Парадная была переполнена дамами, желающими сделать свой заказ или же забрать его. Эвелин была здесь несколько раз, но она никогда не успевала рассмотреть здешнюю обстановку из-за огромного количества напирающих достопочтенных леди. Парадная была довольно просторной, тем не менее, еле вмещала всех посетительниц. Она, как и все комнаты мастерской, была оформлена в стиле барокко: золотые канделябры, расписные рамы, узорчатые ковры, изогнутые лестничные перила – каждая деталь буквально «кричала» о достатке хозяина этого места.

Миссис Стенсфорд была не из тех дам, которые стояли в очередях. Она немедленно направилась в личный кабинет главного портного. Здесь она была завсегдатаем, и, кроме того, хорошим другом Флетчера.

– Джимми! – воскликнула она, увидев его.

– Роксана! О, Пресвятая Мария, это ты! – Они принялись любезничать, обмениваться новостями, после чего миссис Стенсфорд перешла к делу.

– Вот что, Джимми. Ты, вероятно, наслышан о бале у Рэдмонда Торндайка?

– Еще бы. Это событие называют чуть ли не знаменательным. Уже вчера налетели клиентки, можешь представить?

– Ох, конечно, ты не теряешь популярности в нашем городке.

– И не только в нашем городке, дорогая! – недовольно, но шутливо подметил портной.

– Конечно, конечно. Так вот, мне и моим девочкам необходимы платья. Кроме тебя этого никто не сделает лучше.

– Последний раз ты приходила с такой просьбой около года назад. Насколько мне известно, ты заказывала наряды с Лондона?

– Ох, милый Джимми, для таких балов дамы идут прямиком к тебе. Ты же мастер своего дела! Прими наш заказ.

– Что ж, хоть многие клиентки уговаривали меня лично сшить им наряды, я не могу отказать старинному другу, поэтому соглашусь заняться вашими платьями.

– О, Джимми, я не сомневалась в твоей благосклонности! Мои девочки в парадной, я сейчас же позову их для снятия мерок.

Когда мерки были сняты, а эскизы согласованы, наши дамы решили отобедать в одном из ресторанов, после чего пунктом плана был поход в так называемую «мастерскую красоты». Там дамы пробыли несколько часов, приводя в порядок волосы, ногти и кожу.

На следующий день платья были готовы и доставлены к намеченному часу. И после завтрака в доме Стенсфордов, как и во всех соседних, активно шла подготовка к грядущему балу.

Глава VII

В Блутауне обожали балы. Все были рады развеяться, а также завести новые знакомства и упрочить старые. Нередко, а скорее, даже наоборот, знакомые, пересекающиеся на балах, открывают друг друга с совершенно новой стороны. Верно, здесь действует закон неформальности – когда человек полностью расслаблен, отстранен от докучных повседневных хлопот, он способен первым начать диалог. Так рядовой служащий может смело заговорить с начальником на интимные темы или же обсудить с персоной выше по социальному статусу идею открытия новой биржи. На балах нет четкого разделения по положению. В подобной обстановке все равны. Всех объединяет жажда веселья.

Для дам же это отличная возможность продемонстрировать себя самое, новое бальное платье, а также, что немало важно, заполучить шанс попасть под покровительство какого-нибудь барона. Неудивительно, что перед каждым балом все без исключения поглощены тщательными приготовлениями. Идея, объединяющая всех гостей, – показать себя в наилучшем свете, не ударить в грязь лицом.

Дом мистера Торндайка был практически готов к торжеству, оставались финальные штрихи. Но, в целом, все уже было идеально: идеально расставленная мебель, идеально приготовленные блюда, идеальная музыка, и в завершении, идеальный хозяин. Весь прошлый день был положен на то, чтобы добиться этого идеального эффекта. Однако Торндайк позволил себе немного расслабиться вечером, когда имел удовольствие принять у себя своего близкого товарища, прибывшего из Лондона, где у него были дела.

