– Фух, – выдохнула Кира. – Что с Германом Викторовичем? Какая муха его укусила?

– О-о… Большая такая, злобная… – простонала Марина.

Быстро что-то допечатала и закрыла крышку ноутбука.

– Но как так? – удивилась Кира. – Ты же писала, что свадьба прошла на ура, разве нет? Он поэтому злой?

С этими словами она плюхнулась в единственное свободное кресло, стоявшее напротив стола Марины.

– Свадьба прошла хорошо, – кивнула подруга, прикатываясь на своем стуле ближе к столу. – Но вот потом началось такое…

– Что? – захлопала ресницами Кира.

– Представляешь, – вздохнула Марина, – я пригласила Германа в номер, мы с ним поладили, немножко пошалили. Я в душ, возвращаюсь, а он злющий как черт, из носа кровяка хлещет, матерится так, что у меня уши сразу завяли… Какой-то мужик ворвался в номер и втащил ему с порога, прикинь?

– О боже! – охнула Кира.

– Ага! – кивнула Марина. – И главное, я ни сном ни духом, кто это. А Герман не поверил и ка-а-ак давай меня допрашивать, мол, не мой ли любовник. Ой, там такое было… Лучше бы я с ним не спала, честное слово! Только боком мне вышло…

– Почему? – удивилась Кира.

– Главное, сначала такой весь милый, сю-сю, пусю, а как в нос получил, так прямо озверел! Знаешь, что сказал? Пора проредить ряды менеджеров. Вот! Мол, не нужны ему сотрудницы, которые в гостиницы водят мужиков. И это после того, как он сам пришел ко мне в номер. Я его туда на аркане не тащила! Ой, Кира, не знаю, что будет…

– Ясно, – кивнула она. – Пошла я готовить отчет, а то еще и мне прилетит.

Кира поднялась с места, но у самой двери Марина ее окликнула:

– Чемодан забери, платье там, я его постирала.

Она кивнула, прихватила стоявший у входа чемодан и пошла к себе.

День, который обещал быть тихим и спокойным, набирал такие обороты, что Кира боялась не справиться. Шеф три часа продержал всех менеджеров в переговорной. Досталось всем и каждому, в том числе и ей.

Когда наконец наступил вечер, Кира ног не чуяла, так устала от бесконечной беготни. Зато хоть отвлеклась от мыслей о Левоне.

Левон…

Стоило вспомнить о нем, как сердце болезненно сжалось.

Неужели она и правда к нему пойдет? После того, что было? Противно до невозможности. Слишком больно.

– Надо! – приказала она себе.

На выходе вспомнила про злосчастный чемодан, подхватила его и отнесла в квартиру подруги, с которой раньше вместе снимали жилье. Благо та жила недалеко от ее работы.

Кира немножко посидела в прихожей, пялясь на чемодан с логотипом LV, и стала вызывать такси.

Вроде бы она все уже решила, но за те несчастные десять минут, что ждала машину, успела так изнервничаться, что хоть начинай грызть ногти, прямо как в детстве. Пока ехала к Левону, ни чуточки не успокоилась. А когда нажимала на кнопку домофона, и вовсе чуть не сбежала.

– Кто? – послышалось из динамика.

– Это я… – проговорила она срывающимся голосом.

На секунду ей показалось, что он бросил трубку домофона. Но потом она все же услышала звук открывающегося замка.

Глава 8. Серьезный разговор

Пока Кира поднималась на лифте, она репетировала речь, которую подготовила для Левона: «Я понимаю, ты передумал жениться. Можно было мне и раньше сказать… Впрочем, это неважно, случилось кое-что гораздо более серьезное. Мы скоро станем родителями, и нам надо как-то решить, как быть дальше».

Годная речь? Очень даже. Осталось не запутаться в словах, когда она будет ему все это выкладывать.

Кира замерла у двери, мысленно еще пару раз проговорила речь и только потянулась к звонку, как дверь распахнулась.

Левон стоял в дверях, одетый в облегающую боксерку и джинсы. Спасибо, хоть не в полотенце… Спасибо, хоть не с той розововолосой девушкой в обнимку.

Кира заглянула ему в глаза, очень надеясь увидеть там хоть крохи любви, сожаления, беспокойства о ней, хоть что-то, что выдавало бы в нем прежнего человека. Но к той ненависти, какой пылал его взгляд, она оказалась решительно не готова.

