– Поддерживаю, – кивнул волшебник.

Принцессу Маайшу заманили в светлицу и там заперли. Обещали, что туда к ней и суженый явится, но когда щелкнул в двери замок, то девица сразу и поняла, что обманули ее. А была она от сердечной истомы не в себе, связно мыслить не умела, так что зашлась диким криком, принялась на стены бросаться.

Ну а воевода тем временем к Люгоше вышел, да поклонился вежественно. В Марюлии-то воеводой служил не облом какой, из тех, что только и умеют маршировать, да саблей размахивать. Нет, был то человек хоть и бравый, но культурный и обходительный, а кроме того придерживающийся редкого среди воевод убеждения, что лучшая война – та, которой удалось избежать.

И потому с Люгошей заговорил он ласково, да сказал, что король просил кланяться, да прислал бутылку лучшего вина, но сам он покуда присоединиться не может, так и пусть Люгоша пока с ним выпьет, с воеводой.

– А что, тоже дело! – потер руки лодырь. – Только я вина не пью, не по мне оно. Дурной становлюсь, в голове кружится. Я лучше, вон, шанег поем, да взваром грушевым запью!

Воевода на миг запнулся, но потом растянул губы в улыбке и принялся лично Люгоше взвару подливать, да шаньги подкладывать. А тот и горазд пить-есть, это у него всегда ладно получалось.

– А что ж, Люгоша, где ж ты чудеса этакие творить выучился? – спросил воевода. – Или секрет?

– Да не, то мне пестрый фазан пособляет, – простодушно ответил лодырь. – Вот что я велю, то он и сделает.

– А ежели с тобой беда какая случится – защитит тебя фазан? Вот коли тебя саблей посечь – помрешь?

– Властью пестрого фазана, пусть меня никакое оружие не берет! – воскликнул Люгоша. – Вот, секи теперь, коли не веришь.

Воевода пристально на Люгошу посмотрел, но к сабле не потянулся. А лодырь широко зевнул, слопал еще шаньгу, и спросил:

– Ты вот скажи лучше, воевода, отдаст король за меня дочку в жены?

По лицу воеводы пробежала тень, улыбка стала будто неживой, и очередная кружка взвара в руке замерла. Но Люгоша с того не обеспокоился – не очень ему нравился королевский взвар. Оно и слово-то одно, что королевский, а так невкусный вовсе, даже с горчинкой.

Да и в сон что-то тянуло все сильнее. Люгоша зевнул широко, да повторил:

– Что, воевода, гож я в женихи? А то ты не подумай, я принцессе хорошим мужем буду…

– Да уж лучше и не сыскать… – недобро протянул воевода.

– А коли король ее за меня добром не отдаст, так я все королевство… а-а-а!.. пожгу и порушу… – еще шире зевнул Люгоша. – Властью пестрого фазана, пусть… а-а-а!.. принцесса передо мной предстанет!

Пум! И выросла из-под земли принцесса Маайша – стоит, глазами хлопает.

Не сразу и поняла, что случилось. Зато воевода как сразу понял, так и вскочил, и схватил принцессу за руку, к себе потянул…

– Э-э-э, то суженая моя… – вяло возразил Люгоша, пытаясь унять буйную голову. Город вокруг с чего-то кружиться начал. – Э, да что ж такое…

– Берегись, любимый, тебя отравить замыслили! – воскликнула принцесса, на его трепыхания глядя.

– Ах, они!.. – тряхнул кулаком Люгоша. – Властью пестрого фазана, пусть отрава из меня в отравителя перейдет!

И прояснилось сразу перед глазами. Зато воевода аж зашатался, да принцессу отпустил, да за горло схватился. А другой рукой-то к кармашку потянулся, где микстуру держал, зелье снотворное отвращающую.

Не свезло ему, что Люгоша вина-то не пил. Вкус у зелья терпкий очень, его лучше всего с крепкими напитками давать. А в грушевый взвар пришлось по капельке капать, иначе Люгоша нос бы сразу отворотил.

– Э-э, ты что ж, воевода… – недобро глянул на него лодырь. – Властью пестрого фазана, пусть воевода лопнет!

Даже слова бедняга вымолвить не успел. Раздулся изнутри в одно мгновение – и лопнул, точно пузырь, кровью все вокруг забрызгал. А Люгоша глянул на это и ахнул горестно:

– Да что ж я наделал-то… – пробормотал он. – Все шанежки теперь в кишках…

– Бежать нам надо, любимый! – схватила его за руку принцесса. – Убьют они тебя!

