Затем он ушел, и Боб остался один в комнате с высоким сводом, где лучи лампы на его столе не могли проникнуть в глубокие тени, и его охватило странное предчувствие. На мгновение ему показалось, что кто-то наблюдает за ним, и, чтобы развеять это чувство, он включил яркий верхний свет.

Комната была пуста!

Посетитель Боба

Боб выключил верхний свет и вернулся к своему столу, который был одним из полудюжины в длинной и довольно узкой комнате в одном углу здания.

Когда он сел, то услышал стук дождя в окно и, выглянув наружу, увидел сквозь завесу воды приглушенные огни раскинувшегося города. Ясной ночью вид внушал благоговейный трепет, но в эту ночь его единственной мыслью было завершить свою работу и вернуться в тепло и уют своей собственной комнаты.

Боб порылся в куче бумаг, скопившихся в проволочной корзине на его столе. Они должны быть подшиты, на них должны быть сделаны соответствующие пометки. Там не было ничего особенно важного, иначе он не работал бы в одиночку, поскольку в отделе существовало правило, что при подаче документов большой важности под рукой должны быть по крайней мере два клерка и обычно начальник отдела. Иногда даже вооруженные охранники приходили во время регистрации, потому что некоторые секреты в огромных хранилищах через коридор стоили миллионы для недобросовестных людей и других сил.

Но до сегодняшнего вечера, пока слова дяди не разбудили его, Боб считал свою собственную работу довольно банальной. В его жизни не было ничего, что могло бы сравниться с волнением и почти ежедневной смелостью людей из бюро расследований Министерства юстиции.

Часы были довольно длинными, работа была рутинной, и его товарищи, хотя и приятные, были довольны своей карьерой. Они не смотрели вперед и не мечтали о том дне, когда смогут носить один из маленьких значков, идентифицирующих агента Министерства юстиции.

Тогда Боб понял, что он должен прекратить свои дневные мечтания. Или это все-таки был сон наяву? Его дядя сказал, что теперь есть вероятность, что он может поступить на службу в департамент. Но сейчас было не время размышлять об этом. Он сможет подумать о своем будущем, возвращаясь домой.

Боб подошел к картотечному шкафу, стоявшему вдоль внутренней стены комнаты, и достал папку. Вернувшись к своему столу, он начал делать записи в бумагах, которые лежали у него на столе. Он работал медленно, но тщательно, и его почерк был четким и понятным.

Другие, возможно, были быстрее Боба в работе с документами в отделе, но не было никого более точного, и когда его работа была выполнена, начальник отдела всегда знал, что о задаче хорошо позаботились.

Боб работал больше часа, останавливаясь только раз или два, чтобы выпрямиться в кресле, потому что возвращаться к столу после целого дня однотипной работы было утомительно.

Когда досье было закончено, он вернул его в шкаф вдоль стены и рассортировал бумаги, которые остались на его столе. Они принадлежали к четырем разным папкам, и он вытащил их из ящиков и разложил в ряд на своем столе.

Воздух в комнате казался душным, и Боб подошел к одному из окон и приоткрыл его на несколько дюймов – ровно настолько, чтобы впустить свежий воздух, но недостаточно сильно, чтобы резкий ветер мог занести дождь в комнату. Далеко под ним взвизгнул автомобильный гудок, когда неосторожный пешеход попытался пройти на запрещающий сигнал светофора.

Боб вернулся к своему столу. Еще час, и его работа будет закончена. Он взял ручку и продолжил работу.

Позже Боб вспоминал, что слышал, как часы пробили девять, и, должно быть, прошло почти полчаса, когда дверь, ведущая в коридор, тихо открылась и внутрь вошел мужчина.

Молодой клерк за своим столом был так поглощен своей работой, что не почувствовал, что в комнате появился новичок, пока посетитель не оказался почти у него за спиной.

Затем Боб резко обернулся и узнал Талли Росса. На мгновение на лице Боба промелькнула вспышка гнева.

