Толкнув меня к единственному свободному месту рядом с каким-то парнем, Боречка идёт к преподавателю и что-то тихо и эмоционально объясняет. На краю стола бланки тестов, и я, понимая, что времени у меня итак не осталось, решаю не тратить его на ожидание разрешения. Подтягиваю бланки ближе, доставая ручку.

– Сколько времени осталось? – спрашиваю шёпотом у парня, сидящего рядом.

Разворачивается, оценивающе разглядывая меня. Мы встречаемся глазами и зависаем.

Яркий! Уверенный, чуть надменный взгляд. Прямой аристократичный нос, красивые скулы. Сероглазый. Широкие плечи… В костюме! Единственный из всей группы.

Его интерес ко мне ровный, даже немного пренебрежительный. Оставляя мой вопрос без ответа, он молча пододвигает мне свои уже заполненные бланки, открывая на первой странице. На первой строке я читаю: «Е. Филлер».

– Списывай…

Делаю вид, что списываю.

– Будешь должна, – поджимает он губы, пряча нахальную улыбку, подглядывает в бланк на мою фамилию. – «Туманова».

Забавный!..

Пока не видит, незаметно исправляю у него ошибку в тесте.

– Или ты мне… – хмыкаю я. – «Филлер».

Глава 8 – Поиграйте с Женечкой

Усадив нас в столовой за столик, Боречка раздает распечатки с расписанием, маршрутами, аудиториями, комнатами и другой важной информацией. В группе практически одни парни и всего пять девочек.

– Сейчас можете немного погулять, – инструктирует нас Весёлый Ангел. – Встречаемся в час на качелях, – кивает он в сторону огромных, уже облюбованных мною монстров – деревянные плоские поддоны на стропах, как лодочки в парке аттракционов, правда, без тормозной системы. Высоченные… Чуть за пределами студгородка, в сторону пустыря.

– А где… как его там… – вспоминая, нахмуривается Ангел, – … ну немец?

– Филлер? – отзывается кто-то.

– Да!

– Курит…

– Вот идиот! – закатывает глаза Боречка, срываясь на улицу.

Мда… с курением тут строго!

Есть не хочется, общаться с группой особого желания тоже не испытываю. Покупаю в буфете яблоко и сваливаю сразу на качели. Толкнув их, запрыгиваю на поддон. Свешиваю ноги с разных сторон и ложусь на спину, кайфуя от равномерного покачивания, кислого вкуса яблока и просвечивающего сквозь веки уже не слишком греющего солнца.

Резкий рывок выводит меня из сладкой полудрёмы. Чувствую, как кто-то запрыгивает рядом со мной на качели. Прямо между моих разведенных бедер. Ощущаю взгляд. Силуэт закрывает солнце.

Сашка? Нет. От Сашкиного взгляда я обычно испытываю болезненный дискомфорт. Благо, он попал в другую подгруппу! Отдохну от него хоть на практиках.

Взгляд тяжеловатый. Еще я чувствую его азарт…

Ангел? Нет… Взгляд Ангела я чувствую как тепло и щекотку.

Распахиваю глаза – Филлер… Немец…

– Покачать? – насмешливо прищуривается он.

– Ну, покачай… – снова прикрываю глаза.

– Не забоишься? – еще вальяжнее и насмешливее.

– А ты? – я резко сажусь, сверля его взглядом.

– Ух ты! Кусается… – подмигивает он.

Ах, ты ж моя прелесть!..

– Давай на желание. Кто первый скажет «стоп», тот…

– Можешь не продолжать, – поднимаюсь на ноги. – Знаю я твои желания. Ты проиграл, Немец.

Немного присаживаясь, толкаюсь, увеличивая амплитуду качелей.

– Я твой вызов принимаю. Когда ты проиграешь…

– …если я проиграю! – азартно поправляет он.

– КОГДА проиграешь, ты ближайшие трое суток не приближаешься ко мне, не разговариваешь, не пытаешься заигрывать, провоцировать. Мы исчезнем друг для друга.

С каждым нашим рывком качели подлетают все выше и выше.

На каждое падение внизу живота нарастает моё любимое ощущение!

– Очень непредусмотрительно! – ухмыляется он. – Тебе понадобится помощь в учёбе…

– А-ха-ха… – не могу сдержаться я.

Зайка явно считает, что я – «блондинко».

– Гольфстрим – является проявлением эффекта Кориолиса. Его природа – инерция, а не гравитация. Ты налажал в тесте.

– Можно сказать – это одно и то же. Принцип эквивалентности.

