Тот послушно выкручивает руль, и вскоре машина увозит меня от спасительного подъезда. Всего похитителей трое: Юрий и двое сподручных, а против них одна маленькая я – крохотная, слабая женщина. Мне от них не сбежать, нечего и пытаться.

«Ну всё, мне конец…»

Даже не пробую кричать, лишь слабо отбиваюсь, когда Юрий тянет ко мне свои клешни, не даю себя обнять. Тогда он приближается губами к моему лицу, видно, хочет поцеловать. В нос ударяет сильный запах табака, и я морщусь, вжимаю голову в плечи, отворачиваюсь. Резко охаю, когда Ливанов хватает меня за волосы. А он с видимым удовольствием наматывает их на кулак.

«Обрежу эти проклятые патлы! При первой же возможности под корень обрежу!»

Пусть после этого я не буду красивой… Да даже если уродкой стану, какая разница. Сейчас я почти жалею, что не родилась уродкой, мне даже хочется ею стать, чтобы Юрий Ливанов больше никогда в мою сторону даже не посмотрел.

Понимаю, что глупо злиться на собственные волосы за то, что стала такой легкой добычей, и всё-таки злюсь. На волосы, на себя, на Ливанова, психа конченого, на Влада за то, что не взял трубку… я злюсь на весь белый свет.

«За что мне это? Что я такого плохого сделала?»

Сразу вспоминаются слова отца: «Ты – мерзкое создание, ты достойна самого страшного наказания!»

И Ливанов словно говорит голосом моего биологического родителя:

– Ах ты мелкая сучка! Еще противиться мне будешь?! Да я тебя знаешь как накажу? Положу на колено и напополам переломлю!

Его слова оглушают, душат, растворяют во мне последнюю надежду.

Он с силой тянет мои волосы назад, дожидается, пока я вскрикну от боли, лишь потом немного ослабляет хватку. Тут боковым зрением ловлю настороженный взгляд мужчины, который затолкал меня в машину, а потом он вдруг заговаривает:

– Юрий Игнатович, вы бы полегче, девушка ведь…

– Это моя будущая жена! – Ливанов орет так, что мои барабанные перепонки грозят лопнуть. – Борис, я учу тебя, как разговаривать со своей женой? Нет? Так и ты не лезь!

Тот, кого он назвал Борисом, больше не издает ни звука. А Юрий вдруг берет и отпускает мою многострадальную шевелюру. Я потираю затылок, болезненно морщусь. Ливанов замечает это и резким басом командует водителю:

– Отъедешь еще на несколько кварталов, потом сверни в темный проулок и оба выйдите из машины. Мне нужно поговорить с моей невестой.

Потом наступают блаженные минуты, когда Юрий меня не трогает. Но их там мало, так критически мало… Вскоре машина сворачивает куда-то в подворотню.

Почти хочу закричать подручным Ливанова: «Пожалуйста, не уходите!»

Но, конечно же, не решаюсь, и они выходят, оставляя меня один на один с самым страшным кошмаром.

– Теперь поговорим! – рычит Юрий.

Заранее готовлюсь соглашаться на всё, что бы этот псих ни сказал, но он ничего не спрашивает, не требует. Резко замахивается и отвешивает мне такую сильную оплеуху, что я отшатываюсь прямо к двери и крепко бьюсь об нее головой. После этого в ушах возникает какой-то шум, и сквозь него слышу злобное шипение Ливанова:

– Это тебе за то, что из кафе со мной не пошла! Ты трахаешься с тем администратором? Поэтому он за тебя заступился?

У меня на глазах мгновенно выступают слезы, пробую языком внутреннюю поверхность щеки, возле рта чувствую солено-металлический привкус, и кожа в этом месте какая-то рваная.

– Отвечай немедленно! – басит Юрий.

– Нет… – что есть силы мотаю головой.

Он снова замахивается и бьет по той же щеке.

– А-а-а… – задыхаюсь собственным криком.

– Заткнись! – орет он и не дает мне закрыть лицо руками.

Некоторое время просто смотрит на меня, глубоко дышит в лицо своей табачной вонью. Секунда, две, три, десять – и его лицо становится спокойнее. Тут Ливанов начинает свой долгий монолог:

– Так, девочка, давай оставим эмоции и обиды… Я понимаю, ты сердишься на меня за то, что тогда тебе не поверил, наказал без вины. Но уже хватит! Я сейчас обращаюсь к той части твоего мозга, которая отвечает за здравый смысл, в тебе же есть здравый смысл, правда? У тебя два варианта: либо ты становишься такой же послушной и податливой, как и раньше, либо будешь очень сильно битой! И если раньше мое отношение казалось тебе жестоким, теперь оно покажется чудовищным! Я запру тебя в подвале и буду кормить через раз, пока ты не пойдешь на все мои условия, ясно? Тебе ясно?!

