– Я знаю точную цифру, – сердито заметил Кирсанов. – Чуть меньше пяти миллионов рублей. Но в жизни всякое бывает. Кто-то погибает во время выполнения задания, а этим парням вздумалось показать удаль молодецкую. Я так понимаю, что они столкнулись в банке с отсутствием профессионализма и решили, что ограбить кассу ничего не стоит. Думали, что их не вычислят. Несмываемый позор на всех нас, скажете вы? Но я так не считаю. Просто дурни!

– А как же бюджетные деньги? Налогоплательщики имеют право знать! – крикнул кто-то с крайнего ряда.

– Суд назначит меру наказания, – кивнул Кирсанов, вставая. Бережно сложил в папку свои бумаги и направился к выходу.

– Подождите, – закричал неугомонный журналист. – Мы имеем право…

– Ребят, – душевно попросил Кирсанов. – Вот пресс-секретарь, он тоже в теме. Задавайте вопросы ему. А меня служба ждет.

– Вы и в Москве ловите террористов? – ехидно осведомилась какая-то девица, всем своим видом показывающая, что подозревает генерала в бегстве.

– Несколько часов назад одного поймали, – буркнул Бек. – Вчера из России экстрадирован член преступной группировки, захватившей самолет с пассажирами. Некто Джамиль Турсунов. Так что работаем и в Москве, ребята!

– В Москве?! – послышалось со всех сторон. – Этого не может быть, – запричитали сразу с нескольких мест. – А как вы его нашли?

– «Секира» провела операцию совместно с ФСБ, – скромно заметил Кирсанов и удалился.

– Всю информацию можно будет получить в нашем пресс-релизе, – донесся до него голос пресс-секретаря.

«Чуть не съели, – мысленно усмехнулся Кирсанов. – Да зубы не выросли», – хмыкнул он, садясь в ожидавшую его машину.

– Все обошлось, Бек? – напряженно поинтересовался Асисяй, плюхаясь рядом с водителем.

– Оптичили мероприятие, – пробубнил Кирсанов, надеясь, что никогда больше не вернется к этой поганой истории.

«Слава богу, что тут в Москве Джамиль подвернулся. Хоть со службы из-за двух охломонов не полетел. На волосок был от отставки!» – мысленно перекрестился Кирсанов, решив, что странная история с грабежом лично для него закончилась.

На другом конце Москвы, пока шла пресс-конференция, пожилой человек внимательно вглядывался в экран.

– Вон Шурка какого мужа себе оторвала, – скривился он, во все глаза пялясь на широкоплечего будто вытесанного из камня генерала, спокойно и уверенно отвечающего журналистам.

– Отцепись от нее, – пробурчала крашеная блондинка лет пятидесяти, сидевшая рядом на диване. – Такому если попадешься, он тебя на куски порвет, как Тузик грелку.

– Видали мы таких тузиков, – сварливо бросил мужчина. – Она мне угрожает. И если правда выплывет наружу, – закашлялся он от возмущения, – то я все потеряю. Понимаешь ты это, дурья башка?

– Шурка, вроде, перестала шантажировать. Видать, у генерала денег больше, чем у тебя, – ехидно обронила женщина. – Вот и ты затаись. Будет снова угрожать, тогда и примешь меры, – заметила она и погладила маленькую собачку, запрыгнувшую на диван. – Ты есть хочешь, Фунтик? – рассмеялась она. – Мы же тебя кормили час назад.

– Прожорливая скотина, – пробурчал мужчина. – Зачем ты его только с собой взяла?

– А куда его? Да и я к нему привыкла. Как сыночек он мне…

– Сыночек, – процедил с издевкой мужчина. – Шерстяной сынок, – захохотал в голос.

– Все лучше, чем твои дети, – осадила его женщина.

– Наверное, – кивнул он и снова прилип к экрану, где бравый генерал рассказывал о поимке террориста.

– Быстро дай мне ручку и бумагу, – прикрикнул он на любовницу. – Кажется, можно обтяпать дельце чужими руками.

– Смотри, чтобы эти руки тебе башку не скрутили, – зло бросила женщина. – Нашел с кем связаться!

– Проверю все, тогда решу, – рыкнул мужчина угрожающе. – Рот закрой. Надоела!

Глава 2

Толик Меньшиков, подрабатывающий внештатником в солидном издательстве, ужасно гордился собой. Вот так заглянул на конференцию в пресс-центр Министерства обороны, задал несколько провокационных вопросов – и шашка в дамках! Заказчик доволен, а на кармане вот-вот появится тысяча евро. Умереть не встать! Почти восемьдесят тысяч рублей.