Новоприбывшим был мистер Джаред Дэвидсон, весьма знатный и состоятельный джентльмен, которого чтили и уважали все высшие круги Англии. Он обитал в Ланкашире, там располагалось одно из самых притягательных и роскошных поместий всех центральных графств, принадлежащее ему. Годовое состояние Дэвидсона составляло около пятидесяти тысяч фунтов, и к тому же он был весьма хорош собой. Завидная партия для всех знатных красавиц королевства. Но в данный момент времени его мало интересовал вопрос женитьбы, он был поглощен делами и заботами. Помимо основных хлопот, касающихся управления имением, в содружестве с Торндайком Дэвидсон занимался разведением породистых скакунов. К этому ремеслу молодые люди пришли сравнительно недавно, и оно их, несомненно, увлекало.

Эти двое были весьма схожи во взглядах. Есть вероятность, что мистер Торндайк перенял многие качества и привычки у своего старинного товарища, поскольку он прямо-таки восхищался им и часто просил у него совета. Оба были умны и деловиты, оба обладали харизмой, сдержанностью и обходительностью, у обоих было огромное состояние, оба с неким недоверием и настороженностью относились к противоположному полу. Однако различия между ними были куда более колоссальными. Торндайк был более мнителен и твердолоб – к нему сложно было сыскать подход и вступить с ним в спор, также он был порой чрезмерно резок и вспыльчив, кроме того, в арсенале его характерных черт присутствовали такие, как чрезвычайное честолюбие, тщеславие, корыстолюбие, приправленные щепоткой надменности и самоуверенности. Дэвидсон же был более сдержан в отличие от товарища. Он обладал холодным рассудком, здравым смыслом, благодаря которым друзья имели успех в свои делах. Если Торндайк в сердцах и абсолютно не обдумав ту или иную сделку, готов был принять ее условия, то Дэвидсон, что называется, обмозговывал каждую деталь, дабы не попасть впросак. Он был загадочен для большинства знакомых, так как был человеком скрытным, но обладающим безграничным обаянием, мудростью, добрым и сочувствующим сердцем, решительным, но мягким нравом. И при всем этом он не был расположен подарить своему Ланкширскому имению достойную хозяйку. Лучшие дамы высшего общества были предложены ему в жены его дядюшкой: образованные аристократки и первые красавицы. Он ссылался на то, что не готов стать мужем, и вряд ли когда-нибудь будет готов. Очень горько, если учесть ту закономерность, которая сулит весьма плачевную картину: большая часть достойных, благородных мужчин, увы, предпочитают женщинам одиночество и холостяцкую жизнь. Некоторые из них, убежденные в отсутствии верности и любви как таковой, выбирают распутное существование, как лекарство от невзгод.

– Я рад, что ты прибыл так скоро, – пожимая руку своему товарищу, произнес Рэдмонд за вечерним бокалом вина. – Вивиан, надеюсь, не отстала от тебя?

– Она уже в Блутауне! Решила почтить своим присутствием одну старую знакомую, но после прибудет сюда. Мы охотно приняли твое предложение, Рэд. Наконец мне оказана честь посетить твое имение! Нужно отдать тебе должное, оно и в правду невероятное, – ответил Дэвидсон.

– О, нет! Нужно отдать должное моей покойной бабке, здесь осталось все, как было при ее жизни, ну, исключая некоторые поправки…

– У нее был недурной вкус.

– Не поспоришь… Ну да ладно! Мой дорогой друг, как обстоят дела в Лондоне? Что побудило тебя отправиться туда столь незамедлительно?

– Я пробыл там с неделю и сумел внести некоторые коррективы в дела. На самом деле, ничего серьезного. Необходимо было зарегистрировать некоторые документы. Мой нотариус что-то напутал с числами… Впрочем, это все пустое! Я рад быть здесь. Это в мою честь ты закатил такой грандиозный бал? – с чарующей улыбкой полюбопытствовал гость.

– Ох, Дэвидсон!

– Если быть серьезным, в честь чего такой пир?

– А для этого нужна причина? Для настоящего праздника нужен лишь настрой. Брось, Джар, я предоставляю прекрасную возможность всем повеселиться на славу!

– В этом тебе равных нет, Торндайк. В этом году наплыв отдыхающих не уменьшился?

