Делаю глубокий вдох, сжимая и разжимая пальцы. Необходимо успокоиться. Пока ещё ничего не произошло. Будем действовать по обстоятельствам.

Глава 3

Кидаю в общий чат сообщение о срочном сборе в комнате отдыха, наконец решаясь оповестить персонал о смерти Кретова и возможной реорганизации под начальством его сына. Все должны быть в курсе на случай неожиданного появления нового хозяина в отеле.

– Вроде же разошлись пару часов назад, Лана Сергеевна.

– Люда, Таня, тише, пожалуйста, – останавливаю жестом рвущийся поток вопросов, на секунду замирая. – Это не займёт больше пяти минут. Итак, – набираю в грудь воздуха, чтобы без запинок выдать информацию, – Марк Захарович умер, – коллективный вздох, – неделю назад.

– Но… – Нетерпеливая Соня получает мой гневный взгляд.

– Я всё скажу. Потом комментарии. Все его знали как прекрасного человека и, вероятно, хотели бы проводить в последний путь, но его семья решила иначе и кремировала тело для сохранения праха, пока не определившись с местом захоронения. Дальше, – задерживаю дыхание, – родственники Кретова не пожелали продолжить его дело, поэтому «Сентименто» и «Пасьён» уже проданы. Теперь там новые владельцы, и эти два отеля больше к нам не относятся, как и мы к ним. С этого момента никакого обмена информацией, как раньше, – смотрю на администраторов, – а обмен гостями в случае недостаточности мест только с «Пасьён» и Евгенией, которая по-прежнему является управляющей. «Дэсэо» принадлежит самому Марку Захаровичу, поэтому до момента вступления в наследство его семьи любые манипуляции с отелем невозможны.

– А дальше?

– Следующие полгода за нами будет присматривать сын Марка Захаровича. По истечении данного срока именно он определит судьбу отеля, в котором мы с вами работаем. Кто-нибудь видел сына Кретова? – Единогласное отрицание, а значит, я не идиотка, которая пропустила его лицо. – Он посетит нас на этой неделе, вероятно, неожиданно. Поэтому, администраторы, – указываю на Диму и Веронику, – внимательно следить за прибывающими гостями, выделив темноволосых мужчин сорока лет, внешне похожих на Марка Захаровича. Передать по смене. В случае, если заметили подходящего под описание мужчину, доложить мне – написать сообщение, это быстро и коротко. Сразу предупреждаю: этот человек ничего не понимает в принципах нашей работы, поэтому если спрашивает – объяснить максимально доброжелательно, просит проводить – бросили всё и проводили, требуется что-то – исполнить безотлагательно. Всем понятно? – Синхронные кивки внушают надежду, увы, как всегда временную, потому как ошибаются все, особенно в самые экстремальные моменты. – Только от него зависит наше будущее, и в наших интересах сохранить всё, как есть. А теперь за работу. И пусть всё будет идеально. – Улыбка с натяжкой, вероятно, не внушает предполагаемого позитива коллективу, потому что все расходятся напряжёнными.

Сотрудники уходят поникшими, а мне остаётся последнее важное дело – сообщить Свете, которая тут же оповестит Купера, и всё полетит в тартарары с крутого откоса. Я сегодня вестник дерьмовых новостей, несущий исключительно неприятное и гадкое.

Подхожу ко входу в ресторан, замечая Светлану около барной стойки, и, дождавшись её взгляда, кивком приглашаю на разговор.

– Что случилось?

– Пойдём в мой кабинет. Разговор есть.

– Лан, ты чего? – оглядывается. – А чего это твои все перешёптываются? Что-то случилось?

– Боже, ты можешь тридцать секунд потерпеть? А? – срываюсь, одёргивая Свету. Замолкает, понимая, что здесь не место для бесед, и молча идёт за мной.

– Садись, – закрываю дверь, предварительно посмотрев, чтобы под кабинетом никого не было. – Новость первая: Марк Захарович умер.

– Как? – Света оседает, ошарашенно бродит взглядом, утыкаясь куда-то мимо меня.

– Кратко. Умер неделю назад в Испании, тело кремировано, прах у жены. Елена заниматься бизнесом не желает, поэтому «Пасьён» и «Сентименто» уже проданы. С нами пока непонятно, потому как теперь родственники буду ждать полгода, чтобы вступить в наследство, – выдыхаю, протараторив важную информацию, и откидываюсь в кресле.