«Начну откладывать, – сам себе поклялся Толик, прекрасно понимая, что спустит деньги при первой же возможности. – Хотя, если пришли легко, так и нужно с ними расстаться. Ленке на платье дам. Или нет? Обойдется стерва! Матери на зубы добавлю. Зачем только зубы старой лошади? – хмыкнул он про себя. – Лучше на счет в банке положить. Пусть процент капает. И никому ни слова!»

Поэтому, когда жена сердито поинтересовалась, куда это его понесло на ночь глядя, Толик пробурчал что-то неопределенное про тайного информатора по делу Кирсанова и быстренько смотался из дома.

«Нагнал туману, – весело усмехнулся он, сбегая по ступенькам. – Ничего, пусть уважает. Сука!» – И неожиданно вспомнив детский тайный язык, пропел себе под нос:

– Ле-фа-на-фа па-фа-дла-фа!

Тогда в детстве казалось, что добавлять в слова лишний слог они додумались сами. А потом уже, учась на журфаке, Толик сильно удивился, узнав, что это тюремный сленг.

– Криминализация всей страны, – пробурчал он и поморщился, оглядываясь по сторонам. Сыпался мелкий снег, да и ветер срывался нешуточный.

– Пурга, мать его, – скривился Меньшиков и бодро потрусил к метро. Заказчик жил где-то на окраине, и ехать к нему предстояло не меньше часа.

– Здрасьте, – хмыкнул Толик в трубку, заходя в здание метрополитена. – Когда к вам можно подъехать? – уточнил он нахально.

– Да хоть сейчас, – пробурчали в ответ. – Но я на даче. У меня тут все хранится.

– Ну ладно, – с сомнением в голосе согласился Толик. – Адрес диктуйте, сейчас приеду. Он сумрачно вгляделся в белый листок блокнота, где умудрился накарябать название поселка и улицу.

«Абрикосовая, блин, – хмыкнул про себя Меньшиков и мысленно пропел из Антонова: – Пройдусь по Абрикосовой, сверну на Виноградную…»

Он покосился на часы, лихорадочно соображая.

«Без пятнадцати семь, – пробурчал он про себя. – К полуночи должен домой вернуться, – скривился он. – А если позже карета превратится в тыкву, а Ленка в фурию. Будет потом до утра выяснять, к кому таскался. К Жанке или к Катьке… – весело ухмыльнулся он и, скривившись, отметил довольно: – Ревнует сучка! Это хорошо!»

В метро он отвлекся от семейных проблем, опустив глаза в новую книгу Тони Робинса. Что-то там про деньги и экономию. И в электричке снова читал известного коуча, в надежде нахвататься идей и разбогатеть. Только вот не предугадал, что за городом холоднее. Через куртку задувал ветер, голова без шапки грозила скатиться с плеч и упасть в первый попавшийся сугроб, а ноги промокли от набившегося внутрь снега.

Поэтому, когда заказчик пригласил пройти и испить чайку, Меньшиков некстати вспомнив, что не успел поужинать, с удовольствием стянул с себя мокрую обувь и холодную куртку.

– Проходите, пожалуйста, – елейно пробасил солидный дядька с бородкой и в домашней вельветовой куртке. – Вот сюда, на кухню, – махнул он в сторону темного коридора. Жена сегодня вкусных плюшек купила. Будем вас чаем угощать и за жизнь разговаривать, – хихикнул он, пропуская Толика вперед.

«За жисть мне с тобой болтать некогда, дядя, – мысленно скривился Меньшиков. – А вот чашка чая точно не помешает. Тем более с плюшками», – про себя хохотнул он и уже шагнул в ярко освещенную плохо прибранную кухню, когда ему под ноги кинулась мелкая гавкучая собачонка.

– Фунтик, – прикрикнула на собаку худая тетка в цветастом платье и с пергидрольными кудряшками на башке. – Свои, свои, – повторила она, поднимая псину на руки и прижимая к своей субтильной груди. Толик отвлекся, презрительно глядя на трясущуюся от страха, но не переставшую лаять собачонку. И не заметил движения сзади. Он лишь почувствовал, как на голову свалилось что-то тяжелое, и очнулся уже в наручниках в обшарпанном, но теплом подвале.

– Хоть тут повезло, – хмыкнул про себя, понимая, что его вот-вот найдут или освободят. Пусть даже и без денег.

