– Выбор сделан, – сказала старейшина Мальвина. Голос ее был мягким, но твердым.

Бриони с трудом сглотнула, когда остальные старейшины повернулись и уставились на нее. Обычно ей нравилось, когда на нее смотрели, но не так.

Решение старейшин было таким же абсолютным и беспристрастным, как зеркало, которое лежало перед ними на столе. Бриони в жизни не проявляла к ним неуважения, но сейчас у нее не было другого выбора. Нельзя было, чтобы они объявили чемпионкой Иннес. Пока – нет. Они же даже не дали ей возможности показать себя.

– Но… последнее испытание, – запротестовала она. – По его результатам может быть сделан другой выбор…

– Это и было последнее испытание, – решительно сказала старейшина Мальвина. – Так было обговорено – и мы с уважением отнесемся к его результатам.

Бриони не будут помнить как героиню. Ее вообще не будут помнить.

– Бри. – Она знала, как сильно Бриони этого хотела. Конечно, она отдала бы это право ей. Наверняка она что-нибудь скажет. Но она сказала только: – Пожалуйста. Ты позоришь себя.

– Ну что ж. – Агент Ю поднялась на ноги. – Решено. Идите и представьте ее, как было запланировано.

И она исчезла, так же внезапно, как появилась, – как будто пришла сюда только для того, чтобы разрушить жизнь Бриони.

В сказках Торбернов история героя начиналась с призыва к действию. Они были избраны судьбой или обстоятельствами, чтобы защищать хороших людей и побеждать зло.

Но Бриони не выбрали. И теперь ей оставалось только смотреть, как старейшины не сводят с нее пристальных взглядов и укоризненно качают головой. Лица, которые она знала всю свою жизнь, теперь казались чужими.

Но хуже – дальше – всех ей казался человек, который стоял рядом с ней, сжимая ее запястье.

Потому что Иннес ее обокрала.

– Поздравляю, – безэмоционально сказала Бриони сестре. И когда остальные вышли из беседки, чтобы представить семье ее нового чемпиона, Бриони осталась внутри. Она стояла неподвижно, как камень, и не сводила невидящего взгляда с Зеркала. Зеркала, которое – она знала это наверняка – сделало бы правильный выбор.

5. Алистер Лоу

Для большинства людей высшая магия ассоциируется со зверствами далекого прошлого: грабежами, чумой и беззаконием. Но в Ильвернате все еще сохраняется часть этой истории, такая же угрожающая, как и в стародавние времена.

«Традиция трагедии»

В подвалах поместья Лоу было хранилище.

Стены его были толщиной в метр промышленной стали, вдобавок окруженной тремя метрами рыхлой почвы – все, чтобы ни одна частичка высшей магии не смогла выскользнуть наружу. На его дверь были наложены мощнейшие защитные заклинания. Туда не мог войти никто, кроме членов семейства Лоу. И даже им для этого нужно было особое разрешение бабушки.

Алистер никогда не был в хранилище. Этим утром, на восходе солнца, он как обычно устроился в семейной библиотеке, запоминая карту окрестностей Ильверната – потому что большая часть турнира будет проходить именно на дикой местности, окружающей город. Но как только он начал работать, на пороге появилась его бабушка, Марианна Лоу, и приказала ему спуститься вниз.

И вот, он идет по винтовой лестнице, касаясь кончиками пальцев перил и неровных стен и царапая ногтями камень. Рядом с ним витает сгусток красного света, освещающий дорогу в небольшую, похожую на пещеру комнату, в которой вполне могли бы храниться семейные драгоценности – если бы они были заурядной семьей.

Алистер изучил свое мутное отражение в металлических дверях хранилища. От алого света высшей магии казалось, что его кожа испачкана в крови.

В этой двери не было замочной скважины или слота для карты-ключа. Только красноватый магический камень, пульсирующий, словно перекачивающее кровь сердце. Алистер прижал к нему ладонь и стал ждать.

Ничего не произошло.

