20 января 1942 года, Вечер. США. Вашингтон. Белый дом

Президент Франклин Рузвельт, и его помощник Гарри Гопкинс

Президент США обращался к своему другу и личному представителю Гарри Гопкинсу чаще всего тогда, когда предстояло принять важное решение. Так было и на этот раз. Пару дней назад Рузвельт получил очень важную информацию из России. В донесении исполняющего обязанности посла Соединенных Штатов в СССР шла речь о событиях, которые коренным образом могли изменить ход боевых действий на советско-германском фронте. А следовательно, и повлиять на судьбы всего мира. Для президента не было секретом то, что только русские могли сокрушить мощь чудовищной военной машины Гитлера. Английская мышиная возня в Северной Африке, где «томми» играли в пятнашки с «джерри» вокруг пальм и барханов, не могла идти ни в какое сравнение с тем, что происходило зимой 1941–1942 года под Москвой. Именно там решалась судьба всего мира. Об этом Рузвельт мог судить по рассказам Гарри Гопкинса, который в самый трудный для Советов момент побывал в Москве, где встречался с самим Сталиным.

Именно поэтому Рузвельт решил срочно вызвать в Белый дом Гарри, чтобы в беседе с ним попытаться разобраться в своих сомнениях, возникших у него после прочтения послания 2-го помощника американского посла Льюэллина Томпсона. Сам посол, Лоуренс Штейнгарт, напуганный немецким наступлением, сначала сбежал в Куйбышев, а потом, после серии панических телеграмм, был отправлен послом в Турцию.

Горри Гопкинс выглядел неважно. Похоже, что несмотря на то, что два года назад операция по удалению раковой опухоли прошла успешно, смертельная болезнь не оставила его и медленной подтачивала его силы. Но Гопкинс был человеком сильным. Нет, не в физическом плане, а в духовном. Он не сдавался и боролся со своим недугом.

– Как твое самочувствие, Гарри? – участливо спросил президент у своего друга.

– Фрэнки, надеюсь, что ты вызвал меня в Белый дом не для того, чтобы поговорить о состоянии моего здоровья, – ответил Гарри Гопкинс.

– Конечно, Гарри, ты не ошибся. Ведь ты прекрасно знаешь, что к твоей помощи мне приходится обращаться тогда, когда нужно разузнать то, чего не смогут заметить эти надутые индюки из Госдепа. Вот, почитай, что прислал мне из Москвы Томпсон. И вот еще – это раздобыли наши парни из военно-морской разведки через Турцию. Ознакомившись в первый раз с этими документами, я подумал, что все они тронулись рассудком или начали злоупотреблять крепкими напитками. Почитай, Гарри, и скажи, что ты обо всем этом думаешь… – С этими словами Рузвельт протянул Гопкинсу пакет из плотной бумаги.

Гарри Гопкинс сел за столик в Овальном кабинете, достал из пакета текст донесения помощника посла, несколько довольно неразборчивых фотографий и сопроводительную записку, написанную военно-морским атташе США при посольстве в Турции. Отложив фото в сторонку, он стал читать. По ходу чтения он несколько раз удивленно хмыкал, озадаченно тер затылок, а закончив изучать бумаги, полученные из Москвы, принялся рассматривать фото и читать приложенное к ним донесение.

Потом Гопкинс пристально посмотрел на президента.

– Слушай, Фрэнки, а не подсунули ли русские нашим парням очередную дезу? Я знаю, что они большие мастера пускать пыль в глаза. Уж больно тут все смахивает на сказку. Что-то вроде волшебной Страны Оз, из которой появились корабли под военно-морским флагом Российской империи, и моряки с погонами, от которых большевиков должно трясти, как раввина, увидевшего кусок ветчины.

– Нет, Гарри, все это есть, – сказал Рузвельт, – мы перепроверили эти данные по каналам нашей разведки. Все сходится. Эта таинственная эскадра существует, от нее крепко досталось парням Геринга и 11-й армии Манштейна, которая совсем уже была готова взять Севастополь. И вот вместо блестящей победы эта армия потерпела полное поражение, а сам Манштейн сейчас сидит в подвале на Лубянке, где с ним ведут душеспасительные беседы «богословы» из ЧК.