– Если речь о твёрдом теле – иногда можно. Но в жидкой массе есть внутренняя инерция. Вихревые явления. И в этом случае – увы!

– Бля… – закатывает он глаза.

– Не печалься, я тебе исправила косяк.

Ухмыляется.

– Ты мне исправила, потому что?.. – играет бровями.

– Нет, не поэтому, – отрицательно качаю головой. – Тебе ничего не светит.

– Увидим!

– Обязательно… – хищно усмехаюсь я.

Внизу собирается группа.

А мы летаем! Выше… выше… ух! Улыбаемся друг другу с вызовом.

Болезненное ощущение в груди подсказывает мне, что Сашка тоже там, внизу, и наблюдает за нашей с Филлером игрой. Но азартное, сладкое чувство предвкушения победы и адреналин от резких полётов вверх-вниз, развевающих мои волосы, выжигают из меня его тяжёлые и неприятные мне чувства.

Я никогда не скажу «стоп», потому что «стоп», как минимум, означает: слезть с качелей и «окунуться» в Сашку.

– Я буду летать здесь вечно! – кричу в лицо улыбающегося Немца.

Качели подлетают параллельно земле.

– Сдавайся…

– Уже забоялся? – хихикаю я.

– Тормозите! – требует Боречка под гробовое молчание толпы.

Задрав головы, все следят за нашими полётами туда-сюда на старом скрипящем гиганте.

Оценив траекторию и поднимая взгляд вверх по стропам, продолжаю раскачивать. Стопор строп стоит где-то на двухсот семидесяти градусах, гораздо выше горизонтали, которую мы мужественно преодолеваем.

– Скажи «стоп»! – требует Немец, уже не раскачиваясь.

– Ещё! – закинув вверх голову, требую я в ответ, наслаждаясь головокружением.

Толчок… ещё… ещё… Ах! Секс должен быть именно таким!! Вот с этими взлётами, падениями и головокружениями! И чёрт с ним, пусть будет опасно… и даже больно!

– Хватит! – вразнобой раздается снизу.

Меня топит чужой тревогой.

– Ещё, Немец, ещё… – подзуживаю его.

– Держись! – зло кричит на меня.

Удар строп о стопор. Трясёт сильно! Взвизгиваю от остроты, тут же начиная смеяться. Мы опять головокружительно летим вниз, и я почти кончаю от ощущений! Обожаю адреналин! Горячий будоражащий шар внизу живота словно резко расширяется, ослепляя на пару секунд и уменьшается снова, когда мы проходим точку невесомости.

Толчок… Полёт в его сторону – и снова удар и рывок.

– Хватит, я сказал! – разъярённо рявкает Ревников. – Туманова! Филлер!

– Сдавайся, Немец! – мурлыкаю я.

Мы летим в самом низу траектории. Он отрицательно крутит головой, вцепляясь в стропы.

Удар, встряска… С рычанием толкаю сильнее! Мальчик крепкий, не слетит.

– Тогда смотри! – пролетая нижнюю точку траектории, я отпускаю обе руки и пытаюсь поймать равновесие, готовясь перехватить стропы перед самым ударом.

– Женя!!! – Сашка.

– Хватит! – хор голосов. – Ну, пожалуйста!

Это всё в другом мире сейчас! Мне плевать! Я лечу!

– Стоп! – не выдерживает Филлер. – Стоп… Сдаюсь!

А вот это уже в моём! Облегчённо закрывает глаза, когда я хватаюсь руками за стропы.

Удар… встряска – и несколько человек снизу срываются, тормозя на лету наши качели.

– Ебанутые! – рычит Боречка. – Совсем охренели… Чо, блять, настолько уже учиться надоело за первый день? Демон, ты ошалела?!

Немец, белый от бешенства, сверлит меня взглядом, сжав губы в тонкую полоску.

Аристократичный, немного грустный парень, который останавливает качели вместе с Сашкой, стягивает меня с них. Сашка что-то выговаривает… Мне, чёрт возьми, плевать! Парень разворачивает вверх мои ладони. Стряхивает и вытаскивает из них воткнувшуюся ржавчину со строп.

«А, да… Это больно!..» – вдруг начинаю чувствовать я.

Но для меня сейчас существует только Филлер.

– Ты проиграл.

– Это было нечестно. Это не считается. Я сказал стоп, потому что ты отпустила руки, а не потому что я испугался.

– Ты испугался! – отталкивая чужие руки, врываюсь в его личное пространство, заставляя отпрянуть. – И ты остановил игру. Остальное готова обсуждать через три дня.

