– Боюсь, я не могу разглашать эту информацию, – быстро сориентировался Грег. – Дом скоро выставят на продажу.

Продавец кивнул и снова подарил ему свою улыбку:

– С вас 76 фунтов и 25 пенсов.

Грег выложил на прилавок восемь десяток и терпеливо дожидался, пока пожилой продавец искал монетки в кассе. Сдачу оставляют только те, кто сильно торопится.

В Вирджинии Уотер никто никогда не торопится.

* * *

Грег вывалил в огромную сковороду, на которой уже жарились свиные колбаски, содержимое трех банок красной консервированной фасоли. С тех пор, как он вернулся в дом Стоунов, его одолевал голод. Кажется, организм решил восполнить все свои потери, требуя все больше и больше жирной калорийной пищи, богатой белком. Он с остервенением ел все приготовленное прямо из сковороды, запивая слишком сладким апельсиновым соком. Увлеченный запихиванием в себя еды, Грегори даже не смотрел на Тима, приклеившего к нему свой немигающий взор.

– Понимаешь, насколько ты омерзителен? – попытался все-таки обратить на себя внимание мертвец.

– Ты лежишь в подвале и разлагаешься уже второй день, – изо рта Грега полетели брызги красного соуса и хлебные крошки. – Спорим на двадцатку, что ты сейчас лежишь в собственном дерьме.

– Слышь, сука, я стою здесь и говорю с тобой! И львы «Миллуолла» никогда не срутся в штаны!

– Ты – труп, а трупы обсираются. Не удивлюсь, если по подвалу уже расползлись твои глисты…

– Пошел ты нахер, мамкотрах! Ставлю двадцатку, что твоя мамка обосралась, когда висела на ремне в вашей крохотной вонючей квартирке!

Грег бросил полный презрения взгляд на Кука:

– У тебя нет двадцатки, ты – сраный труп! Понял меня, педик? Ты кусок тухлого мяса!

– Мамке это своей скажи! Наверняка у нее по ляжкам текло дерьмо, пока она барахталась перед тобой, как…

– Заткнись, сука! Заткнись! Хватит копаться в моей черепушке, сраный гондон! – Грег вскочил со стула и бросил в Тима пустую банку из-под фасоли. Красный соус брызгами лег на бежевую стену позади мертвеца. Тот лишь усмехнулся:

– Я буду копаться, где захочу и сколько захочу. Буду рассматривать в деталях каждый твой мокрый сон, буду смотреть на тебя, пока ты дрочишь, срешь и чем ты там еще занимаешься…

– Тогда наслаждайся, – Грег развернулся на пятках, распахнул выдвижной ящик кухонного гарнитура и выхватил молоток для мяса.

Он яростно затопал к двери подвала.

– Эй! Эй! Куда ты, мать твою, пошел?! Я тут с тобой разговариваю! – Тим, шурша полиэтиленовым балахоном, потрусил за ним.

Грегори за секунду преодолел длинную бетонную лестницу. Труп Тима лежал в том же положении, с затуманенной мертвенной белизной глазами в окоченевшей позе. Воняло дерьмом. И разложением. Грег ударом ноги с размаха перевернул его на бок.

– Какого хера ты творишь?! Прояви хоть каплю уважения к усопшему, – заорал Тим.

Он с размаха влепил молотком трупу в челюсть. И еще раз. Еще раз! Грег бил с диким остервенением снова и снова. Изо рта мертвеца окровавленным жемчугом отлетали зубы. Щека деформировалась и порвалась, обнажив осколки лицевых костей.

– Ты сраный маньяк! Прекрати уродовать мое лицо, мудила! – я.

Он бил изо всех сил, пока из треснувшей глазницы не вывалился и повис на нерве левый глаз. Только тогда Грегори изогнулся и блеванул на кровавое месиво, которое он сам устроил.

– Твою мать! Какого хера! Мое лицо! Мое прекрасное лицо! Нахера ты наблевал на меня, – Тим вцепился в волосы, будто пытался их вырвать.

Грегори, пошатываясь, поднялся на ноги, вытер рукавом подбородок. По вискам стекал пот, лицо было искрещено маленькими капельками мертвой крови. Он повернулся к Тиму:

– Это еще цветочки, ублюдок. Ягодки нас ждут впереди.

