– Да что с тобой сегодня такое? – в конце концов, не выдержал Энди, один из партнеров. – Ты словно сам не свой!

Стивен слегка призадумался, прежде чем ответить. Ни в коем случае нельзя говорить о том, что он рискнул написать этим девушкам!

– Я беспокоюсь о том, как чувствуют себя дети… – пропищал он спустя мгновение своим тоненьким голосом. – Они весь день не подходят к телефону.

И Энди поверил. Или, по крайней мере, сделал вид, что поверил. На данный момент этого было достаточно. Дождавшись, пока гости разъедутся, Стивен взлетел по лестнице в кабинет и с нетерпением уставился в экран. Да! Очередное послание пришло! Эти девочки сильно заставили его понервничать… Усевшись поудобнее, он прикусил губу и начал читать.

Прошло пять минут. Десять. Фигура в кресле не шевелилась, пораженно уставившись в экран монитора. Последние фразы пришедшего письма привели его в состояние замешательства.

«Мы написали эту книгу просто потому, что хотели бы для него другой судьбы… И если бы могли хоть что-то изменить – сделали бы это любой ценой. Потому что любим его…»

***

– Может, не надо было писать последний абзац? – с сомнением покачала головой Ева. – Все-таки мы его не знаем, может, он маньяк или сумасшедший. Или подумает, что мы сошли с ума.

– Откуда такие в окружении Салливанов? Хотя мало ли… В любом случае, сообщение уже отправлено. – Юля помолчала. – Да и вообще, я хотела объяснить, почему написала эту книгу. Не хочу врать. Я бы и правда любую цену заплатила, чтобы изменить все…

Голос ее сорвался, и одинокая слеза покатилась по щеке. Найгель, почувствовав настроение хозяйки, залез к ней на колени и лизнул ее щеку шершавым языком. Юля обняла песика и стала гладить шелковистую шерстку. Ева села рядом с ней.

– Я знаю, сестренка, знаю. Я бы тоже это сделала. Ну и пусть он подумает, что мы ненормальные, пусть даже всей их семье расскажет. Мне все равно. Мы-то с тобой знаем правду.

Юля посмотрела на сестру и печально улыбнулась. Они всегда понимали друг друга с полуслова, на то они и близнецы. Вот и сейчас, отправив письмо, они, не сговариваясь, встали и вышли на балкон. Дождь к вечеру закончился, и мостовые сверкали лужами. Воздух был теплым и свежим после дождя. Они облокотились о перила и стали смотреть вдаль. Перед глазами раскинулась панорама города.

Они жили в одном из новых высотных домов Васильевского острова, и с балкона открывался прекрасный вид на Неву. Все сверкало огнями, был виден огромный купол Исаакиевского собора. Юля не раз поднималась наверх, на колоннаду. Вид оттуда был потрясающий. Ева наотрез отказывалась туда подниматься, и Юле приходилось в полном одиночестве взбираться на триста крутых ступеней вверх, а потом спускаться обратно. Но это того стоило.

И сейчас она вспоминала, как стояла там летним вечером четыре года назад. Тогда было пасмурно и холодно, под стать ее настроению. Сильный ветер трепал длинные волосы, забирался под воротник и грозил сбросить вниз, если она подойдет слишком близко к краю. Но ей было все равно. В душе была пустота, которую было не заполнить ничем. Даже его голос в наушниках не помогал…

А Ева, стоя на балконе, думала о своем. Ей тоже вспоминался тот день. Она узнала обо всем из выпусков новостей и сначала не поверила. Уж очень странной была новость. Разве мог он умереть? Он – живая легенда, король миллионов сердец на планете. Им всем казалось, что он будет жить вечно. И вдруг случилось то, что случилось. Осознав, что это не шутка, она тут же позвонила сестре, которая была на пути домой. В ответ на ее сбивчивую речь, перемежающуюся всхлипами и рыданиями, Юля только молчала, а потом произнесла: «Я на Исаакий!» – и бросила трубку. Сестра всегда шла туда, если ей надо было подумать… или поплакать… Ева включила его диск на полную громкость и бросилась на кровать, пытаясь музыкой заглушить мысли, которые не давали дышать…

Глава 2. Одиночество

Неужели это правда? Неужели на свете есть люди, которые искренне хотели бы повернуть время вспять и спасти его? Он так привык за последние годы ничему и никому не верить, что теперь только сидел, уставившись в монитор, и снова и снова перечитывал эти строки.

