тем более у тебя любовь великая, родня на шее, там только нас с Антошкой не хватало.

– Антон Владиславович, – улыбнулся во весь рот Казаринов. – Красиво звучит! – А потом, словно что-то вспомнив, настороженно глянул на Элку. – Откуда ты знаешь про любовь и родню?

Элла будто поперхнулась и глянула виновато.

– Подожди, – ему удалось схватить ее за руку и притянуть к себе. – Подожди. Я, кажется, догадался… Ты знала мою сестру? Это ты Понка?

– Ну надо же, какое открытие! – вырвалась из его объятий Элла. – Естественно, знала и на похоронах была.

– А я тебя не заметил, – досадливо бросил Влад.

– Когда у человека большое горе, он никого не видит, – пробормотала Элла. – Но я отказываюсь верить, что Кристина не сообщила тебе.

– А ты передала через нее? – насупился Казаринов. – Могла бы и позвонить…

– Кому? – негодующе поинтересовалась Элла. – Ты же внес мой номер телефона в черный список, а когда я позвонила в твой «Вырви глаз», секретарь соединить отказалась.