– Если бы! Приезжие заполонили весь и без того тесный Блутаун. Светские сборы утомляют меня. Все эти пустые беседы, да и в целом, пустые люди. Нет сил общаться с подобного рода особами.

– Сомневаюсь, что эти люди не приглашены на твое торжество.

– Плевать на них! Повторю тысячу раз, к черту каждого из них! – Он резко встал и принялся расхаживать по комнате.

– Тебе, как хозяину, придется общаться с ними, как ни крути, – Дэвидсон помолчал. – Но не следует придавать этому большое значение, – произнес он, подливая вино в бокалы. – Это мелочи. Бал обещает быть масштабным. В этом сомнений быть не может.

– Что ж, полно об этом. Скажи мне, как долго ты планируешь скрашивать мои понурые летние дни? – повеселев, заговорил Рэдмонд.

– Торндайк, да ты пестришь гостеприимством! Ха-ха! – Друзья разразились смехом. – В действительности, с твоего позволения, пробуду твоим гостем, покуда дела не обяжут меня покинуть дивный Блутаун.

– Вот это я понимаю! Я невыразимо счастлив это слышать. Только ты и Вивиан сможете поддерживать меня в бодром расположении духа.

Молодые люди еще некоторое время вели беседу, допивали третью бутылку вина и громко вспоминали забавные истории из недавнего прошлого.

На следующий день – день, на который был назначен бал, они отправились на утреннюю охоту и прибыли только к обеду. К этому времени прибыла мисс Вивиан, которая была счастлива встретить столько знакомых в городе. Отобедав, хозяин со своими друзьями принялись подготавливаться к грядущему балу.

Кажется, в этот день не было дома, в котором не происходила бы подготовка. Все дамы тщательно обдумывали свой туалет и делали все для безупречного внешнего вида. Что говорить, каждая стремилась обратить на себя внимание, пусть многие делали это невольно, тем не менее, это было так. Балы – средоточие блеска и роскоши. Кругом, словно бабочки порхают барышни, как юные, так и в летах, одетые в пестрые шелка, с мерцающими на груди и руках украшениями, пышными, вздымающимися прическами, дополненными перьями, бусинами и цветами. Самое очаровательное в балах – это то, что премилые создания, одетые со всем великолепием, собираются в единое целое, составляя что-то сродни цветника, располагающего лилиями, ландышами, розами и гортензиями.

Эвелин, Оливия и Розалин с самого утра были заняты своими образами. Они, как и все молодые женщины, стремились к совершенно безукоризненному виду, и часы напролет проводили у зеркала, приводя себя в порядок. В просторной, уютной комнате, освещенной дневным светом, три юные красавицы совершали над собой волшебство. На туалетном столике аккуратно стояли пузырьки с кремами, флаконы духов, две шкатулки с драгоценностями, море шпилек и ленточек, пудреница и щетки. За ним сидела Оливия и наносила какую-то кашицу себе на лицо. Она была в ночной рубашке, часть длинных, густых локонов была собрана, остальная ждала своей очереди. На большой кровати сидела Эвелин, перед ней расстилалось скопище бальных перчаток. На балконе Мэри, служанка, отпаривала платья. Рядом с Оливией, на мягком пуфике восседала Роуз в халате и с папильотками на голове, она разглядывала собственное отражение, и ее юное личико то приобретало довольный, сосредоточенный вид, то раздраженный и неудовлетворенный. Эвелин же все думала, чем дополнить ее лазурное платье, которое она увидела только утром и не успела придумать ничего заранее.

– Как давно я не была на хорошем балу. Да и вообще ни на каком! – вздохнув, проронила Оливия.

– Ну что ж, милая, теперь у тебя будет возможность это наверстать! – подбодрила ее Эвелин, чье лицо выказывало озабоченность касательно до перчаток.

– Помочь тебе со шпильками? – Эв увидела, что родственница явно слишком напряжена, и ей никак не удается заняться прической. Та с великим удовольствием приняла предложение. Эвелин вооружилась десятком шпилек, пока Оливия в это время втирала в руки крем.

– Помню, как мы с Ленни танцевали в первый раз… По-моему, это была мазурка.

– Уверена, что вы сможете вспомнить это драгоценное время сегодня.