– Слушай друг, ты ведь знаешь, у меня в воскресенье день рождение, а ты в городе

будешь, возьми пару бутылок беленькой, вот деньги он полез в карман.

–Не надо остановил я его. – Возьму на свои деньги. Говоря, я почти не сомневался, что вряд

ли мы будем праздновать его день рождения. Как тебя будем теперь величать, спросил я его полушутя.

Парень улыбнулся. – Михаилом Потаповичем.

Я чуть не рассмеялся. Вот что Миша, ротный приказал нам ехать с оружием.

– Нет проблем. Дежурный достал из тумбочки журнал, ваш автограф.

В графе выдача оружия, я записал свою фамилию и расписался.

Михаил тем временем, отпер один из ящиков и достал кобуру, в ней наган.

Я сгреб, две упаковки с патронами.

– Зачем тебе столько?

– Ротный сказал, по лесам постреливают. – Да, Федорчуку тоже полный боекомплект.

Вооружить водителя было отсебятиной, но вряд ли ротный будет возражать.

Тут появился водитель. – Нам бы в столовку, обратился он ко мне.

–Хорошо Федорук, но сперва вооружись.

Тот пожал плечами, взял из пирамиды свой карабин, СВТ заметил я, их было среди винтовок всего три, когда он расписался. Дежурный сунул ему подсумки с обоймами.

– Подожди меня. – Я пошел в казарму, она была пуста, солдаты очевидно ещё не вернулись с пробежки, или чего там у них запланировано.

Моя тумбочка, как командира взвода, стояла обособлено, возле моей кровати. Одна, для одного. Сперва вытащил ящичек и достал несессер с опасной бритвой. На коробочке написано, что то непонятное на латинском языке. В коробочке, сама бритва, помазок, на крышке небольшое зеркальце.

Я, наконец- то увидел своё лицо, симпатяга парень. Уже неплохо. Коробочка, а в ней медалька, памятуя приказ ротного, прицепил на грудь. Теперь кроме комсомольского значка и Ворошиловского стрелка, что то значимое. Знать бы за какие заслуги, Виталик получил её, ясно что за финскую войну. Наградную книжку тоже в карман документ, туда же кошелек, купюры имелись, мелочь по привычке сунул в карман бридж, в самой тумбочке взял вещь мешок, на полочке мыльницу, одеколон тройной, сунул в вещь мешок, ни тапочки не

пару книжек не стал трогать. Да, снял со спинки кровати вафельное полотенце.

Федорчук переминаясь, стоял на крыльце, за спиной у него, висел карабин.

Я же пристраивал кобуру с наганом на ремень. Федорук посмотрел на меня.

– Зачем они нам, сколько раз ездил, оружие не брал.

– Ротный сказал неподалёку, милицию обстреляли, даже кого – то ранили, соврал я.

– Тогда понятно. Федорчук вздохнул.

– Ну, пошли, покушаем, сказал я, приглашая Федорука идти вперед.

Столовая оказалась за углом казармы. Стояла полевая кухня, ещё дымя трубой.

Длинный навес, под которым тянулся такой же сколоченный с досок стол, вкопанные скамейки, с двух сторон.

Федорчук потопал к одиноко завтракавшему дневальному, а я направился к снимавшему пробу ротному. Один из помощников повара, который вместо пилотки выделялся белым колпаком на голове, тут же увидев меня поспешил поставить ещё одну тарелку гречневой кашей с мясом. Я присел, взял ложку потянулся за хлебом, тот был белым, все отличие от солдатского пайка. Я видел как второй помощник повара, раскладывал прямо на столе, нарезанные буханки серого хлеба.

– Долго собираешься,– буркнул старший лейтенант. – Впрочем это, даже хорошо.

– Зачем ЗИС гонять, все равно впустую идёшь, завезёшь смену караула на склады.

– А то уже отделение Звягенцева неделю там кукует, назад пешком дойдут полезно, всего двадцать километров.

– Хорошо, – прожевав сказал я. – Что еще?

– Ну глянешь мельком, всё ли там в порядке, удружили поляки с этими трофеями,

и главное зачем они нам, всё там со времён царя гороха, сперва наши в мировую бросили своё старьё, потом немцы добавили то что наши ещё побросали, когда фронт после революции рухнул, ну а затем поляки своего добавили, того гляди всё рванет, хорошо хоть в глуши.