Из разжатых пальцев с коротким звоном упал молоток. Грег тяжело дышал, он молча прошел мимо онемевшего Тима в глубь подвала, вернувшись с щеткой на длинной ручке. И подмел в маленькую кучку выбитые зубы и осколки костей. Оставив щетку возле тела, он спокойно поднялся наверх.

Чтобы немного себя успокоить, он решил заняться уборкой: начал с кабинета сэра Стоуна. Тим встал ногами на стол из красного дерева, наблюдая сверху, как Грег возвращает книги в шкаф, прибирает бумаги, вешает на стены безвкусные картины.

– Какого хера произошло в подвале? – потребовал Тим. – Не делай вид, что ни хера не было! Я, сука, смотрел, как ты раскраиваешь мою черепушку кухонным молотком! Ты в край звезданулся?!

– Ты правда думаешь, что я буду перед тобой объясняться? – Грегори не думал отрываться от уборки. Он нанес на тряпку моющее средство и протирал все поверхности, которые мог затронуть второй грабитель.

– Просто я не могу понять, как за сутки дрожащий коротышка, защищающийся малюсеньким ножичком…

– Это был мастихин, – поправил его Грегори.

– Да хоть вилка для очка! Как ты за пару дней превратился в шизанутого психопата, раскрошившего черепушку «случайно» убитого им человека? – Тим изобразил пальцами кавычки.

– Разве не ты говорил мне во сне «перестать быть светом»? – Грег передразнил его жест.

– Что ты несешь, идиот? – попытался изобразить удивление Куки.

– Я говорю, что щелок не растворяет зубы. По ним можно опознать твою дерьмовую личность, кусок биомусора.

– А нельзя было это сделать как-то, я не знаю, более гуманно? – Тим снова начал себя накручивать, его явно бесило спокойствие Грегори.

– Наслаждайся нашим последним днем вместе, совсем скоро ты превратишься в сраные биологических отходы. А будешь выделываться – я тебе еще яйца откромсаю.

Тим подавился своим возмущением, но решил не продолжать дискуссию. На всякий случай.

* * *

Вирджиния Уотер погружалась в сумерки. Моросил мелкий дождь. Грегори к вечернему часу успел оттереть от стен и пола следы крови, соскоблив их остатки бритвенным лезвием, частично повредил краску. В глаза это особо не бросалось, но Грег решил, что все равно подкрасит поврежденные участки. Закончив с уборкой, он вновь отправился в подвал, прихватив с собой нож и хозяйственные перчатки.

Он развернул кокон с мертвым грабителем, тот уже окоченел и не гнулся, чтобы срезать одежду, пришлось сильно попотеть. Тело было покрыто корявыми смазанными татуировками, во всю тощую грудь мертвеца скалился грозный лев. Наблюдавший до этого молча за происходящим, Тим решил подать голос, когда Грег начал срезать брюки с нижним бельем:

– Эй-эй-эй! Не трогай яйца, пидрила!

– Успокойся, мне не нужны твои яйца, щелок не растворяет одежду, – спокойно объяснил Грег.

– Слышь, дай мне хотя бы умереть достойно!

– Ты уже умер, забыл? Твои портки все в дерьме, – в подтверждении своих слов Грег сдернул с трупа трусы и продемонстрировал Тиму.

– Вот же пидор! Можешь отсосать мой хер, сраный извращенец, – Куки схватил себя за яйца.

Грег не стал ему отвечать. Из измазанного краской и кровью балахона он вытащил револьвер, весь в масле и крови, и пока отложил в сторону: раньше он никогда не брал в руки оружия до роковой ночи. От оружия тоже нужно было избавиться. Затем Грегори оторвал от свертка огромный плотный пакет для уборки срезанных веток и начал его натягивать на труп, как носок на ногу, головой вперед. Мертвец залезать в мешок не хотел, возможно, из-за того, что окоченел под углом, голые худые ноги торчали из пакета. Запыхавшийся и потный Грег перевернул тело навзничь, задницей кверху.

– Что, трахнуть меня решил, урод? – ядовито заметил Тим.

Грех отдышался, придерживая труп, и навалился на него всем весом. Мышцы и кожа противно заскрипели, труп перевернулся на бок, но, кажется, не выпрямился ни на дюйм. Он начал ставить труп в исходную позицию, но Тим внезапно родил простое решение:

– Просто надень на ноги еще пакет, мудила.