– Стоп, Лана. Купер скоро прилетит для подписания бумаг… А теперь как?..

– Тебя реально только это волнует?

– Ты прости, конечно, – Света подскакивает, – но каждый, в первую очередь, заботится о своей заднице.

– Согласна. Его сын пока возьмёт бразды правления в свои руки, вот только пока непонятно, куда нас эти руки доволокут… – постукиваю ноготками по столу, перебрав в голове сотни вариантов развития событий – от дерьмовых до… самых дерьмовых, потому как позитива пока не намечается.

– Сын?

– Да-да, тот самый, которого никто не видел, – развожу руками.

– Почему же? Я видела. В прошлом году, на дне рождения Ларисы. Он был с женой: красивая, стройная, ухоженная брюнетка. И девочка-подросток с ними.

– Правда? – Меня словно кипятком ошпаривает. – Марк Захарович говорил, что он был. Ты сейчас говоришь, что он был. Твою мать, а я где была в этот момент? – почти кричу, не понимая, почему только я его не помню.

– А я тебе скажу, – смеётся Светка. – В тот день у вас Клинов ужрался до поросячьего визга. Вы ему скорую вызывали, чтобы промыть желудок, ну а пока врачей ждали, он успел заблевать весь номер и тебя заодно.

Сейчас в памяти всплывает озвученный момент. Суматоха, беготня и пьяный Клинов свели тогда меня с ума практически.

– Точно, – бью себя ладонью по лбу, – я тогда ещё в душе больше часа отмывалась. До костей готова была себя стереть, лишь бы отмыться от тошнотворного запаха и последствий пьянки Клинова. Но когда я спустилась, гости Кретова ещё сидели.

– Так сын побыл-то пару часов от силы. Потом они с женой поскандалили, точнее, скандалила она, а он просто молча слушал, не спуская с неё глаз. Сгрёб в охапку, и они уехали. Ты их просто не застала.

– Свет, спасибо. Я думала, растеряла к чертям навыки и память меня подводит, – расслабленно выдыхаю, теперь понимая, почему этот человек мне не знаком. – Помнишь, как выглядит?

– Да, – кивает, – на Марка Захаровича похож: лет сорок, крупные черты лица, острый взгляд. А ещё он мне напомнил…

– Бразильского актёра?

– Именно. – Светка щёлкает пальцами. – Откуда знаешь? Ты ж его не видела? – прищуривается, недоверчиво приближаясь.

– Женька сказала, – успокаиваю её. – Они сегодня с матерью у них в отеле были. Если увидишь, узнаешь?

– Конечно.

– Я знаю, ты занята рестораном, но вдруг попадётся на глаза – маякни, ладно?

– Без вопросов. А когда появится?

– Вроде на этой неделе… Точно не знаю.

– Лучше побыстрее, а то у Купера, как у Кретова, инфаркт случится, – ржёт, уже предполагая, как наш эмоциональный американец будет истерически верещать в трубку. – Чёрт, не завидую я Зое, ох не завидую, – цокает и качает головой, – ты её хоть предупреди, что мальчику необходима будет «реабилитация» по прилёту. Он её пару дней из номера не выпустит, или она его… – пожимает плечиками и снова взрываемся хохотом, прекрасно понимая, в какой роли выступает Зоя. – Я пошла, – Светка поднимается, но уже в дверях оборачивается, – ты пораньше сегодня уйди домой, отдохни. Непонятно, что всех нас ждёт дальше, а силы понадобятся.

– Так и сделаю, не переживай, – подмигиваю, выдавливая из себя улыбку.

Только улыбаться совершенно не хочется. Меня одолевает желание вернуться домой, накрыться с головой одеялом и в полной тишине прореветься, чтобы переварить этот чёртов день.

Кое-как дотягиваю до семи вечера и, оставив отель на старшего администратора, еду домой. В мечтах горячая ванна, бокал вина и приятная музыка, под которую хорошо плакать. Слёзотерапия – штука полезная и нужная, помогающая выпустить пар и негативные эмоции, чтобы встретить следующий день с улыбкой.

