Положив трубку, натягиваю узкие темно-синие джинсы и любимый свитер с широким горлом и крупной вязкой из белой шерстяной нити. Под него надеваю бюстгальтер цвета ярко-розовой фуксии, чтобы широкая лямка выделялась на плече. Этот свитер именно так и носят, оставляя одно плечо голым, а благодаря шерстяной нити в нем все равно очень тепло.

Волосы собираю в высокий пучок, освобождая несколько прядей у висков. В сумку кидаю паспорт, толстый блокнот для пометок и очки для чтения в толстой черной оправе на всякий случай. Напоследок провожу помадой по губам и немного подкрашиваю ресницы.

Натягиваю сапоги, когда с чашкой чая в руках появляется Кристина.

– Не верю, что ты до сих пор не рассказала собственному парню о поездке. Может, у вас не так все серьезно, как ты думала?

– Ты не верила и в то, что я по-прежнему буду жить с тобой в общежитии, встречаясь с самим Адамом Одинцовым, – ухожу от неудобного вопроса. – У нас все отлично, пока!

Хотя я не опаздываю, к метро все равно иду очень быстро, а после даже бегу по эскалатору вниз. В вагон я практически залетаю, а сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.

Наверное, я просто нервничаю из-за поездки. Это невероятный шанс для такого молодого специалиста, как я, и я рада, что Николай Одинцов не стал впутывать личные разногласия. Я была о нем худшего мнения и заранее распрощалась с таким завидным шансом.

Выхожу на красной ветке и снова бегу к своей станции, как будто счет идет на минуты. Ощущение, что я опаздываю на самое важное свидание в своей жизни, только усиливается.

В читальном зале, куда я добираюсь в считанные минуты, уже не протолкнуться. Поначалу мне хочется улыбаться каждому встречному, но потом меня отпускает. Хватает несколько минут, чтобы убедиться – Одинцова-старшего здесь нет.

Можно выдохнуть. Никто не будет шантажировать меня нижним бельем, прожигать сапфировыми лазерами и подозревать в самом худшем. И замечательно, что Николай Одинцов не поедет вместе с нами в Африку.

Отец Адама просто богатый меценат, и только. Свое дело он сделал, одобрил мою кандидатуру, и он вовсе не обязан присутствовать на организационном сборе, на котором участники обсуждают многочисленные технические нюансы поездки, вроде визового режима и часов работы прививочного центра.

Только здесь, среди будущих участников, понимаю, что поездка в Африку – самое настоящее и очень серьезное приключение в моей жизни.

Достаю блокнот и очки, но вместо того, чтобы сосредоточиться на деле, зачем-то пытаюсь представить отца Адама среди красной пыльной саванны. Как бы он выглядел, если бы все-таки поехал с нами.

Воображение работает со скрипом. Я даже не могу представить его в повседневной одежде, ведь оба раза я видела его в костюмах. И от картины «Одинцов в подогнанном по фигуре и сшитом на заказ костюме с сапфировыми запонками ходит по селению полуголых пигмеев» чуть не прыскаю вслух во время важной речи.

Ну да, такой, как он, даже на Царя Зверей глядел бы с превосходством. А учитывая шкуру убитого им белого медведя на полу гостиной, за львов можно только порадоваться, что Одинцов остается в Москве.

Да, такой, как он, скорее заплатит кучу денег за возможность кого-нибудь убить, а не сохранить жизнь.

Нет, совершенно невозможно представить его вдали от цивилизации. И хорошо, что там его не будет. Смогу окончательно выкинуть его из головы и избавиться от морока, который на меня наводит его сапфировый взгляд.

Ну а расстояние и нам с Адамом пойдем только на пользу. Уверена в этом.

Отдаю паспорт организаторам, заполняя нужную для визы анкету. Записываю адрес поликлиники и список необходимых прививок, а также список лекарств от малярии. С собой также нужно взять таблетки, которые некоторые из нас могут принимать в обычной жизни от хронических или других болезней.

Я принимаю противозачаточные и решаю не прерывать приема на время поездки, хотя секса мне и не видать в эти сорок дней. Но я не хочу корчиться от боли во время критических дней, так что просто продолжу пить так же, как и сейчас.