Я согласно кивнул головой.

– Да, захватишь ещё пару ящиков тех патронов, что старшина там обнаружил, все ровно

не учтены, да и лет им сколько, а к нашим винтовкам подходят, а то стыдоба одна,

у нас сам знаешь учебные стрельбы раз в три месяца, и то лимит три патрона на

человека, какие тут показатели стрельб, в мишень лишь бы попали.

Я снова согласно кивнул . Ротный уже попевал чай.

К столовой двигалась колонна солдат.

– Пакет, хоть не посеял?

Я сделав глоток чая, ударил себя в грудь.

– Опять в за пазуху сунул, догадался ротный. – А если по нужде? – Попробуй, в штабе планшетку выпросить, ну хоть старую, не уж то не найдут, эх Кропоткин – Кропоткин не будет из тебя дельного командира без планшета, а ещё князь.

Старший лейтенант встал. Я тоже вскочил. Солдаты по команде старшины, сели за стол. Я нагнал ротного, который широкими шагами шел к казарме.

– Послушай Сергей,– обратился я к нему, – я не говорил, там в комендатуре в НКВД, видел немца перебежчика. – Так вот, его допрашивали в соседней комнате, на повышенных

тонах, и я подслушал, там говорили о том, что рано утром в воскресенье, немцы на нас нападут, не объявляя войны, будут бомбить ближайшие к границе селения, и гарнизоны подвергнуться усиленным артобстрелам.

Старший лейтенант, остановился как вкопанный, и внимательно уставился на меня, взгляд его не предвещал нечего хорошего.

Ну вот, сунулся со своими всезнаниями, тоскливо подумал я.

– Знаешь, что товарищ сержант, – прошипел ротный. – Не вздумай не кому говорить эту чушь, мало нам по твоей милости нерв попортили, сам едва не загремел, а теперь слухи распускаешь, да за такое. Старший лейтенант со злостью сплюнул, – в общим ты понял?

– Понял и молчу, – проговорил я. Мало ли что, болтают всякие дезертиры.

– Вот именно, – проговорил Сергей. – Езжай давай, да караул не забудь. Он скрылся за дверями.

– Чего это ротный, такой злой стал?

– Из за слухов, – ответил я.

– Это каких таких слухах, – спросил озабоченный старшина.

– Да так, разных ответил я. И больше нечего не произнес.

– Пошли сух пай получать, – сказал старшина.

–Пошли Петрович, – ответил я.

Царство Афанасия Петровича, было расположено неподалеку, так называемого гаража.

Большой сарай с раскрытыми двустворчатыми воротами, рядом с которыми топтался часовой. Из ворот тарахтя выехала полуторка, и направилась к стоявшему напротив

гаража амбару. Часовой потопал следом.

Старшина придирчиво осмотрел большой висячий замок, достал из кармана ключи на цепочке и отпер охраняемый объект. Амбар, не сказать чтоб был заставлен полностью .

В нем были бочки, судя по запаху с квашеной капустой, на полках лежали мешки с крупой, стояли ящики, чуть подальше виднелись тюки с формой, лежали шинели,

стояло несколько пар новеньких сапог, и прочее нужное в хозяйстве старшины.

Тебе банки с чем, – спросил старшина .Тушенка, или рыбные .

–Давай часть тех, часть тех.

Старшина хмыкнул. Итого десять банок тушенки , десять рыбных.

Старшина быстро распределил консервы, и я подхватив ящик, подал его Федорчуку,

который уже находился в кузове машины. Я заметил бункер с картошкой.

– Петрович дай бульбы, вдруг где задержимся, давно печеной картошки не ел.

– Ишь ты бульбы ему подавай, да ладно через месяц новая будет, он сунул мне мешок набирай.

В это время подошли солдаты заступающие в караул, во главе с сержантом, тот увидев меня крикнул. – Виталий, тут тебе хлеборез, пять буханок хлеба передал.

– Отдай Федорчуку. Водитель замялся, – это куда я хлеб дену, не можно его на грязное.

– Держи, – старшина сунул водителю старый, но чистый вещмешок, по приезду отдашь.