Он зол на нее? За что? Что она сделала?

– Привет, – проговорила она сдавленно.

Левон не ответил. Молча пропустил ее в просторную прихожую, указал на чемоданы.

Кира обалдело уставилась на собранные вещи. Вот и все, закончилась ее история любви. Это финальная точка. Не то чтобы она не была к этому готова. Но когда тебя так наглядно вышвыривают из жизни, это очень ранит.

Силы разом покинули ее, а все заученные слова вылетели из головы.

Это что же получается, Левон ей все время врал про чувства? Врал утром, когда обнимал, врал днем, когда писал, как скучает, врал вечером, когда прижимался к ней губами. Лгун! Обманщик! А она – наивная дурочка.

Ведь невозможно любить человека полгода, а потом в один миг разлюбить и выставить в прихожую чемоданы. Значит, не любил. Тогда зачем сделал предложение? Зачем настаивал на том, чтобы съехаться? Зачем…

– Что стоишь как статуя. Взяла вещи и пошла отсюда! – Его голос звенел напряжением.

Кира сглотнула выросший в горле ком и все-таки вспомнила, зачем сюда явилась. Вещи – это важно, конечно. Но есть кое-что гораздо важнее вещей или даже гордости.

– Давай поговорим, пожалуйста, – попросила она тихонько.

– Хочешь говорить? – усмехнулся он с надменным видом. – Ну проходи, давай говорить…

Он прошел в гостиную, не дожидаясь ее. Уселся на диван, широко расставив ноги, уставился на нее, как на насекомое.

Кира кое-как стерпела и этот взгляд. Осмотрелась, заметила на столе кучу тарелок, бокалов. Сморщила нос, в комнате пахло чем-то кислым вперемешку с алкогольными парами.

– У тебя вчера была вечеринка? – спросила она дрожащим голосом.

– Была, – кивнул Левон с довольным видом. – Тусил тут. С бабами.

Последняя его фраза застряла у Киры в горле, не давая ни вздохнуть, ни слова сказать. Она будто оглохла и онемела одновременно. Единственное, что слышала, – как в висках стучит кровь.

Вот, значит, почему не ответил ей вчера на эсэмэску – был слишком занят.

Ей понадобилось время, чтобы с собой справиться, проглотить новую обиду. Она смотрела в лицо бывшего жениха и больше не понимала, как могла считать его любящим, надежным, заботливым. Это же чистый подлец!

– Зачем явилась? – спросил Левон с усмешкой.

Кира воскресила в памяти заученную речь, но успела выдать не так много:

– У меня к тебе есть важный разговор…

Левон приподнял левую бровь и спросил с деланым интересом:

– И сейчас ты мне заявишь, что беременна. Да? Я угадал?

Кира хотела кивнуть, но что-то остановило, не дало ей этого сделать.

Левон тем временем продолжал:

– Знаю я вас, понаехавших. Все как одна норовите побыстрее напялить кольцо, залететь, сесть на шею и ноги свесить. Но не угадала ты, милая, у меня шея маслом намазана, как сядешь, так и слетишь. Легкой жизни захотелось, да, дорогая? А вот фиг тебе.

Каждое его слово било точно в кровавую рану, что зияла в ее душе.

Все верно, она понаехавшая. Хотела замуж, детей хотела, любви. Но ведь она работала, не стремилась сидеть у него на шее! К тому же это не она была инициатором помолвки, а он.

– Я не просила тебя на мне жениться, ты сам хотел…

– Хотел, – перебил он ее резким тоном. – Да только не стоишь ты того, чтобы я на тебе женился. Вести себя надо уметь, Кира. Достоинство должно быть у женщины, гордость, честь. А у тебя ничего этого нет…

Кира уставилась на него круглыми глазами, силясь понять, что он имел в виду. Да так и не поняла.

Она продолжала пялиться то на Левона, то на грязный стол. Вдруг взгляд зацепился за стоявшее среди кучи тарелок блюдо с мясом, которое сама готовила, убирала в холодильник. Это что же получается? Левон достал приготовленные ею же блюда и пировал тут со всякими розововолосыми девицами? Верх хамства! Дальше просто некуда.