Собрание окончено, и многие спешат по домам, чтобы провести с родными последние до поездки дни. Опытные зоологи убегают первыми, а меня и других новеньких напоследок просят записать имя, фамилию и контактные данные в общем списке участников. Мы уже написали с десяток документов, но этого все равно мало.

Когда подходит моя очередь, пробегаю взглядом по столбику безликих ФИО.

И мое дыхание моментально сбивается, а волоски на коже встают дыбом. Руки дрожат, и мой красивый почерк отличницы впервые похож на невразумительные попытки вывести собственное имя в первом классе.

– Простите, а это кто? – тихо спрашиваю женщину, которая, сидя за столом, пересчитывает паспорта.

Из-за меня она сбивается со счета, так что останавливает на мне крайне недовольный и уставший взгляд.

– Кто?

– Вот это, под первым номером.

Ногтем подчеркиваю «Одинцов Н. Е.», и даже от прикосновения к этому имени по телу словно проносится высоковольтный разряд, а кровь в теле горит так, как будто мне вкололи несколько ампул магнезии подряд.

Женщина закатывает глаза, потому что я отвлекла ее из-за такой ерунды. Равняя стопку паспортов, она бросает перед тем, как снова приступить к подсчету:

– Николай Евгеньевич возглавляет экспедицию… Два, четыре, шесть… – Кивает в сторону входной двери и говорит: – Вот, кстати, и он… Десять, двенадцать…

Выражение моего лица сейчас очень напоминает Щелкунчика – нижняя челюсть просто отвисает, когда я оборачиваюсь. В дверях действительно стоит отец Адама. И он пришел не один. За ним, укутавшись в песцовую шубу, семенит на каблуках Алена.

– Привет, Саша, – улыбается она ярко-красными губами.

– Все в порядке, Николай Евгеньевич, – отзывается женщина с паспортами. – Мы и сами справились, не в первый же раз едем. Не стоило волноваться.

Одинцов действительно тепло улыбается ей, но все меняется, когда он смотрит на меня. Сапфир снова сковывает толща непробиваемого льда. И очевидно, особенно сильно ему не нравится мое голое плечо, в которое он моментально впивается колючим, как репейник, взглядом.

А я рядом с ним снова задерживаю дыхание.

– Добрый вечер, Александра, – сухо кивает он, но в то же время нормальным человеческим голосом обращается к женщине-организатору: – Не мог не прийти, Зина. Привел к вам еще одного члена экспедиции.

Оскал Зины в этот момент тоже очень похож на разинутый рот Щелкунчика. Она, впрочем, быстро берет себя в руки, но улыбка все равно выходит кривая.

– Правда? – удивленно тянет Зина, переводя взгляд на яркий маникюр Алены.

Алена уже стащила с себя черные перчатки и зачем-то машет нам с Зиной правой рукой, хотя стоит в каком-то шаге от нас. Свет ламп вдруг преломляется на кольце на ее безымянном пальце.

Раньше этого кольца не было.

Желудок скручивается тугим узлом. Ароматы бергамота с лимоном теперь вызывают только тошноту и отвращение, когда я с шумом втягиваю в себя воздух.

Он сделал ей предложение.

Николай играет желваками, а его брови сведены к переносице. На счастливого жениха он сейчас похож даже меньше, чем на руководителя экспедиции.

– Не ожидала, что поездка в Уганду станет моим медовым месяцем, но что поделать? Такой уж он у меня, – звонко смеется Алена, повисая у него на руке.

И тогда же натыкается на грозу в сапфировых глазах Одинцова. Сначала с ее лица сползает улыбка, затем, немного помедлив, она и сама отпускает его локоть.

– Ну, где я должна подписаться?

Зина выдает Алене такую же стопку документов и брошюр, какие уже есть у меня, и принимается объяснять о прививках и медикаментах, одновременно с этим указывая, где она должна поставить подпись.

Смотреть на это больше нет сил, поэтому разворачиваюсь, чтобы уйти, но в спину летит холодное:

– Александра, останьтесь. Я подвезу.

Чертов ресторан!

Ну да, у Одинцовых сегодня весомый повод для семейных посиделок.