– Из НКВД, – машинально поправил президента Гарри Гопкинс. – Слушай, Фрэнки, но если это все правда, то тогда Советская Россия за год-полтора сможет окончательно победить Гитлера и стать полной хозяйкой в Европе… Англия не в счет. Ей уже никогда не быть достойной соперницей России. Франция – та с задранной до ушей юбкой покорно лежит под немцем, и лишь иногда слабо попискивает голосом маршала Петэна, заклинающего своих почитателей беречь семейные ценности и покорно выполнять все требования оккупантов. Ну а мы… мы просто не сумеем и не успеем что-либо сделать в Европе для того, чтобы нас пригласили за стол победители в войне. Тем более сейчас, у нас есть куда более насущные вопросы – проклятые джапы с удивительной легкостью захватывают колониальные владения британцев, французов и голландцев. Да и нам от них достается изрядно. Боюсь, что Филиппины мы уже потеряли. На очереди Гавайи? Нас спасает только то, что у японского командования глаза разбегаются во все стороны: Индия, Австралия, Гавайи, Аляска… У русских есть поговорка, что-то вроде «за двумя кроликами погонишься, ни одного не поймаешь…» Если они и дальше продолжат в том же духе, то у нас есть шанс успеть мобилизовать всю нашу промышленность и задавить джапов. Но без помощи русских война на Тихом океане затянется года до сорок восьмого-пятидесятого. А если им удастся выбить кузенов из Индии, то и того больше…

– Гарри, ты, как всегда, прав. Поэтому я прошу тебя, как своего друга, снова слетать в Москву и попытаться разговорить Сталина. Я хорошо понимаю, что это нелегкая задача, и Дядюшка Джо умеет хранить тайны… Кстати, Гарри… – Рузвельт достал длинный мундштук, вставил в него сигарету, и закурил. – После ознакомления с примерно такой же информацией старину Винни хватил удар.

Гопкинс удивленно посмотрел на президента.

– Да-да, Гарри, я не знаю, чего там напридумывали аналитики из SIS, но сэр Черчилль не смог пережить всего этого. А ведь он много чего повидал на свете, воевал, был в плену у буров, готовился к расстрелу. А вот этого не пережил. Нашей разведке удалось узнать, что его последние слова были о «Втором Пришествии». Потому-то ты должен точно выяснить, что происходит на Черном море, откуда взялись там новейшие корабли, включающие авианосец, самолеты с совершенно фантастическими летными характеристиками, и что кроется за этим маскарадом с погонами и царским военно-морским флагом. Например, «джерри» на полном серьезе подозревают нас в организации всего этого. Можешь обещать Сталину все что угодно. Во-первых, обещания – это только слова, и потом можно будет от этих слов отказаться под любым благовидным предлогом. А во-вторых, как мне кажется – а ты знаешь, Гарри, интуиция меня редко подводит – все затраты потом окупятся сторицей, если мы разгадаем секрет этой эскадры и сможем получить доступ к новейшим технологиям. Но пряником их помани лишь тогда, когда они, как тебе покажется, пойдут нам навстречу. А если нет, покажи кнут – намекни, что помощь по ленд-лизу может быть ограничена. Или прекращена вообще – ссылайся при этом на наши трудности на Тихом океане. Хотя, черт, без русских нам с джапами в разумный срок не справиться… Если они не поддадутся на твой шантаж, тогда начинай разговаривать с дядей Джо серьезно. В крайнем случае, меня устроит, если по итогам этой войны Россия и Америка станут двумя равновеликими государствами. Мы в западном полушарии, они в восточном. Доктрину Монро официально еще никто не отменял.

– Но, Фрэнки, – возразил Гопкинс, – тогда мы должны списать кое-что с баланса наших английских кузенов. Если война в Европе не принесет нам дивидендов, то зачем вкладываться в нее?

– После кузенов останутся Канада и Австралия – выморочное имущество, – Рузвельт затянулся папиросой. – Индию Дядюшка Джо наверняка захочет для себя за помощь против джапов. В общем, пора в дорогу, Гарри. Сегодня вечером тебя ждет самолет, на котором ты вылетишь в Москву. Торгуйся за каждый цент, и да прибудет с тобой Господь…

21 января 1942 года, Ранее утро. Юго-Западный фронт, станция Лозовая

Командующий 6-й армией РККА генерал-майор Авксентий Михайлович Городнянский

После почти суточного марша передовые части 6-й армии вошли в Лозовую. Было раннее утро, еще не рассвело.