Ее лицо странно искажалось. В глазах стояла растерянность – она говорила и делала что-то неправильное, и глубоко внутри это понимала, но пересилить волшебство не могла.

– Да не убьют! – отмахнулся Люгоша. – Эй!..

В него попала стрела… сразу несколько стрел. Только повисли они в пустом воздухе, чуть-чуть до кожи не дотянувшись. Люгоша их отбросил и гневно воскликнул:

– Вот теперь я совсем осерчал! Я вам всем покажу! Я теперь тут сам вместо короля буду! Властью пестрого фазана, пусть тут дворец для меня воздвигнется, да побольше этого!

Разверзлась земля. Разломало брусчатку, плиты каменные разворотило, дома прежние в разные стороны раздвинулись. И полез кверху новый дворец – еще больше королевского, еще пышнее!

Люди кричали. Кого завалило, кто сверзился в трещины земные. Какая-то баба вытащила из обломков окровавленный сверток и зашлась в крике, ровно кликуша.

– Вот теперь я тут жить и королевствовать буду, – сказал Люгоша, утирая нос. – А батенька твой к нам в гости ходить будет.

– А-ага… – неуверенно кивнула принцесса. – Хорошо…

– Да что ж они орут-то так? – покосился на людей Люгоша. – Недовольны чем?.. Властью пестрого фазана, пусть все будут довольны!

Странное что-то случилось. Будто волна спокойствия прокатилась по площади, по городу – и на всех лицах заиграли улыбки. Блаженные, придурковатые улыбки.

Люгоша тоже довольно улыбнулся, да задумался, как бы это ему половчее сеновал во дворец перетащить. Ему еще принцессу обженить надо… хотя прямо сейчас лениво, он же поел.

Король смотрел на это все с ужасом. На обезумевшую дочь, на одуревших подданных, на изуродованную столицу. Стоял на балконе, смотрел и думал, что ж делать-то теперь.

Это ведь ничего и не сделаешь. Гвардию если на Люгошу кинуть – так просто гвардии и не станет. Армию коли собирать, так ее за день не соберешь, да и с армией лодырь тоже, чего доброго, расправится. Оружие его не возьмет, а сам он кого захочет – того и уничтожит, очень даже просто.

Одна надежда теперь – из Мистерии подмоги дождаться, да только когда-то они там соберутся, когда-то раскачаются…

– Ваше величество, а у вас ведь проблема, – раздался рядом негромкий голос.

Король дернулся, повернулся – и встретился взглядом с неизвестным пареньком неопределенной наружности. Почему-то никак не удавалось сосредоточиться на его лице… да и не до того было королю сейчас.

– Ты… ты кто? – спросил он, хмурясь. – Откуда тут взялся?

– А я – решение проблемы, – улыбнулся паренек. – Знаю способ, как с этим колдуном совладать.

– Говори!

Сейчас король Марюлии от кого угодно совет бы принял, лишь бы хоть какой дали.

– Скажу… только что мне за то в награду будет?

– Если совладаешь с колдуном – что хочешь проси! – нетерпеливо сказал король, в ужасе глядя на Люгошу, который уже вел принцессу в свой ужасный дворец.

– Ловлю вас на слове, – улыбнулся паренек. – Вы, ваше величество, скажите просто колдуну слова заветные – он силу вмиг потеряет. А слова такие…

Выслушал их король. Стиснул гневно кулаки и лично пошел правосудие вершить, а с собой только четырех гвардии рядовых взял.

Странный дворец получился у Люгоши. Огромный, роскошный – но странный. Будто некоторый безумный зодчий его выстроил – с причудливыми углами, с режущей глаза раскраской, идущими в никуда коридорами, да дверями высоко на стенах и даже на потолке.

Но Люгоша далеко не ушел – только до ближайшей залы. Здесь он наколдовал роскошное угощение и кучу золота, да сидел за столом, потчевал влюбленно глядящую принцессу.

И когда на пороге появился король, Люгоша искренне ему обрадовался:

– Мир тебе, тестюшка! – воскликнул он. – Смотри, как я ладно тут все обустроил! Ты теперь и отдыхать можешь – я дальше сам королевством править буду!

