Правда, я убеждена, что если бы Полли и Рисса провели со мной немного времени, я бы им все же понравилась. Я ужасно забавная. Такой мне и суждено быть, когда мой единственный источник общения – я сама. Я бы не хотела наскучить себе до смерти.

Может быть, я подожду, пока Мидас будет в хорошем настроении, а потом спрошу, не может ли кто-нибудь из девушек прийти и как-нибудь вечером составить мне компанию. Мне действительно не помешало бы общение с кем-то, кроме непоколебимого молчуна Дигби.

К слову, о Дигби. Он и еще пятеро царских стражников стоят по стойке «смирно» у дальней стены и даже не моргают при виде этого эротического завтрака. Какая безупречная выдержка!

Остальные мужчины, сидящие за столом с царями, – их советники, а рядом стоят еще две наложницы, одна из которых массирует плечи соратнику Фулька, а другая продолжает кокетливо поглядывать на другой конец стола.

– О Драгоценная, – довольно высказывается царь Мидас, заметив мое приближение. – Ты присоединилась к нам за завтраком.

Разумеется, я присоединилась, ведь ты сам мне приказал.

Но вслух этого не произношу. Я киваю и скромно улыбаюсь, а затем сажусь на табурет с подушками, который стоит перед моей арфой. Начинаю осторожно перебирать струны, потому как знаю, что этого хочет мой царь. Я здесь ради представления.

Всегда все происходит по установленному плану. Когда сюда приезжает чужеземная делегация из других царств, королю Мидасу нравится выставлять меня напоказ. Я сижу в зале для завтраков, в своей клетке, где ничто не угрожает, а гости пожирают меня глазами и восхищаются размахом власти Мидаса, угощаясь яичницей и фруктовыми пирогами.

– М-м-м, – набрав в рот еды, произносит король Фульк и пережевывает, не переставая на меня глазеть. – Мне доставляет удовольствие смотреть на твою позолоченную потаскуху.

Услышав это определение, я негодую, но держу спину прямо. Знаете, что может быть хуже обращения как с наложницей? Когда вас называют потаскухой. Мне уже пора привыкнуть к такому обращению, но я не могу. Хочется наброситься лентами на короля Фулька и врезать ему по паху. Однако я просто меняю звучание на арфе и играю одну из моих любимых мелодий, «Хлопни его по причиндалам». Думаю, эта песня идеально подходит под мое настроение.

Царь Мидас кусает фрукт и усмехается.

– Я в курсе.

Фульк задумчиво на меня смотрит.

– Уверен, что не передумаешь и не позолотишь одну из моих наложниц? – спрашивает он, сминая попку Полли, которая сидит у него на бедре.

Мидас качает головой.

– Нет. Этой чести удостоена только моя Аурен, – спокойно отвечает он. – Мне нравится выделять ее среди остальных.

Фульк что-то разочарованно крякает, а я прикусываю губу от удовольствия, что Мидас заявляет на меня права. Полли и Рисса обмениваются откровенно недовольными взглядами и начинают ласкать друг друга за столом, словно желая снова привлечь к себе внимание.

– Теперь я понимаю, почему ты ее выбрал, – говорит Фульк, не замечая, как Рисса водит рукой по его промежности. – По красоте ей равных нет.

Кожу покалывает под его рыскающим взглядом и от резких взглядов, которые кидают на меня Рисса и Полли. Вот только, судя по блеску в глазах Мидаса, я понимаю, что он доволен. Он испытывает чувство огромного удовлетворения, когда люди завидуют тому, что принадлежит ему.

– Конечно, она красива, – самодовольно заявляет мой король. – Ведь она моя.

Лицо у меня горит, от его властного тона вдруг становится очень тепло. Я бросаю на него взгляд сквозь струны арфы, меняя пальцами мелодию в качестве подношения.

Фульк переводит взгляд на Мидаса.

– Одна ночь, Мидас. Я щедро тебе отплачу за одну ночь с ней.

Мои пальцы скользят по струнам. В воздухе повисает фальшивая нота, испортившая мое любимое крещендо. Я устремляю золотые глаза на своего царя. Разумеется, Мидас откажется, но, всемилостивые Боги, поверить не могу, что Фульк осмелился о таком просить. Покарает ли Мидас царя Фулька за то, что тот произнес эти слова? Он сделает это здесь же, за накрытым столом?

Когда в комнате повисает полнейшая тишина, внутри у меня все переворачивается. Однажды один из финансовых послов Мидаса сказал нечто похожее, и мой король отрезал ему поочередно пальцы на ногах и руках, а потом бросил их в чан с расплавленным золотом и повесил на дверь этого мужчины. Жестоко? Бесспорно. Но это стало намеком всем, кто слишком похотливо глазел и проявлял чуточку больше дерзости.

Стражники и наложницы с тревогой наблюдают. Мы все ждем ответа, затаив дыхание. Советники королей с беспокойством смотрят на монархов, мои пальцы замирают на струнах. Тишина – это совсем иная песня.

Царь Мидас аккуратно кладет вилку и пристально смотрит на Фулька. В воздухе повисает долгая пауза. Сердце гулко стучит в груди, и я жду, что он сделает Фульку замечание, устроит ему разнос.