Вскочив, он подошел к окну. Внизу были тишина и темнота, и только огни на подъездной аллее говорили о наличии цивилизации. Где-то там, в холодной России, живут две девушки, которые сделали невозможное: выбили почву из-под ног в его новой жизни. И зачем только он взял в руки эту книжку? А все сестрица – почитай да почитай, все равно тебе заняться нечем. И хитро так посмотрела, лиса. И что ему оставалось делать? Взял и закинул в тумбочку у кровати. Не собирался он читать «опусы» поклонников про него. Опять невесть что насочиняют. Но недавно, наткнувшись на книжку, все-таки открыл. И, начав читать, пропал на два дня… Он до сих пор не мог понять, чем эта книжица его зацепила. За четыре года он их перечитал великое множество. Любой мало-мальски способный связать два слова человек пытался написать что-то о нем. В интернете было полно таких историй. И вполне невинных, и нескромных, и даже отвратительных. Он прочитал их почти все, ведь свободного времени теперь хоть отбавляй. Конечно, из-за незнания иностранных языков приходилось довольствоваться произведениями на английском или переводами с других языков. Некоторые переводы были настолько плохи, что он бросал читать практически сразу. Другие были хороши, и он с любопытством следил за развитием сюжета. И все-таки он написал им правду – предпочитал читать книги на языке оригинала. Когда эта книга оказалась в его доме в Сан-Франциско, сначала даже не понял, что это перевод. И только ближе к концу случайно увидел на обложке имя переводчика и был ошарашен. После этого он стал смотреть на это произведение другими глазами и очень жалел, что не знает русского – очень захотелось прочитать книгу в оригинале.

Он отвлекся от мыслей о книге и задумался над ответом. Что можно ответить на такое заявление? Они, наверное, уже пожалели, что написали так. Надо убедить их, что он понял все правильно. Стивен открыл окно электронной почты и начал быстро набирать сообщение…

«Да, я понимаю… прекрасно понимаю ваши чувства…»

Написав эти строки, он посмотрел на экран монитора слегка озадаченно. «Боже, что я несу?!» Спустя пару секунд сообщение уже было стерто, а Стивен, выскочив из-за стола, начал снова нервно ходить по комнате.

«Если я сейчас напишу им что-нибудь в этом роде, это будет звучать как вежливая отмазка, и они прекратят мне писать». Почему-то эта мысль жутко напугала: в глубине души он уже боялся потерять связь с этими девушками, которые, находясь от него так далеко, за последние несколько дней сумели занять значительное место в его жизни. «Значительное?» – переспросил он сам себя и тут же ответил: «Да, именно так… значительное. Они – нить, связывающая меня с внешним миром, с миром поклонников, с их любовью, пусть даже они сами об этом не знают. Я так скучаю по ним по всем… Скучаю по письмам, подаркам и даже – трудно самому в это поверить – по не дающим заснуть крикам под окнами отелей. А здесь… что здесь? Тишина, покой, огромное озеро-море в часе езды от дома… и – ни единой души. Живу здесь один, как отшельник, среди пяти миллионов человек населения страны…»

С этими мыслями Стивен снова взял в руки книгу и принялся вертеть ее в руках, внимательно изучая. «Санкт-Петербург… Я там никогда не был, но знаю, что это большой и красивый город». Взгляд невольно упал на окно и видневшиеся за ним снежные вершины огромных гор, снег с которых не сходил даже в самые жаркие летние месяцы. Пустота. Абсолютная, безмолвная пустота окутывала окружающее пространство. Петербург… Он скучал по большим городам, скучал по толпам людей, огромным театрам, магазинам, концертным залам… До столицы – все тот же час езды, но… Будапешт был совсем другим. Тихий спокойный городок с уютными маленькими кафешками на каждом шагу, наводненный улыбчивыми обитателями-венграми никогда не был ему по вкусу. Слишком степенный и какой-то ленивый, уставший, будто старик, бредущий по дороге, стерший ноги в кровь и присевший отдохнуть. Хотя с ним связано столько приятных воспоминаний…