– В следующий раз, когда войдешь, пошуми немного, – рявкнул он. – Я думал, что ко мне подкрадывается призрак.

– Я не такой уж и призрак, – возразил Талли, снимая пальто и энергично встряхивая его, чтобы стряхнуть воду. – Я не знал, что ты будешь работать сегодня вечером.

– Не смог закончить сегодня днем, – ответил Боб, – а в последнее время поступает так много материала, что я боялся, что если я оставлю это на другой день, то буду завален работой.

– В следующий раз, когда это произойдет, дай мне знать, и я помогу тебе, – вызвался Талли, садясь за свой стол, который был через два от Боба.

Боб чуть не рассмеялся вслух, потому что мысль о том, что Талли добровольно поможет кому-то еще, была почти фантастической. У каждого клерка был особый тип картотеки, и каждый из них не должен был обмениваться работой с другим. Таким образом, у других было мало шансов узнать, какие документы проходят процедуру постоянной подачи.

– Спасибо, Талли, это мило с твоей стороны, – сказал Боб, – но я не знаю, что сказал бы шеф.

– А ему знать и не нужно, – сказал Талли, поворачиваясь на стуле.

– Но если бы он узнал, что мы помогаем друг другу, мы оба остались бы без работы, а я не могу позволить себе так рисковать.

– Я тоже не могу прямо сейчас, – признал Талли, – но я надеюсь скоро заняться чем-нибудь получше. Здесь недостаточная плата для парня с моими мозгами и способностями.

– Я признаю, что за это платят не так уж много, – ответил Боб, – но в наши дни человеку нужно есть.

– Когда-нибудь я буду работать в Министерстве юстиции, – определенно сказал Талли. – Возможно, это произойдет не завтра или на следующей неделе, но я собираюсь туда попасть.

– Я думаю, что так и будет, – согласился Боб. – У тебя есть решимость продолжать в том же духе, пока ты этого не сделаешь.

Чего он не добавил, так это того, что дядя Талли сделает все, что в его силах, чтобы Талли получил повышение, и ни для кого не было секретом, что у Кондона Адамса были влиятельные политические связи, которые могли бы помочь Талли попасть в бюро расследования.

Дверь

Талли был в разговорчивом настроении, и в такие моменты он проявлял приятную индивидуальность. Это был один из таких случаев, но Боба это более чем немного раздражало, потому что у него была работа, и каждая минута, проведенная в разговоре с Талли, означала дополнительное время за его столом.

– В последнее время у меня было странное чувство, что здесь все напрягается, – сказал Талли. – Даже сегодня вечером эта комната кажется мне не совсем подходящей.

– Это ветер и дождь, – сказал Боб, отрываясь от своей работы. – Когда завтра выглянет солнце, ты почувствуешь себя намного лучше.

– Я не знаю. Скажи, Боб, ты не слышал о чем-нибудь особенном? Возможно, от инженеров поступит что-то необычайно важное.

Боб не мог честно сказать "нет", поэтому он дал неопределенный ответ.

– Всегда есть разговоры, – сказал он.

– Конечно, я знаю, но на этот раз все по-другому. Я слышал, что отдел радиосвязи сделал несколько поразительных открытий, за обладание которыми не одна иностранная держава отдала бы несколько миллионов.

– Что, например?

– В том-то и дело, – признался Талли. – Есть только смутные разговоры; ничего, на что можно было бы указать пальцем.

– Я думаю, они хорошо скрывают это, – сказал Боб, который был полон решимости прощупать Талли и узнать, как много знает другой клерк. Теперь было очевидно, что Кондон Адамс разговаривал со своим племянником, вероятно, рассказывая ему по существу многое из того, что Мерритт Хьюз рассказал Бобу ранее вечером, и теперь Талли был на рыбалке, чтобы узнать только то, что знал Боб. Что ж, в эту игру могли играть двое, и Боб, склонив голову над своей работой, улыбнулся про себя.