– За тебя испугался!

– Это уже детали. Правилами это не оговаривалось. Ты проиграл.

– Ненавижу тебя… – шипит он мне в лицо, срывается с места и в сердцах лупит ладонью в ствол ближайшего дерева. – Идиотка…

«Ты тоже ничего… – смеюсь я про себя. – Вкусненький…»

Мне нравится этот город! Мне нравится моя работа! Мои начальники! Мне нравится мой декан, моя группа!

Поиграйте с Женечкой! Ням-ням…

Глава 9 – Цербер

– Жека? – заглядывает Ожников. – Пойдём, покурим…

– Какое покурим?! – кручу в руках распечатанные документы. – Иди сюда.

– Чего там?

– Крис не на связи. Мне нужно оформить командировочные документы москвичам. У них самолёт через два часа.

– И?..

– Как это сделать? – показываю ему бумаги. – Они заедут за ними через полчаса, и сразу в аэропорт.

– Да чёрт его знает… Может, Лиля в курсе?

– Сомнительный чёрт… – вздыхаю я. – Была бы в курсе, вряд ли отдала бы мне.

– Лиля! – зовет её Ожников.

– М? – заглядывает, зажимая руками микрофон телефона.

– Лиля, как их оформляют?! – машу ей документами.

– Круглая печать, наверное… – пожимает она плечами.

На пару с Ожниковым обшариваем все тумбочки. Никаких круглых… Только факсимиле Литинской.

– Пятнадцать минут… – смотрю я на часы.

– К Аронову иди.

Точно! Забираю документы, захожу в соседний. Кабинет двойной, проходной. Передо мной его секретарь, я видела её вчера пару раз в коридорах. Чёрно-серо-белая сорока в очках. Лет тридцать. Ожников шутливо называет ее Цербер барина. Барин, соответственно, Аронов. Он же Дракон Андреевич, он же «папа», он же «Оле-е-ег» – вспоминаю я заискивающие интонации девочек-моделей, преданно заглядывающих ему в глаза.

– Добрый день! Я забегу? – киваю на закрытую дверь и делаю решительный шаг к ней.

– Нет… Не забежишь, – надменно смотрит на меня поверх очков Цербер. – Олег Андреевич сказал: не тревожить ближайший час. Он занят документами.

– Я тоже с документами! – взмахиваю пачкой.

– Зайди через час.

– Мне нужно прямо сейчас.

– Ничем не могу помочь, – пожимает плечами.

– Татьяна… – вспоминаю её имя, щелкая пальцами. – Сейчас приедут клиенты, через час у них самолёт. Им нужна круглая печать на документы, она только у Олега.

– Значит, вышлешь им позже скан.

Возвращаюсь в кабинет Крис. Захожу в письмо, там контактный телефон. Набираю москвичей. Несколько вежливых реверансов. Скан пойдёт? Нет. Нужна печать, настоящая, живая, чернильная. Всё очень строго в организации. Будут через десять минут. Круто! Снова лечу к Аронову!

– Татьяна! Им не нужен скан. Им нужна печать. Сейчас.

– Ничем не могу помочь! – смотрит в монитор. – Аронов велел никого к нему не пускать.

Да что за бред!

– Уверена, он не имел в виду этот случай!

Делаю ещё пару шагов к двери. Татьяна подскакивает и закрывает собой путь, опережая меня.

– Ты что, русский язык не понимаешь?

Она невысокая, в отличие от меня. Дотягиваюсь через её голову до двери и настойчиво стучу. Дама идёт злыми красными пятнами. Мне хочется обвести парочку из них ярким маркером. Зелёным. Ей бы пошло. Дверь открывается. Олег поднимает вопросительно бровь, разглядывая нашу мизансцену.

– Что происходит?

– Привет, – пытаюсь изобразить я вежливую улыбку.

Показательно протягиваю ему документы через голову Татьяны.

– Мне твой «шлагбаум» мешает работу выполнять.

Забирает, рассматривает.

– Зайди…

Садится в кресло, открывает тумбочку.

– Подождать не могло?

– Нет, подождать не могло. Они будут через пять минут, и потом сразу на самолёт. Сканы их администрация не принимает.

– Ясно.

Ставит печать, роспись на каждом листе.

– Татьяна! Зайди тоже…

Заходит.

– Олег… – начинает сходу оправдываться. – Я пыталась остановить… Наглая!

– Наглая? – задумчиво. – Почему ты её не пустила?

– Но ты же…

– Так. Стоп. Давай-ка по-другому. Кто это? – указывает на меня.