Юрий трясет меня за плечи, замахивается, чтобы отвесить очередную оплеуху. Он явно вошел во вкус, и мне делается страшно просто до тошноты.

– Пожалуйста, не надо! – кричу в истерике.

Неожиданно продиктованная панической атакой выходка действует, Юрий останавливается, всё-таки не бьет, лишь орет мне в лицо:

– Тебе ясно?!

– Ага… – киваю судорожно. – Мне всё-всё ясно! Пожалуйста, больше не надо мне ничего разъяснять!

Он резко выдыхает, изучает меня взглядом, потом отвечает почти спокойным тоном:

– Вот и хорошо, вот и молодец! Сейчас проверю, насколько тебе ясно…

Ливанов тянет ко мне руки, а у меня больше нет сил сопротивляться, да их и раньше почти не было из-за дикого, почти животного страха. Юрий сдирает с меня куртку, опять недовольно рычит:

– Больше никогда не наденешь такую дрянь! Наряд шлюхи!

Это он про мою униформу, хотя, как по мне, в ней нет ничего такого – просто короткое коричневое платье, оно, кроме ног, ничего больше не открывает. Но видимо, для Юрия и это уже чересчур.

– Больше не надену… – тут же спешу согласиться.

– Моя девочка… – тянет он гораздо более благожелательно.

Потом устраивает меня у себя на коленях, гладит мое бедро, засовывает ладонь под подол платья. У меня от страха стучат зубы, хочется рыдать без остановки, но я даже всхлипнуть боюсь, даже громко вздохнуть.

– Такая ты мне гораздо больше нравишься, цветочек мой… – тянет он и наклоняется к моим губам, резко прижимается своими, засовывает мне в рот свой мерзкий язык.

Меня передергивает от омерзения, а еще от резкой боли, ведь он трется как раз о свежую рану.

– Я что, в кровь разбил? – вдруг удивляется он. – Да что ж такое… Я когда с тобой, вообще себя не контролирую! Мой тебе совет, Лизонька, если не хочешь быть битой, больше никогда меня так из себя не выводи!

Судорожно киваю, а он довольно лыбится:

– Вот и молодец! И правда всё поняла… Ладно, с поцелуями и всем остальным подождем, пока придешь в себя, я ж не зверь, не хочу тебе делать больно… У нас всё по-хорошему будет! Честь по чести…

Он обнимает меня за плечи, устраивает мою голову у себя на плече и, довольно заурчав, открывает окно. Пара щелчков пальцами, и его подручные садятся обратно в машину.

Мы снова куда-то едем. Юрий крепко прижимает меня к себе, но больше не пытается ни залезть мне под юбку, ни поцеловать, и я благодарна уже за это.

Глава 50. Поздно проснувшийся

Тогда же:

Лиза

Мы едем, кажется, целую вечность, и всё это время я нахожусь у Юрия на коленях. Он довольно урчит, гладит меня по голове, как будто я щенок, наконец-то верно выполнивший все его команды.

Через некоторое время Ливанов закуривает, и я почти задыхаюсь от запаха табака, но боюсь отстраниться, не решаюсь сдвинуться в сторону даже на сантиметр. Сигаретный дым обволакивает меня, пропитывает насквозь. Я морщусь и еле сдерживаюсь, чтобы не закашляться, – не хочу привлекать внимание. Еле слышно выдыхаю, когда Юрий наконец докуривает, но… он почти сразу достает новую сигарету. Эта никотиновая пытка всё длится и длится, пока мы не доезжаем до какого-то перекрестка ближе к окраине города.

– Мне скинули адрес, – сообщает Борис. – Одинокий дом на отшибе, сторож нас уже ждет… Подходит для наших целей!

– Едем туда… – командует Юрий.

«А какие у вас цели?!»

В голове крутятся кошмарные образы того, как Ливанов забивает меня насмерть в подвале этого самого дома на отшибе. Страх парализует меня.

«Нет, нет, нет, нам не надо туда ехать! Вы психи! Зачем?!»