– Ну, они никогда не рекламируют документы, которые посылают для постоянного хранения, – сказал Талли, – но ты знаешь, как обстоят дела в департаменте. Иногда у нас есть довольно хорошее представление о том, что происходит, даже несмотря на то, что все это запечатано и зашифровано специальным кодом.

Боб кивнул, потому что Талли был прав. Несмотря на секретность, которая обычно окружала подачу важных документов, клерки часто знали, что проходит через их руки, потому что даже у стен в Вашингтоне, казалось, были глаза и уши, и шепот перелетал из одного отдела в другой таинственным подпольным образом, который невозможно было остановить. Иногда догадки клерков были верны; опять же, все они могли ошибаться. Но именно во время таких разговоров, как этот, секреты иногда ускользали и попадали в руки мужчин и женщин, для которых они никогда не предназначались.

Подразделение Боба, которое регистрировало все радиодокументы, имело особенно хороший послужной список. Шеф, Артур Джейкобс, был ответственным еще до Второй мировой войны, и он с особой тщательностью подбирал персонал. Первая крупная утечка информации еще не произошла, и Боб горячо надеялся, что этого не произойдет, пока он находится в подразделении.

Талли суетился вокруг своего стола, перекладывая бумаги туда-сюда и явно прилагая усилия, чтобы казаться заинтересованным. Один раз он резко взглянул на Боба, который был поглощен своей работой.

Наконец Талли встал и подошел к одному из окон. Он смотрел в окно несколько минут, и у Боба, взглянувшего на него, создалось впечатление, что Талли пытается решить, что делать.

Следующее, что заметил Боб, – Талли была в другом конце комнаты, открывая один из ящиков с документами. Пол был устлан ковром, и его шаги от окна к картотекам были бесшумными.

Не существовало правила, запрещающего клерку открывать одно из дел, поскольку хранившиеся там документы не представляли особой важности. Что-то в поведении Талли привлекло внимание Боба. Затем он понял, что Талли просматривал один из файлов, который находился под наблюдением Боба, и против этого было строгое правило.

Боб на мгновение заколебался. Казалось немного глупым поднимать из-за этого шум. Вероятно, Талли сделал это по рассеянности. Затем он вспомнил предупреждение своего дяди следить за всем, что происходит в отделе.

– Талли, ты не в том файле, – сказал Боб.

Талли быстро обернулся, его лицо густо покраснело.

– Думаю, ничего страшного. Мне просто интересно, чем ты занимался и как ты работал со своим досье. Я слышал, как Джейкобс на днях хвалил тебя, и я подумал, что смогу получить несколько хороших советов, просмотрев твои вещи.

– Все в порядке, Талли. Я покажу тебе как-нибудь, когда Джейкобс будет здесь, но ты знаешь правило насчет файлов. Мне придется попросить тебя закрыть это дело.

– А если я этого не сделаю? – огрызнулся Талли.

– О, ты все закроешь, – сказал Боб. Его голос был по-прежнему спокоен и ровен, но в нем слышалась нотка предупреждения, которую Талли не осмелился проигнорировать.

Боб закрыл папку на своем столе и встал, потягиваясь своими длинными, сильными руками. Талли не упустил из виду важность этого предложения, поскольку у Боба была хорошо обоснованная репутация боксера.

Талли повернулся к картотеке и захлопнул стальной ящик.

– Вот ты где, Поллианна, – парировал он. – В конце концов, этот файл выглядит не так уж хорошо.

– Главное, чтобы он устраивал Джейкобса; это все, что меня беспокоит, – сказал Боб, снова садясь.

Талли взял свое пальто, чтобы уйти.

– Ну, в любом случае, я не завидую, что ты останешься здесь один сегодня вечером. От этого места у меня мурашки по коже.

После ухода Талли Боб смог полностью сосредоточиться на своей работе. Снова пробили часы, но он был слишком занят, чтобы сосчитать количество ударов. Насколько он знал, могло быть десять часов, а может быть, даже одиннадцать.

Резкий стук в дверь потревожил Боба.

– Кто там? – требовательно спросил он.

– Охранник. Просто проверяю. Как долго ты собираешься здесь пробыть?