Король шагнул вперед. И прежде, чем Люгоша еще что скажет, указал на него пальцем и отчеканил:

– В море птицы голосят, в небе рыб бежит косяк! Был фазан – и нет фазана, ты один теперь, дурак!

– Что?.. – моргнул Люгоша.

– Слякоть солнца, тьмы нагар, отдавай назад мой дар! – выкрикнул последние слова король.

– Чего?.. – заморгал еще чаще Люгоша.

– Взять его, – велел король гвардейцам. – В бочку посадить… нет, на месте зарубить!

– А, вот вы чего удумали?! – рассердился Люгоша. – Властью пестрого фазана, пусть король, да все солдаты его тоже лопнут!

Принцесса закричала, прижала ладони ко рту. Король невольно вздрогнул, втянул голову в плечи.

Но… ничего не случилось. Не сработало волшебство-то, не соврал странный паренек.

И через пару секунд на изумленного Люгошу обрушились удары сабель. Секли его гвардейцы зло, ожесточенно, а когда закончили – был то уж не человек, а месиво кровавое. Зарыдала все еще очарованная принцесса, забилась в истерике, бросилась на тело своего ненаглядного.

И только насмешливый клекот фазана звучал где-то вдали.

Интерлюдия

– Янгфанхофен, ты сейчас сильно передернул, – покачал головой Дегатти. – Герой твоей байки – круглый дурак. Возможно, скудоумный. Получи эту силу пестрого фазана кто-нибудь хоть немного поумней, все сложилось бы совсем иначе.

– Да ну? – хмыкнул Янгфанхофен. – Ах да, как я мог забыть, что смертные славятся своими разумными желаниями. Сколько миллионов лет мы, демоны, пытаемся их на чем-нибудь подловить, а все никак не выходит. Ни единой душонки не заполучили.

– А я повторю – не суди обо всех одинаково, – сказал Дегатти. – У нас в Мистерии есть такие волшебники, которые и безо всяких фазанов не уступят твоему Люгоше. Но далеко не все используют могущество во зло.

– А я еще раз напомню, что у вас там есть Кустодиан, – возразил Янгфанхофен. – И существует он не просто так.

– Есть, согласен. И антимаги тоже есть, и церковная инквизиция. Но еще дело в том, что мы идем к этому долго. Мы не получаем могущество сразу и задарма, а поднимаемся постепенно. Попутно к нам приходит мудрость. Ответственность. Многие из нас даже бессмертия не ищут. А если вот так одарить мальчишку, дурака или еще кого-то безответственного… конечно, случится катастрофа.

– Ну кого-то другого один из их братии и не одарил бы, – хмыкнул Бельзедор. – Он же именно на катастрофу и рассчитывал, верно, Янгфанхофен?

– Верно, верно.

– А кто это был-то, кстати? Ты сам?

– Нет! – аж поперхнулся Янгфанхофен. – Бельзедор, мы знаем друг друга тысячи лет, а ты еще не выучил моих методов? Это совсем не в моем стиле.

– Да, пожалуй… А кто тогда? Клюзерштатен, Гариадолл? Или кто-то со стороны, не паргоронский?

– А вот этого я тебе не скажу, – ухмыльнулся гохеррим. – Пусть останется моим маленьким секретиком. Не все же тебе у меня тут государственные тайны вызнавать.

– Ладно… но чем там все закончилось? Марюлия… что-то я не припоминаю такого названия. Вы что, и туда запустили корни? Второй Легационит потихоньку возводите?

– Ну как сказать…

– Кстати, я тоже хочу рассказать историю, – заговорил Дегатти. – Ты вот рассказал про один день из жизни храка, мелкого демона… а я расскажу про один день из жизни волшебника. Только не мелкого, а одного из величайших. Никто не возражает?

Никто не возражал.

Шут и волшебник

1365 год Н.Э., Парифат, Мистерия.

В прошлую луну Освельдеку Арминатти исполнилось пятьсот пятьдесят лет. Внушительный возраст для человека, пусть он даже волшебник… очень великий волшебник. Вот уже тридцать лет Арминатти возглавлял не только университет Адэфикарос, но и весь ученый совет, всю Мистерию. Десятый лауреат премии Бриара первой степени, он пользовался уважением всего волшебного мира, и власть в его руках была такая, какой не обладают даже императоры.