Восемнадцать лет назад, когда Мелани еще не была его женой, они приехали сюда в рамках какого-то благотворительного мероприятия, названия которого он уже и не помнил. Именно тогда, здесь, он понял, что эту женщину он хочет видеть своей женой. Увы, из этой затеи ничего не вышло… А концерт! О, это был один из лучших концертов… Стивен закрыл глаза, пытаясь отвлечься от реальности, и память тут же услужливо подсунула ему картинку: огромная толпа людей, скандирующая его имя… Сердце предательски сжалось и забилось сильнее. Эти девушки тоже могли быть там… «Я же ничего о них не знаю. Сколько им лет? Как они выглядят? Кто они по жизни?»

Печально вздохнув и решив отложить написание послания на пару часов, Стивен спустился на первый этаж. В доме – никого, кроме горничной и охраны. Постояв в раздумье пару минут у лестницы, решительно повернул налево, открыл неприметную дверь и, спустившись на несколько ступенек, оказался в небольшом подвале, со стороны больше походившем на паб или винный погреб. Уютный диванчик в глубине помещения словно звал к себе, но сегодня чего-то здесь явно не хватало. Ноутбук…

Вернувшись за ним, Стивен удобно устроился с ногами на диване, откупорил бутылку лучшего французского вина и полностью погрузился в себя. «Эти девушки могли бы сидеть тут, рядом со мной…» Он на мгновение представил себе их руки, слегка касающиеся его, и вздрогнул. «Они обе сидят здесь, в доме, мы разговариваем… Мне было бы не так одиноко…»

С этими мыслями, осушив третий по счету бокал, он решительно придвинул к себе ноут.

Несколько раз Стивен начинал свое послание и снова удалял написанное. Ему никак не удавалось подобрать нужные слова. Он так много хотел им рассказать. О своем одиночестве, о пустоте, окружавшей его, о тоске по шуму городов. Когда он был «жив», то не мог себе позволить выйти на оживленную улицу из боязни, что его разорвут на мелкие клочки прежде, чем успеет произнести «Стивен Салливан – звезда». А теперь… Теперь не мог выйти на улицу из страха, что его узнают. Он хотел свободы, и что получил? Та же золотая клетка, вид сбоку… Никакой разницы… Ему даже поговорить не с кем. Ну не с охранниками же разговаривать, в самом деле. О чем? О бронежилетах? О чистке пистолета?

Он вздохнул и откупорил еще одну бутылку. На этот раз даже не стал искать бокал, который упал на пол. Просто поднес ко рту горлышко и опрокинул в себя содержимое…

После трех бутылок вина он понял, что написать письмо так и не сможет. Внезапно захотелось петь. Он тосковал по реву толпы, по сцене. «Поет, как ангел, а танцует, как дьявол». Кто так о нем сказал? Он не знал, но это было чертовски верно. На сцене он чувствовал себя и ангелом, и дьяволом. Знал, что стоит ему сказать хоть слово – и вся эта многотысячная толпа послушно исполнит его волю. Знал о своей власти над людьми. Стивен усмехнулся. Власть закончилась. Но тоска по сцене, по людям осталась… Дикая и неизбывная, не дающая спать по ночам, терзающая изнутри, как голодный зверь…

Он вдруг вскочил и ринулся к двери. Недопитая бутылка дорогого вина мягко упала на пол и покатилась по ворсистому ковру, впитывающему в себя остатки рубиновой жидкости. Ноутбук сиротливо лежал на краешке дивана, готовый того и гляди упасть.

Не соображая, что он делает, Стивен выскочил на улицу и неожиданно для себя самого заорал:

– Э-э-эй, вы слышите меня? Мне надоела тишина. Я хочу петь. Что ж, говорят, нет ничего невозможного. И что касается меня, это действительно так. И, мои друзья, вы еще ничего не видели…

Стивен орал во все горло свою песню. Его не волновало, услышит его кто-нибудь или нет. Язык заплетался, и пару раз он даже «дал петуха». Рассмеявшись этому обстоятельству, продолжил свой диалог с темнотой, которая не отвечала ему, как он ни старался.