Я набрал картошки, почти килограмм двадцать. Уладив свои дела, я сел в кабину рядом с водителем и стали ждать, когда загрузятся солдаты с сержантом. По кабине постучали, мол можно ехать.

Федорчук со вздохом завел мотор, и мы тронулись.

– Заправка в норме, – спохватился я.

– Порядок старшой, еще канистра у меня в запасе, а в полку подзаправимся.

Дорога была грунтовка, лишь в городке, местами брусчатка.

Миновав поля, почти въехали в лес. И тут я понял почему наша рота, находилась отдельно от полка. Вот это был склад. Куда не глянь тянулись груды ящиков, по видимому снарядных, стояли зарастающие травой пушки, еще времен балканской

войны, это был хлам, опасный хлам.

Начальство просто не знало, что с ним делать и поэтому ограничилось, пока охраной, чтоб не дай бог детвора, а то и диверсанты, не рванули все это.

Редкая колючая проволока, две вышки по углам, на которых маячили часовые, небольшой домик для караула. Сержанты сменяя друг друга, ограничились приемкой вещей караула. В кузов закинули два ящика, со старыми патронами.

Я заглянул в один, подходят для наших винтовок, вот только гильзы дореволюционные

Латунные, местами позеленевшие, подхваченные патиной.

– Этого добра, еще ящиков двадцать, пояснил начальник караула, сперва хотели забрать все,

но старшина обеспокоился, вдруг проверка, спросят откуда в роте не учтенное добро.

Я кивнул соглашаясь. Потом озадачил сменившегося сержанта тем, что в роту им придётся идти пешком.

– Ну наконец то, – Федорчук прибавил газу.

– К вечеру бы успеть, мне ещё в штаб надо, оформить пополнение, передать пакет.

– И поужинать, чай в столовке двоих покормят, – добавил водитель.

Я в это время заряжал наган, разорвав бумажную коробку, в ней было двадцать штук патронов, взял семь, остатки сунул в боковой карман гимнастерки.

– Притормози, и снаряди магазин карабина.

Приказал я водителю. Тот подчинился, не чего не спрашивая, выполнил требуемое.

Дорогой попадались редкие машины, чаще повозки запряженные одной, двумя

лошадьми.

И тут я увидел их, три поваленных подряд телеграфных столба обрывки телефонных проводов.

– Это что же деется, – проговорил водитель.

– А ты спрашиваешь зачем оружие, – проговорил я. Поднажми еще чуток.

Только бы не нарваться одинокие машины привлекают внимание диверсантов,

а Бранденбург – 800 похоже уже в действии.

Выдут в форме на дорогу и попробуй разберись настоящий это патруль или нет.

Мы въехали в довольно большое село и решили чуток передохнуть.

Оставив Федорчука у машин, я направился к сельскому совету, возле него стоял младший лейтенант милиции и о чем то спорил с пожилым, дородным мужчиной.

Я подошел и отдав честь спросил. – О чем спор товарищи.

– Да тут воно у чем дело, у милиционера участкового, затриманный у подвале сидит.

Ему, его у город надо, а звязку не мае, ещо у чора був, а теперяче нетути.

машина зовсим зломалося, а подводой и к ночи не добратися.

Милиционер обратился ко мне, слушай старшой выручай ты я гляжу в город едешь,

доставь задержанного в участок я сопроводиловку дам, мне еще в одно село смотаться надо, участковый показал на велосипед прислоненный к стене сельского совета.

Я оторопел от такого предложения. – Товарищ младший лейтенант, у меня своих забот хватает и охранять вашего задержанного я не буду, тут на дороге черт знает что творится, столбы телефонные повалены, поэтому и связи нет.

– Где это? – встревожился сержант.

– Километров в десяти от сюда.

Тот бросился к велосипеду.

– Остынь лейтенант, остановил я его, с Белостоком тоже, как я понял связи нет, а это значит и там кто то постарался.

Милиционер задумался, надо в ту сторону ехать, смотреть. И снова взялся за велик.

– Знаешь что, садись ко мне в кузов, подброшу до места сказал я.

– Можно и так, согласился участковый.

– Панас Сидорович, – крикнул он пожилому мужчине. Федьку в случае чего по утру, как обычно из подвала отпустите, как раз проспится.