Индивидуальный инструктаж Алены продолжается, хотя она несколько раз пытается прервать Зину игривым тоном, что Николай и сам ей все разъяснит, но натыкается на строгий взгляд организатора, который не оставляет вариантов.

– У Николая Евгеньевича хватает своих забот, – отрезает Зина и продолжает пытать Алену о наличии у нее нужных прививок.

Николай Евгеньевич – черта с два я буду обращаться к нему просто Николай – тем временем зачем-то медленно и неумолимо идет к моему ряду, где я почти запихнула блокнот, очки и ручку обратно в рюкзак. Бесшумной поступью он напоминает мне хищника, и я, как перепуганная импала, отчаянно хочу сорваться с места и просто умчаться куда глаза глядят.

– Вас спина не беспокоит, Александра?

От неожиданности совершаю непоправимую ошибку – резко разворачиваюсь и напарываюсь на внимательный сапфировый взгляд.

Ох, не хотела же смотреть ему в глаза!

Дыхание тут же учащается, как при лихорадке. Бюстгальтер вдруг кажется тесным, а на голом плече, которое привлекло его внимание, торжественно маршируют мурашки.

– Простите?

– У вас какие-то проблемы с осанкой?

– Нет. С чего вы взяли?

– Уверены? Заметил, что на вас совершенно не держится одежда. Если у вас какие-то проблемы со спиной, рекомендую озадачиться лечением перед тем, как мы улетим. Жить мы будем в походных условиях и, если у вас начнутся проблемы со спиной…

– Моя спина вас не побеспокоит, – скрежещу я зубами. – Обещаю.

Он хотел сказать что-то еще, я видела, как он колебался, но к нам уже подошла Алена, которую наконец-то отпустила Зина.

– Ну Николай! – выдохнула Алена, забираясь на переднее сиденье машины, но он так посмотрел на нее, что продолжать она не стала. Повернулась ко мне и сказала: – Кто бы мог подумать, что вместе поедем, да?

И говорила она сейчас явно не про ресторан. Я кивнула, но продолжать беседу не стала.

Одинцов

Счастье сына дороже, поэтому я наступаю на собственное горло и обещаю Алене то, на что в здравом уме никогда бы не согласился. К тому же орала она не своим голосом, когда узнала про Уганду.

А мне нужно было уговорить ее, во что бы то ни стало.

«Выходи за меня» – сработало.

Так что перед тем, как поехать на сбор, пришлось сначала проторчать в ювелирном. Алена сама придирчиво выбрала себе кольцо, в котором размер бриллианта больше всего подходил размерам ее самоотверженности.

Алене не нужна Африка, но Алене нужен я. Ради этого она пока что согласна и на прививки, и на полевые условия.

А мне нужна в этой экспедиции женщина. Если даже в Москве мне некогда возиться с новой любовницей, я тем более не найду себе такую ни в Уганде, ни в Руанде, где население к тому же поголовно болеет ВИЧ-инфекциями и не только. Я не сплю с проститутками, но даже если бы и захотел, то они не стоят посреди саванны, ожидая новых клиентов. Мы будем передвигаться между заповедниками, и получалось, что единственной женщиной, при виде которой я могу концом гвозди забивать, это Александра.

Чтобы сбавлять напряжение, мне и нужна Алена. А что будет после? В Москве? Посмотрим. Жениться я не собирался, но у меня не осталось выбора.

Я лишний раз убедился в этом, когда увидел лиловую лямку от лифчика на голом плече. На Саше был чертов свитер, которому явно забыли довязать горловину.

Узкие джинсы обтягивали задницу, как вторая кожа. Ей лучше не нагибаться в них, но она будто бы специально дважды нагнулась так, что у меня аж в висках заломило, настолько сильно я стиснул челюсти. В первый раз это случилось, когда мы только вошли, она как раз заполняла журнал, зависнув над Зининым столом. А после низко склонилась над рюкзаком, собирая свои вещи, повернувшись ко мне спиной.

Оба раза я смотрел только на темно-синие карманы на ее ягодицах и видел при этом без одежды, как на той фотке, которую удалил несколько дней назад. И прекрасно помнил розовые окружности, которые выглядывали из-под блестящего короткого платья, когда я вжал ее в мраморную столешницу.