Тогда я впервые вызвала демона, горя негодованием, злостью, ненавистью и… отчаянием. Возможно, не будь я тогда на таких эмоциях, натворила бы дел, о чем непременно жалела бы. Но я была в истерике. Потому, вместо того, чтобы по пунктам расписать желаемое мной и греховное, после фразы Азурика(или как его там?): «Я в вашем распоряжении, госпожа»… банально разревелась, бросившись на широкую, татуированную грудь ошарашенного краснокожего демона, который не сомневался, что очередное дело станет таким же удачным, как и сотни до меня. Возможно, из-за своей уверенности и моего слезопотока, он растерялся и не стал настаивать на озвучивании моих желаний сию же минуту, в чем была его основная ошибка. Вместо этого час слушал мои подвывания, терпел слезы, позволял вытирать мокрый нос о его грудь и плечо и даже отпаивал колодезной водичкой, когда меня настигала сильнейшая икота от силы истерики. Возможно, если бы демон не думал, что все пройдет по плану, уставший от моих жалоб, он не взялся бы вставлять новые стекла в оконные рамы, не починил бы дверь, снятую с петель, и, конечно же, не напоил успокоительным настоем, который отыскал в разрухе когда-то доброго, светлого дома. И уж точно не проспал бы момент, когда я поутру очнулась слегка поутихшая, успокоенная и резко осознавшая, что натворила.

Боясь разбудить умаявшегося демона, что ночью ответственно выполнял обязанности няньки и плотника, я судорожно пролистывала страницы матушкиной записной книжки в поисках выхода из положения и аннулирования сделки. Сделку раньше времени отменить было нельзя, отчего я тогда едва не заголосила с новой силой. Но благодаря врожденной скрупулезности моей матушки, которая ко всему относилась ответственно, я смогла отыскать сноски и оговорки, где мамуленька четко и подробно описывала, как можно перехитрить договор. Там-то я и увидела три простых, но таких замечательных правила: не прибегать к темной магии, которая будет подразумевать под собой злой умысел и грехопадение; отказываться от всех соблазнов, коими на протяжении срока исполнитель (демон) будет склонять светлую душу на сторону Мрака; и последнее, которое почему-то было подчеркнуто три раза и выведено на бумаге большими буквами: НЕ ВЛЮБЛЯТЬСЯ В ДЕМОНА (три восклицательных знака).

Еще до конца неуверенная в успехе своей затеи, я составила список дел, чтобы демон не сидел сложа руки, но, при этом, не содержащих под собой греховных умыслов. Проснувшись и получив список из моих дрожащих ручек, Азурик знатно так изумился, посмеялся, а после стал соблазнять перспективами красивой жизни, планами и вариантами мести обидчикам, если не с помощью кровожадного и плотоядного демона, то самостоятельно, после получения темной магии. И, честно говоря, соблазнял он так умело, да еще и отлично зная все мои обиды, которыми я его сама же прошлым вечером и снабдила под аккомпанемент моих слез и прерывания на икоту, что едва не сдалась. Но вовремя вспомнила почившую мамуленьку, ее записную книжку и строжайшие заветы, и смогла-таки выстоять против обольщения опытного и, что уж говорить, до неприличия красивого демона, главным минусом которого было… нет, не наличие рогов и хвоста. Главным его минусом было то, что он был мужчиной, которых я откровенно недолюбливала и более им не доверяла на подсознательном уровне.

После того раза, когда, каким-то чудом все же сохранив свою драгоценную, но наглую душонку, хоть и потеряв килограммы нервных клеток, тоже драгоценных, но, все же, поменьше, я зареклась повторять данный опыт вызова демона. Ну, как зареклась… До следующей осени, когда поняла, что нужно налаживать собственное хозяйство, но не имела представлений, как строится хлев и курятник. Вот тогда на помощь пришел Ганька (ну, или как его там по-демонски?).

Теперь же у меня в распоряжении есть угрюмый Володька. От выражения почти физической боли на его лице от предстоящих перспектив мне его стало жаль, потому решила не зверствовать и, как только описала фронт работ, повела рогатого в дом.