Но проходили часы, потом день сменился ночью, а никто так за ним и не пришел.

«Я еще жене всякой дури наплел, – мысленно хмыкнул Меньшиков. – Если и будут искать, то уж точно не здесь. И телефон отобрали, гады».

Он оглядел свою камеру. Кровать и ведро в углу.

«Когда придут менять парашу, можно напасть», – решил он про себя и закрыл глаза, пытаясь прикинуть, как лучше получить долгожданную свободу. Толик проснулся, когда в замке провернулся ключ. Женская рука с маникюром просунула в щель одноразовую плошку с рисовой кашей и тут же исчезла. Меньшиков встал и на негнущихся ногах прошел к тарелке. Схватил пальцами теплое варево и принялся жадно есть. А потом лег на кровать и уснул. В следующий раз он проснулся, почувствовав укол в бедро. Заказчик стоял над ним и аккуратно вводил какое-то лекарство.

– Поспи, дружок, – ласково пробормотал он. – Утомился, набегался…

Любой другой бы в данной ситуации воспринял такие речи как издевательства, а Толик послушно кивнул, закрывая глаза, и снова провалился в глубокий сон.

Александру внутренне разрывало на части. С одной стороны, ее переполняла любовь к Кирсанову и сердце радостно пело, а с другой – подозрения будто сучковатой палкой бередили душу. Хотелось рассказать мужу о своих догадках. Так, обмолвиться невзначай. И посмотреть на реакцию. Где-то на задворках сознания билась мысль, что Сергей никак не причастен к случившемуся. Ну не стал бы он лично подрезать тормоза, да и давать такие указания не в его характере.

«Если он не виноват, а я ляпну сдуру, то Сережа обидится», – мысленно вздохнула она, понимая, что уже ни в чем не уверена.

А вечером позвонила тетка, сестра отца, оставшаяся в родном городе.

– Я к тебе заходила, Шурочка, – попеняла она племяннице. – Даже не знала, что ты уехала.

– Все слишком быстро получилось, – принялась оправдываться Санька. – Я теперь в Москве живу, тетя Люся.

– Да знаю я, – недовольно хмыкнула тетка. – Видела в твоей инстаграмме! Замуж вышла, а меня на свадьбу даже позвать не захотела!

– Мы одним днем расписались, – пробурчала Александра, мысленно прикидывая, как отвязаться от назойливой родственницы.

– У тебя из родни только я осталась, – сварливо заметила тетка. – А ты пренебрегаешь, Шура, – просипела она.

– Мне звонят, тетя Люся, – попыталась закончить беседу Санька. – Важный клиент.

– Так всегда, – тяжело вздохнула тетка. – А я тебе по делу звоню, Александра.

– Что-то случилось? – осторожно осведомилась Санька.

– Ой, случи-и-илось, – завыла Люся. – Ромочка Поморов отправился на небеса. Я заходила к его родителям. Все в шоке. Генрих Иванович черный от горя.

– Закономерный итог, – отрезала Александра, пытаясь припомнить, убивалась ли так тетка, когда погибла Олечка.

– Для родителей все равно беда. Вон оба на десять лет постарели. Ты бы позвонила им, что ли? Все не чужие люди! А кто у тебя остался, Шур? Ты да я, да мы с тобою!

– Хорошо, тетя Люся, – пробубнила Санька, лишь бы отделаться.

«Звонить родителям Олечки и выражать соболезнования по поводу смерти Романа – просто сюр какой-то!» – мысленно усмехнулась она и тут же перевела разговор:

– А вы как, теть Люсь?

После личных вопросов тетка обычно сворачивала беседу. Ничего о себе старалась не рассказывать. В гости даже до ссоры с братом приглашала редко и никогда ни с кем из своих мужиков не знакомила.

– А зачем попусту время тратить? – отрезала она как-то матери. – Вот замуж соберусь, тогда…

Да так и не вышла. Крутила любовь с каким-то богатым мужиком, но ни разу даже именем его не обмолвилась. Штирлиц, блин! Правда, на этот раз быстро распрощаться не удалось.

– Мой друг, – затараторила тетка. – Он же уже давно в Москву переехал. Меня к себе зовет. Вот я следом за ним еду. Как декабристка, Шура!

– А… – протянула Санька, не в силах вымолвить ни слова. «Только Люси мне тут не хватало», – подумала раздраженно.

– У него квартира где-то в центре. Недалеко от Цветного бульвара. Я как перееду, тебе позвоню, – заверила тетка и прервала беседу.