Адмирал скрипнул зубами, кортик блеснул в его ладони и вдруг оказался в одном миллиметре от горла врага. Разбойник взмахнул крыльями и взлетел, но добычи не выпустил. Он очутился под потолком, у чудовищного скелета, раскачивающегося на цепях. Тая дернулась, чтобы броситься за ним, но волосы натянулись, и кожа над левым виском едва не лопнула, отчего ее пронзила острая боль.

Вор сделал в вышине круг, надеясь увлечь хозяина на середину зала, но адмирал не поддался на эту уловку и остался на месте, продолжая блокировать выход. Незнакомец подлетел к стене, увешанной рыцарским оружием, сорвал с крючка длинный меч и начал разгоняться, направляя лезвие на адмирала.

Тае стало ясно, что дед с тонким кортиком не устоит против рыцарского меча. Она жутко перепугалась, представив, как готовый на все грабитель пронзает клинком адмирала. Но страх только придал ей решимости: она взялась за прибитую к книге косичку ладонью и резко дернула ее, стараясь не рвать кожу. Волосы затрещали и перерезались о заточенный наконечник шпаги. Обрывок косички затрепыхался у Таи в руке, растрепанный клок золотистых волос остался болтаться на книге, пришпиленный клинком.

Сорвав со стола скатерть, Тая хлопнула крыльями и взмыла вверх. Вор набрал высоту, готовясь спикировать на адмирала и проткнуть его со всей силы. Найдя выгодный угол для атаки, он заложил вираж и устремился на противника. В этот миг Тая налетела на него со спины и набросила скатерть ему на крылья и голову, как набрасывают покрывало на клетку с надоедливой птицей. Крылья незнакомца спутались, он потерял устойчивость и завалился вниз, продолжая сжимать в руках меч с ларцом. Тая саданула его пяткой и опрокинула, отчего незнакомец перевернулся на лету и рухнул на жесткий пол спиной вниз. Под скатертью что-то явственно хрустнуло, и злоумышленник взвыл от боли.

– Что, крылышко поломал? – мстительно осведомилась Тая, опускаясь ему на грудь и выхватывая ларец.

Подоспевший адмирал вырвал из рук похитителя меч. В этот момент в зал ввалились тощий, как жердь, лейтенант, и запыхавшийся боцман. Они дружно насели на разбойника, заломили ему руки за спину и связали ремнями. Враг выл и ругался при каждом прикосновении.

– Похоже, крыло и вправду сломано, – констатировал Буль, показывая верхнюю перепонку противника, перегнувшуюся, как сложенный вдвое бумажный лист.

– Наложить шину! – скомандовал адмирал.

Исполнять это распоряжение выпало Тае, к чему она была готова. Ей пришлось слетать в кладовую, чтобы принести марлю, мазь и две тонких дощечки, которые она наложила на расправленное крыло незнакомца. Тот трепыхался в руках Буля и Фита, но на его стенания никто не обращал внимания.

Целебная мазь легла на место разлома, дощечки зафиксировали крыло, не давая ему шевелиться. Теперь незнакомцу приходилось таскать за спиной гремучую деревяшку, что в придачу к болезненным ощущениям доставляло ему неудобство. Однако деваться ему было некуда, и приходилось подчиняться.

– Куда его? – деловито спросил Буль.

– В хлев! – распорядился хозяин. – Запрем на замок и допросим.

Взлохмаченный клок волос, оставшийся от срезанной косички, болтался за левым ухом и не давал покоя.

«Это вообще нормально? – с возмущением подумала Тая, разглядывая свое отражение в посеребренном подносе. – Как я на улицу выйду с такой жутью на голове? Это же катастрофа!»

Хорошо, что есть те, кто выручит в беде. Тая недолго думала, к кому обратиться. Мысль о баронессе ван Виль пришла сразу, заставив тонкие губы игруньи растянуться в улыбке. «Лайра, кто же еще? Она такая свободная, такая раскованная, и такая нарядная! Молодые рыцари на нее так и облизываются, только куда им! Эта птичка им не по зубам. Вот бы и мне выглядеть так же шикарно!»