– Ладно, уже довольно поздно, приступишь завтра, – великодушно сообщила одна наглая лесная ведунья. На меня посмотрели с такой «радостью», что пришлось приложить усилия, чтобы улыбка с моего лица не пропала. Где-то на задворках разума заскреблась совесть, но я на нее привычно шикнула, пригрозив списком дел, которые придется делать самостоятельно, если не мучить мужика. Это подействовало, и совесть, словно и не показывалась вовсе, вновь ушла в спячку с табличкой «до весны не будить».

Зашли в сени, и невольно отметила, что некоторые половицы препротивно скрипят. Но после посмотрела на и без того печального вынужденного труженика и решила, что это не та проблема, из-за которой следует мучить несчастного мужика.

– Значит так, – воодушевилась я, обернувшись к Володьке. – Удобства на улице, но советую все дела делать до темна, так как место глухое, а по ночам на участке кого только не встретишь, несмотря на забор и Велеса, – решила я упомянуть своего серого охранника, который обычно уходил на охоту утром и возвращался только к ночи, оберегая меня и участок от ненужных гостей. С переменным успехом, отчего Велес обычно спал в захудалом курятнике, но с ним все же было спокойнее. Сейчас он до сих пор не вернулся, что меня смущало, но отвлек меня голос демона, который пропустил половину вышеупомянутого мимо заостренных ушей.

– Я – демон, – напомнили мне прямо с обидой в голосе.

– Да-да, – покивала я, зная по опыту, что спорить и объяснять бесполезно. Этим «Я – демон» кичились все мои шесть жертв режима в прошлые годы. А после долго сетовали, почему местные хищники не проникались уважением, когда они пытались объяснить свою принадлежность к рогатым местной фауне, которой вряд ли нравилось, когда перед ними угрожающе размахивали опасными рогами. – Ты, Володенька, оказался несколько крупнее своих предшественников, так что их старые вещи тебе не подойдут. Я попробую что-нибудь придумать до утра и перешить старые рубахи, до того времени могу предложить только простыню, – развела я руками, заботясь о том, чтобы мужик не замерз.

– Я – демон, – уже с более выраженной обидой напомнили мне.

– Да-да, – покивала я, оказавшись в некоторых вопросах более опытной, чем сам демон. Благо, у меня уже шесть образчиков было, которые и доказали, что демоны мерзнут не хуже людей. Более того, даже простыть могут, и сопли у них ничем не отличаются от человеческих. Я долго злорадствовала, когда продрогший с утра «Я – демон» трясся, как лист на ветру, в остывшем за ночь доме. Возиться с простудой рогатых, которые оказались еще более капризными при болезни, чем маленькие дети, мне не хочется.

В воспоминании всплыло, как один такой «Я – демон» после обычной стирки температурил трое суток. Не знаю, как он, а я тогда настрадалась, готовая прибить несчастного из гуманных соображений, чтобы не мучился. Вы только представьте себе половозрелого, матерого демона, чьи рога едва не царапали мой потолок, с растертым сопливым носом. И этот демон трясся в одеяле при незначительной температуре, стонал, как при родах, гнусавым голосом просил сделать ему суп по рецепту его бабушки, спеть любимую колыбельную из его далекого детства (на ДЕМОНСКОМ языке, между прочим, который мне пришлось специально заучивать для этого), и которого, как маленького, пришлось заставлять пить, видите ли, невкусное и странно пахнущее лекарство!!!

– Дальше: кровать у меня одна и узкая, – протянула я, выразительно скосив взгляд на свою койку, коей не пользовалась с момента заморозков. При этих словах губы Володьки предвкушающе растянулись, а янтарные глаза окинули меня с ног до головы оценивающим взглядом. Судя по тому, что улыбка стала ее шире, оценкой он остался доволен, а я могла начинать гордиться. Потому улыбнулась еще шире, чем ввергла мужика в недоумение, и добавила: – Спать будешь на ней. Один, – значимо подняла я вверх свой перст указующий.

– А ты? – не размениваясь на приличия, нахмурилось рогатое благородство, которое не могло позволить даме спать на полу или скамейке.