Решаю всё же озвучить последний вопрос. Говорить мне вроде как не запрещали. Одна проблема – я, кажется, разучилась произносить слова вслух. Пытаюсь сказать, а наружу выходит одно мычание.

– Что такое, маленькая моя? – ласково спрашивает Юрий.

Только тоном таким он меня не обманет – тон этот лживый, как и все его обещания хорошо со мной обращаться.

– З-з-зачем? – кое-как умудряюсь выговорить. – В-в-ы же говорили, что переночуем в гостинице…

– Если бы ты пошла со мной по-хорошему, была бы и гостиница, и ужин в ресторане, и самолет, а так будет дом одних хороших знакомых. И в Москву поедем на машине… Вместо этого могли бы добраться с комфортом… Есть за что извиниться, не правда ли, цветочек мой?

Смотрю в его прищуренные глаза и сначала не понимаю, чего он ждет, но после того, как он совсем не деликатно сжимает мой бок, до меня доходит.

Тихо пищу:

– Из-з-звините…

– Ты замерзла, малышка моя? – он по-своему трактует тот факт, что у меня стучат зубы. – Глеб, прибавь тепла! Сейчас я тебя согрею, Лизонька!

Он стаскивает с себя пальто и заворачивает меня в него как в кокон. Кокон, насквозь пропитанный табаком и ненавистным мной мужчиной…

Тот же вечер:

21:30

Влад

Потягиваюсь и спросонья начинаю шарить по другой стороне кровати, очень хочу ухватить Лизку за мягкий бочок. Перекатываюсь на ее сторону с единственным желанием уложить девчонку под себя и с досадой обнаруживаю, что там пусто! Пусто там! Трясу головой и наконец-то вспоминаю, что сейчас не ночь, а вечер. Кареглазки даже дома нет, она ведь работает до девяти.

После всех ночных приключений, а потом дневных блужданий по всяким там университетам и заводам мой организм впервые за много лет сообщил ближе к шести вечера о том, что хочет спать. Как только добрался до дома, сразу завалился. С другой стороны – чем не времяпрепровождение, пока Лизка на работе? Кстати, я вроде как ее встретить должен. Сам лично при ней взял на себя такое обязательство сегодня утром.

«А что, нечего ей расхаживать по ночам одной. У нее же я есть!»

Не хочу, чтобы всякие пидоры, и я сейчас не про сексуальные предпочтения, лезли к моей девушке. Она моя. Пусть так и остается.

Приоткрываю один глаз, фокусируюсь на часах и рычу от досады – уже полдесятого. Продрых, что тут скажешь. Как сурок продрых…

«Так, но если сейчас полдесятого, значит Лизка должна уже быть дома!»

– Лиза! – тут же кричу.

На зов неожиданно является Филька. Я его, конечно, люблю, но сейчас совсем не его желаю видеть.

– Лиза, ты дома?

Нехотя встаю, потираю лицо, обхожу свои трехкомнатные хоромы, но Кареглазки не видно.

– Ядрен багет… Ну и где ее носит? – достаю телефон и вижу от нее десять пропущенных. – Ого!

Надо было, конечно, встретить, но не проснулся вовремя. Что ж теперь, меня за это казнить, что ли? Интересно, обиделась, поэтому не идет домой? Будь это любая другая девчонка, вполне возможно, так оно и было бы, но на мою Кареглазку это совсем не похоже.

«Может, ее попросили задержаться?» – приходит в голову новая мысль.

Не позволю этим жмотам ездить на моей Лизке. Стопроцентно платят ей там копейки, так что никаких переработок! Вот прямо сейчас пойду в ресторан и заберу ее. Ишь чего удумали!

Мне ее работа вообще не нравится. Что это за специальность такая – официантка. Для девушки Влада Чаадаева точно не годится. Целый день бегать – оно, может, для фигуры и полезно, но пусть она лучше в спортзале фигуру шлифует, а всю лишнюю энергию тратит на меня. И не лишнюю тоже… Я жадный, да. Как только наладится ситуация с финансами, заберу ее оттуда.

Влезаю в привычные джинсы с толстовкой, хватаю куртку и иду в «Маркиз». Там народу не протолкнуться, но я всё же умудряюсь поймать одну из официанток.

– Лиза где?

– Кто? – сначала не понимает она.

– Ваша новенькая, Лиза!

– Я пятнадцать минут назад заступила, не знаю, где ваша Лиза!

– А кто знает? – мой тон делается резким.