Станцию обороняли всего два батальона мехбригады ОСНАЗ генерал-майора Бережного, но еще вчера вечером введенные в прорыв в первом эшелоне части 6-го кавкорпуса перерезали железную дорогу в тылу у немецкой группировки штурмующей Лозовую. Почуяв запах паленого, немецкая пехота, бросая тяжелое вооружение, стала стремительно откатываться на рубеж реки Орель. Дорога на Павловград для них была закрыта, станцию и железнодорожный мост оборонял арьергардный комендантский батальон НКВД из состава все той же мехбригады.

А вот у ОСНАЗовцев этого самого тяжелого вооружения – горы. Пока ехал по станции, видел, что все свободное место заставлено техникой. Обычной пехоты нет, только моторизованная. И не на полуторках или Зис-5, а на новейших пехотных танках и трофейных немецких полугусеничных тягачах. Даже артиллерия у них не на конной, и даже не на механической тяге, а самоходная. Способна идти прямо в боевых порядках танков и мотопехоты… По названию бригада, а присмотришься – по мощи корпус или даже поболее… Да и люди особенные – ведут себя спокойно, не суетясь, кажется, что у половины бойцов немецкие пулеметы МГ. Победители Манштейна и Гудериана, как-никак.

Эмка остановилась у здания станционного вокзала. Именно здесь, как мне сказали на КПП, и находится штаб бригады. Часовой в белом камуфляжном масхалате проверил мои документы и привычно козырнул. На вопрос, как найти генерал-майора Бережного, Часовой только махнул рукой.

– Зайдите, товарищ генерал-майор, и сами все увидите. В крайнем случае спросите.

Внутри было светло, людно, шумно, где-то тарахтел дизель. Я остановился, не понимая, куда я попал. Дело в том, что почти половина присутствующих имели вполне белогвардейский вид из-за наличия на плечах погон. Тем не менее другая половина представляла из себя командиров РККА, которые не обращали никакого внимания на снующих повсюду поручиков, подпоручиков и штабс-капитанов. Более того, я увидел в этой плотной группе и нового командующего Юго-западным направлением генерал-лейтенанта Василевского. Он-то как сюда успел попасть? Василевский стоял и разговаривал с невысоким худощавым офицером возле стены, где до войны висело расписание поездов, а сейчас была растянута огромная карта района боевых действий.

Штабные операционисты со стремянок наносили на карту текущую обстановку. Вглядываюсь в карту – и захватывает дух. Да, плохи дела у немцев: 17-ю армию Гота бригада ОСНАЗа нашинковала мелкими ломтиками. Разгромлена станция Синельниково, захвачены и удерживаются станции Павловград и Лозовая… А ведь там были все немецкие армейские тылы. Подъезжал – видел: все пути на станции забиты вагонами с германской маркировкой. И судя по карте, конно-механизированный корпус Буденного, форсировавший фронт прямо перед нами, уже подходит к Павловграду, форсируя реку Самару по удерживаемым осназовцами мостам, а после краткого отдыха двинется на Синельниково. Следом за ним движется 5-й кавкорпус Гречко, который за Павловградом должен повернуть на Сталино вдоль левого берега реки Самары. Все это я ухватил за какие-то секунды, лишь только увидев карту. А уже в следующее мгновение, генерал-лейтенант Василевский поднял глаза и заметил меня.

– Авксентий Михайлович, – подозвал он меня к себе, – знакомьтесь: генерал-майор Бережной Вячеслав Николаевич, командир мехбригады ОСНАЗА.

Мы пожали друг другу руки.

– Авксентий Михайлович, необходимо как можно быстрее сменить людей Вячеслава Николаевича на позициях. Здесь они свое дело сделали, и позарез нужны нам в другом месте… В кратчайший срок необходимо перебросить не меньше полка на Павловград…

– Товарищ генерал-лейтенант, – вскричал я, – люди устали, просто с ног валятся! Сутки на ногах – сюда шли, думали, дойдем, хоть отдохнем…

– Александр Михайлович, – как-то по свойски обратился Бережной к Василевскому, – а что если я дам товарищам сотню трофейных тягачей? С отдачей, разумеется. Думаю, часа за два – два с половиной доставим полк до Павловграда. По пути еще и выспятся. Вон у Буденного конники на марше в седлах спать умудряются. Или другой вариант – тут на путях пустой немецкий товарняк. Пути мы не разрушали. Прицепим паровоз и домчим вообще за час…

Василевский кивнул.