По правде сказать, Тая сгорала от любопытства – ей не терпелось узнать, кто этот загадочный незнакомец, ворвавшийся в дом в такое неподходящее время. Если он в самом деле разбойник, то как ему удалось добраться до сокровищницы, в которой хранится Грозовая корона Ярвеля? И кличка у него такая страшная – Ночной Упырь. Бр-р-р, мурашки по коже бегут.

Роскошное атласное платье пришло в полную негодность – нечего было и думать о том, чтобы высунуть нос из дома, не переодевшись. Тая стремительно влетела в свою комнатку, сбросила его, и, не успев натянуть свежую сорочку, принялась строчить записку Лайре Кин, в которой о нападении было всего одно маленькое словечко, и десять строк о порванном платье и испорченной прическе.

Дописав, она обнаружила, что ее пальцы, запачканные чернилами, до сих пор оставляют жирные черные пятна на белом листе бумаги. Отправить такое небрежное, заляпанное письмо баронессе показалось ей просто немыслимым, и пришлось долго мыть руки в тазу, а потом переписывать все заново.

Только после этого Тая наконец переоделась, вернув себе привычные лосины с сапогами и свободную сорочку, расшитую узорами. Дорогие украшения полагалось вернуть в ларец деда. Их место заняли бусы из необработанного янтаря, обладавшего кучей бесценных магических свойств.

Потом пришлось разыскать кучера и отослать его с письмецом к баронессе, и лишь после этого сгорающая от нетерпенья игрунья добралась наконец до запущенного хлева.

Тая недолюбливала это глухое каменное сооружение, отгораживающее адмиральский двор от соседей. Скотину в хозяйстве давно уже не держали, и хлев превратился в сарай, где складировали ненужный, вышедший из употребления хлам. Узкие окна здания обладали неоспоримым достоинством – выбраться через них наружу не смог бы даже самый тощий проныра. В загонах для коров и свиней еще лежало пересохшее сено. От него до сих пор несло скотным двором, хотя резкий запах уже не бил в нос так сильно, как прежде.

Пленника разместили в просторном загоне у дальней стены, не имевшей ни дверей, ни окон. Тут нашлось несколько ветхих кресел и стульев с высокими спинками, которые давно пора было пустить на растопку, да хозяйственный боцман жалел пришедшую в негодность мебель и хранил ее, сколько мог. В углу стыдливо пряталась от притязательных взоров кровать, сломанные ножки которой уже не могли держать ее, как в прежние славные годы. Соломенный тюфяк, брошенный поверх нее, служил местом отдыха для кучера и для прислуги, которой не находилось места в доме.

Однако для пленника нашлось место получше – боцман усадил его на резное деревянное кресло, больше напоминающее княжеский престол, с высокими подлокотниками, оканчивающимися львиными головами. Незнакомец восседал на нем, как правитель, вот только деревянные дощечки, прижавшие сломанное крыло, не позволяли ему как следует опереться о спинку, да руки были так плотно примотаны к подлокотникам, что он не мог ими пошевелить. По-видимому, предусмотрительный Буль обездвижил пленного, чтобы тот не буянил.

Адмирал повел бровью на появление внучки, но ничего не сказал. Тая тихонько скользнула в угол, надеясь, что ее не прогонят: ведь допрос пленного – это серьезное мужское дело, и юным девушкам, не состоящим на службе, при нем присутствовать не полагается.

Фит и Буль уже порядком поколдовали над незнакомцем – тот выглядел растерянным и обескураженным. Сломанное крыло причиняло ему боль и заставляло наклоняться вперед, чтобы не тереться наложенной шиной о спинку кресла. Однако изменить позу в его положении было не так-то просто. По сырым космам, спадающим на высокий лоб пленника, струились капельки пота. Его синие глаза метали тревожные взгляды из-под насупленных бровей, а тонкие пальцы непроизвольно сжимались в кулаки – это было единственное движение, которое он мог себе позволить.

Адмирал устроился за столиком на почтительном расстоянии, положил перед собой лист бумаги и придавил его грязной чернильницей, по которой плакала помойка, как и по всем вещам, собранным боцманом в этом каменном склепе.

– Позвольте узнать ваше имя, – холодным и вежливым тоном начал допрос адмирал.

– Равион Варт, – помедлив, выдавил из себя задержанный.