Впрочем, он ничего и не ожидал. Бабушка не стала объяснять ему, как войти в хранилище. И, поскольку с первого взгляда это было неочевидно, получается, что поручение являлось своего рода испытанием. Испытания его бабушка любила. Кровавая завеса падет через неделю. Через неделю начнется турнир. Еще пять семейств объявили имена своих чемпионов – но Лоу все еще хранили молчание. Алистер затрепетал от восторга.

Сегодня он проявит себя. Это последнее испытание.

Молодой человек изучил грубую огранку магического камня в поисках намека на заключенные в нем чары. Но осмотр ничего не дал.

В этом хранилище было спрятано самое ценное сокровище его семьи, то, что Лоу ценили больше всего на свете – высшая магия. Именно она обеспечивала их господство над Ильвернатом, она подкрепляла каждое требование, которое его бабушка предъявляла мэру города: будь то запрет на продажу «Традиции трагедии», освобождение семьи Лоу от уплаты налогов, несмотря на их огромное состояние, или юридическая безнаказанность всякий раз, когда Марианна воплощала в жизнь какую-то свою угрозу.

На стальных дверях был выгравирован девиз его семьи: «Кровь превыше всего».

Ну разумеется. Кровь.

Это испытание было вопросом, а кровь была ответом на этот вопрос.

Алистер изучил свои унизанные кольцами пальцы. На каждой фаланге был магический камень: простые заклинания, которые он надел, когда собирался сегодня утром. Какие-то помогали лучше сконцентрироваться на работе, какие-то – найти в тексте определенные слова. Некоторые были предназначены для того, чтобы сделать кофе немножко вкуснее. Все это обычная магия, и он сразу же исключил эти заклинания. Ни одно из них не могло сделать порез, а проклятий в собственном доме он не носил. Но и показаться на глаза бабушке с пустыми руками он тоже не мог – особенно после того, как его фотография из «Сороки» появилась в «Ильвернатском затмении», а позже и во всех таблоидах. Даже неделю спустя коридоры поместья продолжали дрожать от ледяных волн ярости Марианны. Потому что Алистер и Хендри ушли из дома, пошли туда, где им могли причинить вред. Потому что из-за них семья могла стать уязвимой.

Взгляд Алистера остановился на кольце на его безымянном пальце. Ему пришла в голову неприятная мысль.

Будет мерзко. Трудно заставить заклинание делать то, для чего оно не было предназначено.

Но это может сработать.

Алистер снял свой черный свитер, чтобы не испортить его, а затем, дрожа от царившего в пещере холода, сфокусировался на коже чуть выше локтя. Сконцентрировавшись, насколько это было возможно с учетом того, как он нервничал, Алистер стиснул зубы и наложил Переворачиватель страниц.

Ничего не произошло.

«Черт».

Алистер не мог потерпеть неудачу, только не за неделю до турнира. Дело было не в страхе, что чемпионом назовут Хендри. Просто Алистер знал, как бабушку возмущало, что лучшим вариантом семьи был именно он.

«Я всегда знала, что ты слабак, – часто говорила она ему. – Боишься тех самых историй, которые должны были сделать тебя сильнее».

Он использовал комбинацию других заклинаний – Сосредоточься! Чашку эспрессо и Хватит отвлекаться. Дешевенькие, модные заклинания, которые он заказал у местных заклинателей, чтобы было легче учиться.

Теперь, когда его переполняла энергия, а внимание было на максимуме, Алистер снова наложил Переворачиватель страниц. И вскрикнул от боли, когда от его живота оторвалась длинная тонкая полоска кожи. Он хотел наложить заклинание на руку, а не на живот – но тут уж ничего сделать было нельзя. И несмотря на то, что его кожу обожгло вспышкой боли, крови не было.

Этого было недостаточно.

Во второй раз он закричал громче. И в третий. Верхние слои кожи отклеивались, как полупрозрачные полоски бумаги, открываясь словно страницы толстой книги. Когда он использовал заклинание в четвертый раз, заряд в камне с Переворачивателем страниц закончился, а по его животу, к пупку, потекла тоненькая струйка крови.

Прикусив губу, Алистер осторожно собрал кровь и размазал ее по магическому камню, вставленному в дверь хранилища. Механизмы хранилища щелкнули один за другим. Придерживая рукой лоскуты разорванной кожи на животе, Алистер проскользнул внутрь.