А ведь он прав. Нет у нее достоинства. И чести… и особенно гордости.

Приперлась к нему как дура после вчерашнего шоу, про беременность решила рассказать. Рассчитывала на благородство души. Какое там, в задницу, благородство? Не нужен ее ребенку такой самодовольный лживый хмырь в роли папаши. Лучше уж никакого папы, чем такой.

В этот момент Кира почувствовала судорогу внизу живота, очень похожую на ту, что пережила тридцать первого декабря.

«Помните самое главное, – всплыли в мозгу слова гинеколога. – Никаких нервов, слышите? Сплошное спокойствие…»

Ага, будешь тут спокойна, как же, когда такую кучу помоев вывалили на голову.

Новая судорога не заставила себя ждать. Спину прошибло холодным потом, стало неимоверно страшно за еще не родившееся дитя. Кира побледнела, едва не пошатнулась.

Левон не заметил ее состояния, продолжал гнуть свою линию:

– Я никогда не женюсь на женщине вроде тебя. Ты недостойная… ты…

– Хватит, – проговорила она тихонько.

И поковыляла к двери.

Не станет она его больше слушать. И про ребенка ему ничего не скажет. Отныне это только ее малыш, и она должна его сберечь.

– Постой, я не договорил, – запальчиво проговорил Левон и подскочил с дивана.

Но Кира больше не могла его слушать. Все, чего она хотела, – побыстрее сбежать.

Она уже потянулась к ручке входной двери, когда он нагнал ее, положил увесистую ладонь ей на плечо.

– Я сказал, стой!

Глава 9. (Не)любимая

Левон намеренно с силой схватил ее за плечо. Никогда не хватал так, а теперь схватил. Невыносимо ему было, что она вот так уйдет. Он и половины того, что хотел, не высказал. Настроился на ссору и должен был выпустить пар. Ему еще много чего было ей сказать.

Он резко развернул Киру к себе, готовый обрушить на нее всю мощь своего гнева.

– Я не закончил с тобой говорить! – зарычал он.

Намеренно говорил грубо: хотел, чтобы Кира взорвалась в ответ, дала ему повод продолжить ссору.

Но она лишь тихо сказала:

– Пожалуйста, хватит. Я все поняла… Я ухожу, что еще тебе от меня нужно?

Что ему нужно? О, Левон мог составить огромный список, первыми и последними пунктами которого были бы валяния Киры перед ним на коленях в попытках вымолить прощение. Однако ее тихий уход в списке совсем не значился.

– В тебе нет ничего, что было бы мне нужно, – проговорил он надменным тоном.

Она не ответила даже на это.

Тут-то Левон окончательно понял, что не будет она с ним скандалить, не станет отвечать колкостью на колкость. И как с ней ругаться? Неинтересно даже. Интеллигентка чертова. Он бушует, горит изнутри, а ей все равно.

– Ты вещи забыла, – пробурчал он зло.

– Пришли, пожалуйста, курьером, – попросила она тихо и будто бы покачнулась.

Только теперь он увидел, насколько сильно она бледна. Даже ее губы, не тронутые помадой, показались ему лишенными яркости.

О, Левон хотел, чтобы Кире было плохо. Он хотел, чтобы ее мучила совесть, чтобы она задохнулась от чувства вины. Пусть бы рыдала, стонала от душевной боли, горела изнутри так же, как он.

Но вот чего он не хотел, так этого, чтобы ей стало плохо физически.

Это было странно – видеть ее явное недомогание. Кира на здоровье не жаловалась, хотя он настаивал на том, чтобы она была к себе внимательна.

Женщины – хрупкие создания, ему ли не знать? Его мать бесконечно маялась давлением. Чуть понервничает, и вперед – за тонометром и таблетками. За Кирой такого не наблюдалось, и все же…

В памяти всплыла история, как он однажды повелся на мамино «Не надо скорую, сынок» и ушел, оставив ее одну. Потом она загремела на неделю в больницу, а он грыз себе локти и выслушивал от отца и братьев все, что они о нем думали. Вдруг Кире станет так же плохо?

Впрочем, какая ему разница, как она себя чувствует. Или… есть разница? Есть. Он все же не животное, чтобы оставить человека без помощи, если ему плохо. Особенно женщину. Особенно свою… пусть и бывшую.