– Врете, сударь! – не сдержавшись, вскричал лейтенант Фит. – Я знавал семью Вартов. От них никого не осталось.

– Имеется сильное подозрение, что вы, господинчик хороший, не кто иной, как Ночной Упырь, вор и разбойник, виновный в ограблении казначейства, – навис над задержанным боцман.

– Что еще за Упырь? Какой бред! – попытался отстраниться от него незнакомец, но уперся спиной в кресло и сжал зубы от боли.

– Не советую запираться, – строго сказал Тар. – Мы обязаны выдать вас охранке, и уверяю: вам это не понравится. Но если вы расскажете все без утайки, то я подержу вас какое-то время здесь. Может показаться, что хлев – не слишком приятное место для отдыха, но все познается в сравнении.

– Как вы можете обещать? Вы – изменник! Ваши слова – пустой звук! – взорвался от гнева задержанный.

– Не будь вы простолюдином и вором, я вызвал бы вас на дуэль! – Тар резко поднялся из-за стола, рубец на его лице побагровел.

– Я такой же дворянин, как и вы, сударь! – пронзил его взглядом потемневших глаз пленник. – Можете не сомневаться: я приму вызов.

– Кто может подтвердить ваше дворянское происхождение?

– Мой господин, разумеется. Тот, кому я служу.

– И кому же вы служите, позвольте поинтересоваться?

– Принцу Леммонту Ярну! – резко выкрикнул пленник.

Буль отшатнулся и отступил на два шага. Лейтенант Фит задумчиво повертел в руках шпагу, отнятую у незнакомца, и погладил пальцем ее рукоять из мамонтовой кости. Ярость оставила адмирала, он тяжело опустился на сиденье и с недоверием проговорил:

– Это не может быть правдой. Принц Леммонт Ярн давно погиб, это все знают.

– Принц не погиб! – заявил пленник. – Называть его мертвым могут только прислужники Паллиандров, к которым вы, адмирал, примкнули. Не отпирайтесь: я видел, как вы любезничали с герцогиней, и как отдавали ей письма законного короля.

– Как вы могли это видеть? Вас не было в зале.

– Я прятался на галерке. Теперь я знаю, что вы предали память династии Ярнов.

– Ничего вы не знаете! – настала очередь адмирала вскипеть от возмущения. – Меня уволили со всех должностей и не дают ступить шагу, моего сына с семьей держат в заложниках, мой рыцарский орден распущен. Но даже в опале я храню верность памяти короля, и никто не смеет обвинять меня в предательстве. Слышите, сударь? Никто!

– Ваше сиятельство, сдается мне, что этот упырь злит вас нарочно, – заметил Буль. – Похоже, он готов на все, лишь бы не попасть в руки Дили Драя. Тогда головы ему не сносить.

– Дили Драй рвет и мечет. Ему срочно нужен виновный, – подтвердил Фит.

– Если принц не погиб, то что с ним стало? – спросил адмирал, буравя пленного взглядом.

– Он потерял связь с родным островом.

– Он пытался вернуться?

– Как он мог? В год Огненной бури ему едва исполнилось семь лет. Но верные дворяне вырастили и воспитали его, как законного наследника престола, так что его возвращение стало лишь вопросом времени.

– И где он сейчас? – тихо и очень-очень осторожно спросил адмирал.

– Его высочество прибыл сегодня перед рассветом. Он вернулся в столицу, которой правил его отец, и намерен заявить свои права на престол.

Аккуратно сложенные крылья за спиной адмирала дрогнули и распахнулись. Совладав с собой, дед Таи снова прижал их к спине, отчего они стали едва заметны.

Не обращая внимания на волнение собеседника, незнакомец горячо продолжал:

– Принц рассчитывал на вашу помощь. Но мне нечем его порадовать. Вижу, что у него не осталось ни друзей, ни сторонников. Пустяки, его это не остановит. В ближайшее время он появится лично, и его возвращение превратится в триумф!

– Если это случится, то вас будет не в чем винить, разве что в неумении вести себя в гостях, – произнес адмирал. – Но до тех пор мы будем считать вас беглым разбойником, укрывающимся от правосудия.

– Как вам будет угодно, – холодно отозвался пленник.

Тая вышла из хлева за дедом, Ланс и Фит крепко заперли дверь.