– А я на печке, – расцвела я радостной улыбкой. На меня посмотрели как на душевнобольную и выразительно выгнули бровь. – Что? – обиделась я, в первую очередь за старания Юрчика. – Печка замечательная! – сложила я руки на груди. – Ее, между прочим, Юрчик делал.

– Юраш, – проворчал Володька.

– Да-да, я так и сказала, – вздохнула я и призадумалась. – Если у тебя есть на что-нибудь аллергия или непереносимость, ты лучше сейчас скажи! – оживилась я. – Готовлю я, и не хотелось бы, чтобы ты животом заболел сразу после завтрака.

– Я – демон! – не выдержав, взревел трепетный «Я – демон». – Меня невозможно отравить! Демоны даже к яду невосприимчивы, – просветили «темноту» в моем курносом лице.

Я со скепсисом скривилась и припомнила одного «Я – демон» под номером «три», у кого оказалась непереносимость молока. Так вот, несмотря на отсутствие у него крыльев, после крынки молока на бедолаге можно было летать, если усесться на него верхом. Правда, недалеко – лишь до нужника и, желательно, дышать при этом через мокрую тряпочку, чтобы в полете не задохнуться. Помню, у меня цветы в тот день пожухли по всему участку, и даже заходя чуть дальше, а местная живность еще около недели обходила эти места стороной. Люди тоже не докучали, потому несчастного «Я – демон» под номером «три» я быстро простила.

– Ну и, конечно же, ни в коем случае не показывайся людям в истинном обличье. Никто не должен узнать, что у меня в доме живет демон, – строго подытожила я.

– Почему? – неожиданно возмутился Володька, словно я заставляла его выступать в сарафане и кокошнике во Мраке перед начальством.

Я даже растерялась, но после вспомнила, что демоны – существа гордые, тщеславные и даже самовлюбленные, которые любят всеобщее внимание. Конечно, тут какая зависимость – чем сильнее привлечешь внимание, тем больше потенциальных жертв, с кем можно заключить новый контрактик. Желающие посадить на кол«нечистого» тоже найдутся, но риск, по мнению демонов, вполне оправдан. С людьми всегда можно договориться, благо жителям Мрака однозначно было что предложить. Потому колов и прочих колющих предметов демоны, в отличие от меня, не сильно-то и опасались..

А тут такой облом в моем курносом лице! Ох, если бы это не стоило мне души, свой вздернутый «недостаток» я с удовольствием исправила бы с помощью магии. Но я решила ходить курносой, зато с душой. Все равно красоваться не перед кем, и моя внешность с некоторых пор мало кого волнует.

Я бы пожалела оскорбленного в лучших чувствах демона, но в местных краях я и так не в чести, и лишний раз подтверждать статус «ведьмы» не хочется. Народ здесь темный, того и глядишь, если не подожгут дом, так меня саму на костер пустят, вместо новогодней елки. Как показывает практика – возле костра кружить хороводы куда практичнее и гораздо теплее, потому я не обманывалась относительно выбора, к которому придут местные. Быть предпочтительнее украшенной елки, конечно, лестно в какой-то степени, только если это не грозит аутодафе с твоим непосредственным участием.

– Володь, – начала я задушевно.

– Волозар!!!

– Ты не голоси, – скривилась я. – Места глухие, нечего привлекать внимание хищников, – возмутилась я, а после подумала, что при таком случае – шанс у меня определенно есть: пока Володька будет доказывать «Я – демон» местным плотоядным, я успею сбежать. Живя в лесу, главное – помнить правило: бег – это не только здоровье и красота, но порой единственный шанс выжить при нежелательных встречах. Уж этим умением я овладела в совершенстве! – Потерпи всего две недельки, а после будет лучше, – заверила я, погладив возмущенного и обиженного демона по руке. Мое сочувствие было ему как мертвому припарка, потому я вспомнила про ужин и заверения мамуленьки, что после вкусного и плотного обеда добреет кто угодно, от медведя до демона. – Кушать хочешь? – заискивающе заглянула я в мрачное лицо рогатого красавца, от чьей красоты начиналась зубная боль.