– Спасибо, профессор, – съязвил Грег, но все же последовал его совету. – И с чего ты вдруг решил мне помогать?

– Надоело смотреть, как ты херней страдаешь. Да и вообще, – Тим неуклюже шаркнул ногой по бетонному полу.

– Что?

– Ну как – это наши последние часы, ну знаешь…

– Какой ты сентиментальный мальчик, Тимми Куки…

– Слышь, пошел на хер! И почему ты меня так называешь? Какой к херам Куки?

– Ну, твой жирный приятель тебя вроде так называл. Уверен, за твоей кличкой скрывается захватывающая история. Не поделишься?

– Мне-то откуда знать? Я ж не призрак какой-то.

– То есть ты не знаешь, кто ты, откуда, есть ли у тебя семья?

– Откуда мне знать, мудила? Ты же меня придумал, – Тим усмехнулся, подняв бровь.

– Что ты хочешь сказать?

– Я все уже сказал. Давай уже заворачивай мое тело, мне не терпится посмотреть, что ты будешь делать дальше.

* * *

Грегори с трудом вытащил 155 фунтовое окоченевшее тело на улицу и потратил еще минут 15, чтобы погрузить его в садовую тачку. Он срезал несколько веток с деревьев в саду, чтобы у случайных свидетелей сложилось впечатление, что он везет обычный садовый мусор. Сюда тут же отправился мешок с щелоком, пустые банки из-под фасоли, лопату, бутыль уксуса и галлон водопроводной воды, прикрыв все черным мусорным пакетом. Зубы ссыпал в баночку от аспирина и засунул в задний карман. Окровавленные лохмотья Тима и огромный запачканный кусок полиэтилена он засунул в огромный мангал сэра Стоуна, залил жидкостью для розжига и бросил горящую спичку.

Спичка из коробка, оставленного Оливией. Странно, но с последнего звонка Грег о ней совсем не думал.

– У тебя других забот хватает: здесь мое мертвое тело, от которого надо избавиться. Тем более, что ты ей в подметки не годишься. С какого хера ты вообще решил, что ты пара наследнице многомиллионного состояния? Она может, как в супермаркете, выбирать себе трахалей любых форм и размеров. Какого черта она вообще выбрала задохлика вроде тебя?

– На себя бы посмотрел, сраный жмур! Заткнись и не мешай мне работать!

– Охеренная у тебя работа! Сколько платят? Отпуск, больничные?

– Просто завали пасть, Куки!

– И объясни, куда ты собрался везти мое тело. У тебя в доме четыре ванных-комнат, огромный участок, где можно порубить или закопать меня одним куском – к чему эта вся конспирация?

– К тому, что это не мой дом и не мой участок. Я не могу позволить, чтобы ванна сраного Стоуна провоняла мертвечиной и химикатами, я не могу взрыть оксфордский газон и надеяться, что он или Берт с Розой ничего не заметят и не найдут.

– Да ты прям профессор Мориарти!

На кухне в раковине он замочил револьвер, закрыв крышку и залив его отбеливателем. Художник думал взять его с собой, но решил сначала разобрать и выбросить детали по частям в разных местах в Вирджинии Уотер. Перевалило за полночь, когда Грег открыл автоматические ворота. Оливия забрала с собой брелок, так что придется оставить их открытыми, пока его не будет. Грегори сильно надеялся, что соседи не позвонят в очередной раз копам. Он был одет в мешковатую одежду, бейсболку, натянутую почти до носа. Тяжело вздохнув, он покатил тачку в сторону озера, в надежде найти укромное место, без туристов, случайных парочек и, конечно же, полицейских.

Тим вышагивал рядом, уже без своего импровизированного посмертного балахона, и насвистывал мелодию из диснеевского мультика. Похоже, его уже не беспокоило, что его труп скоро начнут растворять.

– Почему ты решил передумать? – вдруг спросил Тим. – Ты так долго ехал в мусарню, чтоб признаться и по итогу дал заднюю.

– Они все равно меня не слушали, – буркнул Грег, опустив голову. Ему не хотелось, чтобы кто-то вдруг увидел, что странный парень с подозрительным грузом в садовой тачке говорит с собой.

– Ты как-то не особо пытался объяснить, знаешь ли. Я стоял рядом и слушал твоя испуганное блеяние, пока тот жирный коп держал тебя у стенки.