Но моим мечтам не суждено сбыться, потому как, войдя в квартиру, слышу звуки пребывания брата. Именно сейчас я бы обрадовалась, если бы Миши не оказалось дома и он снова заявился посреди ночи. Он крутится перед зеркалом в шикарных брюках и белоснежной рубашке, чем удивляет, потому что обычно кроме джинсов ничего не надевает.

– Ого, как резкая смена образа! – восклицаю, не в силах сдержаться. – А куда это ты собрался?

– На работу, – отвечает с деловым видом.

– Да ладно? Правда? А я-то думаю, почему сегодня так резко похолодало, – фыркаю, почти не веря в то, что слышу. Миша и работа – понятия несовместимые и слишком далёкие, чтобы сказанное воспринималось мною серьёзно.

– Можешь подкалывать сколько угодно, – приглаживает рубашку, снова и снова поворачиваясь вокруг своей оси. – Нашёл отличное место.

– Где? – усаживаюсь на стул, закинув сумку и пальто на пол.

– Элитный автосалон. Брат Костика там работает. Им как раз нужен менеджер по продажам, вот друг и посоветовал меня.

– Менеджер по продажам? Ты хоть понимаешь, что продавать не так просто, как тебе кажется?

– Понимаю, – кивает. – Именно поэтому меня взяли на место стажёра. В течение месяца я буду учиться окучивать клиентов, смотреть на работу других менеджеров, изучать документацию и набираться опыта. А потом, если начальство одобрит, перейду на основную должность.

– Ого! – даже не верится в то, что я слышу. Неужели боженька услышал мои молитвы, и Миша взялся за ум? – А за этот месяц тебе заплатят?

– Да, пятьдесят процентов от оклада как стажёру.

– Что ж, уже неплохо. Лучше половину, чем ничего. Я рада, Миш. Честно, рада. Когда ты сам начнёшь зарабатывать, поймёшь, какое это приятное чувство, когда можешь позволить то, чего желаешь, и при этом не нужно постоянно у кого-то клянчить, – подмигиваю, намекая: если сложить всё, что он у меня брал, получится внушительная сумма. – Когда приступаешь?

– Завтра первый день. Внешний вид соответствующий, – проводит ладонями вдоль тела, подтверждая, – о чём сразу предупредили. На смену нужно ещё рубашку купить, но пока только одна, – разводит руками. – Денег дашь? Мне завтра добраться нужно и на обед.

М-да, рано я обрадовалась. Слишком рано. Но ведь устроился на работу, что уже немаловажно. Хоть какие-то подвижки в беззаботной жизни брата имеются, и желания работать не занимать. Вижу, с каким воодушевлением Миша прихорашивается перед зеркалом, словно придирчивая девица, и радуюсь, что хоть что-то привлекло его внимание. Нужно сказать спасибо владельцу салона за то, что дал шанс этому оболтусу прибиться к берегу под названием «работа».

– Ты есть хочешь? Сейчас что-нибудь приготовлю, – поднимаюсь, подхватывая вещи и плетусь в свою комнату.

– Не-а, пиццу заказывал. Оставил там тебе.

– А не проще купить продукты и приготовить что-то съедобное? – хотя внутри радуюсь перспективе быстрого перекуса, потому как сил и желания на готовку нет. Их хоть бы хватило доползти до кровати и рухнуть на неё не раздеваясь.

– Не проще. Я хотел пиццу, – пожимает плечами и снимает рубашку, заменив её толстовкой. – Я ушёл, Лан. Буду поздно.

– Тебе на работу завтра. Не боишься проспать? – Миша плохо осознаёт, что гулять полночи, а потом полноценно работать не у всех выходит. У него-то точно нет.

– Не начинай. Я всё помню.

Дверь закрывается, но сейчас я невероятно рада своему одиночеству и возможностью не сдерживаться. Поэтому набираю полную ванну воды и, налив бокал вина, погружаю тело в приятное облако пара, заблаговременно включив скулящую музыку.

Чувствую, как по щекам стекают слезинки, с которыми моё тело покидают события сегодняшнего дня и тоска по Марку Захаровичу. Если бы я знала, что тогда, неделю назад, разговаривала с ним в последний раз, вероятно, не сдерживалась бы и выплеснула всё, что скопилось во мне к этому хорошему человеку. Я тысячу раз его благодарила, а он столько же, небрежно махнув рукой, отвечал, что помогает мне от чистого сердца.