Хранилище было заставлено множеством высоких, от пола до потолка, металлических полок. На каждой из них стояли сотни стеклянных склянок, предназначенных для хранения похожей на звездную пыль сырой магии, и от каждой такой склянки исходило зловещее алое сияние. Огромные, просто поразительные запасы, которые собирались на протяжении многих столетий.

Забавно.

Алистер представлял хранилище куда более грандиозным.

Если он проиграет турнир, будет неважно, сколько силы спрятано в этом хранилище. Проклятие турнира не позволяло никому, кроме семьи победителя, даже почувствовать высшую магию; Лоу зайдут внутрь и не увидят ничего, кроме пустых склянок. Право использовать высшую магию Ильверната перейдет к семье нового победителя на следующие двадцать лет, пока не начнется следующий турнир. Разумеется, Лоу могли бы использовать все имеющиеся у них запасы, но ведь они – Лоу. У них не было никаких сомнений, что победа снова будет за ними.

Алистер схватил с полки первую попавшуюся склянку, поднял свитер с пола и надел его, поднимаясь по крутой лестнице.

Как он и боялся, бабушка ждала его наверху, словно чудовище из сказок, которые в его семье рассказывали детям на ночь. Она перевела взгляд с руки Алистера, в которой была склянка с сырой высшей магией, на его вторую руку, которой он держался за живот, и прищурилась.

Ее глаза были того же серого оттенка, что и у Алистера, а взгляд – очень, очень холодным.

– Я принес, – выдавил Алистер, протягивая ей склянку.

Она протянула руку, но вместо того, чтобы забрать ее, задрала его свитер. Когда ткань коснулась поврежденной кожи, молодой человек зашипел от боли. Кровь уже начала сворачиваться, но кожа все еще была разорвана, как крылья мотылька.

– Этого бы не было, если бы ты носил при себе проклятья, – решительно сказала бабушка. – Пусть это послужит тебе уроком. Никогда не допускай даже возможности оказаться в уязвимом положении.

Алистер поморщился, но промолчал.

Он прошел испытание, но все равно провалил его.

– Она вообще тебе нужна? – спросил он, опуская склянку.

– Я хочу, чтобы ты создал Чуму винодела. – По меркам бабушки, это было пустяковое проклятье, эквивалент ужасного похмелья. Но раз она хотела сотворить его с помощью высшей магии, Алистеру было жаль намеченную жертву. – Мы ждем гостей.

Час спустя Алистер, сморщившись от боли, наблюдал, как под действием исцеляющего заклинания Хендри зарастает кожа на его животе.

– Останется шрам, – сказал Хендри, неодобрительно поджав губы.

Алистер пожал плечами.

– Мне нравятся шрамы. С ними я выгляжу устрашающе.

Хендри фыркнул и положил магический камень на стол рядом с братом. Алистер лежал прямо на куче бумаг, книг и доске заклинаний. Его окровавленный свитер был скомкан на кресле.

Хендри указал на другой шрам, на правом плече Алистера.

– Устрашающе? Этот ты заработал, когда врезался в стену.

Алистер закатил глаза, сел и провел пальцем по новой белой отметине на своем животе. Шрам был выцветшим, словно от травмы, полученной много лет назад.

– Спасибо.

Вернувшись из хранилища, Алистеру пришлось разбудить брата: Хендри невероятно хорошо давались исцеляющие заклинания. Пожалуй, в их применении он мог считать себя настоящим экспертом. Но при этом он очень не любил, когда его будили до полудня.

Брат взглянул на открытую страницу гримуара, на которой до этого лежал Алистер, и нахмурился.

– Чума винодела? Как-то не в стиле бабушки.

В стиле бабушки насылать смертельные проклятья.

– Она об этом попросила, – проворчал Алистер. Он скользнул обратно на кресло и склонился над гримуаром.

– Его легко сотворить? – спросил Хендри, вчитываясь в рецепт.

Алистер склонился над книгой, закрывая страницу своим телом.

– Конечно, – ответил он.