Мидас кладет руку на подлокотник кресла, подпирает подбородок рукой и смотрит на второго короля. А вот теперь внутри у меня все сжимается по совершенно иной причине. Потому что в глазах моего царя появляется блеск, и я интуитивно чувствую, что он задумывается над этим вопросом.

О Боги, неужели он всерьез рассматривает предложение Фулька?

Глава 4

Нет. Не может быть.

Ни за что не поверю, что мой царь всерьез обдумывает отдать меня другому мужчине. Мидас никогда и никому не позволит мной завладеть. Он слишком ревностно ко мне относится, любит, ценит. С тех самых пор, как спас меня верхом на коне.

Но время идет, а он молчит, и внутри у меня все переворачивается.

– Ну, твое слово? – требует ответа Фульк. – Обозначь цену.

Мидас склоняет голову набок, и горло обжигает желчь. Что за чертовщина?

Наконец Мидас поднимает руку и обводит ею комнату, словно напоминая Фульку об окружающем его убранстве.

Золотые стены, золотые потолки, золотые полы. Золотой камин, портреты и оконные рамы. Золото, золото, золото.

– Если ты вдруг не заметил, то деньги мне не нужны. Богатства у меня больше, чем у остальных пяти королевств, вместе взятых, включая твое. Я самый богатый человек на свете. – Хвала Богам.

Вместо того чтобы оскорбиться, Фульк просто отмахивается от Мидаса.

– Я не про деньги. Ведь чего-то ты все же желаешь.

В страхе я смотрю то на одного короля, то на другого. Головная боль вновь разыгрывается в полную силу. Кровь в виске стучит как мучительная дробь военного барабана. Бой, предвещающий угрозу. Мерный и зловещий ритм.

Как такое возможно?

Обычно король Фульк только бросает сальные комментарии, что бы он «со мной сделал», но Мидас никогда ему не потворствует, и дальше слов дело не заходит, поскольку мой царь всегда осаживает своего гостя. Но сейчас все зашло куда дальше. Фульк наглеет, а Мидас… Мидас смотрит на Фулька хитрым взглядом, который прекрасно мне знаком. Взглядом, по которому я понимаю, что мой царь раздумывает над предложением.

Предчувствие беды кружит внутри темным водоворотом.

Один из советников Фулька с обеспокоенным лицом осмеливается наклониться к нему:

– Ваше величество…

– Молчать! – даже не удостоив того взглядом, приказывает Фульк.

Мужчина резко захлопывает рот и переглядывается с остальными.

Когда Мидас подается вперед, я, затаив дыхание, вторю его жесту.

Мидас поднимает палец с коварным выражением лица:

– За одну ночь с ней ты отдашь мне свою армию для нападения, которое я нанесу на следующей неделе. Хочу, чтобы сегодня же твои войска пришли в боеготовность и догнали мою армию у границ Четвертого королевства.

Что?

Меня охватывает потрясение. Я задыхаюсь от шока и сжимаю пальцами струны арфы, словно пытаясь ухватиться за реальность и раздвинуть ее границы. Я так крепко стискиваю струны, что натянутые нити врезаются в плоть и по рукам бегут капли золотой крови. Я даже боли не чувствую.

Фульк фыркает, спихивает с колен наложниц и наклоняется вперед. Полли и Рисса поспешно встают у него за спиной.

– Мидас, на это нет времени. Моей армии твою никак уже не нагнать. К тому же тебе известно мое мнение по этому поводу.

– Время есть, если тотчас отдашь распоряжение, а я изменю курс своей армии, – возражает Мидас, будто у него уже появились идеи. У меня кружится голова от хода его мыслей.

Мидас вынудит меня переспать с другим королем, чтобы воспользоваться его армией?

– Это противоречит Ореанскому соглашению, – отвечает Фульк.

– Не делай вид, будто не отправлял солдат, чтобы ослабить оборону границ Четвертого королевства.

Фульк гневается:

– Они вторглись в мои владения, распустили свою гниль. Я лишь защищаю свое.

Фульк занимает оборонительную позицию, а Мидас скорее напоминает кота, получившего миску сливок.

– Я просто играю на опережение. Пришло время покончить с Четвертым, пока он не попытался вторгнуться в чужие земли.

Мне остается лишь с ужасом взирать на Мидаса. Он начинает наступление на Четвертое королевство? Никто не осмеливался напасть на Четвертое королевство. Короля Ревингера неспроста называют королем Ротом. Он могущественный, жестокий и злой. И о чем Мидас только думает?

Правители-союзники глядят друг на друга. Оба размышляют, делают выводы, анализируют. Как ученые, ломающие головы над древними письменами мертвого языка, пытающиеся перелистнуть страницы и постичь текст без шифра.

Секунды идут одна за другой. Обстановку накаляют метель и свистящий ветер, шум которого отражает раздирающий меня изнутри ураган.

Советник, уже попытавшийся вмешаться, наклоняется к королю Фульку и что-то тихо шепчет тому на ухо. Глаза Фулька бегают из стороны в сторону, пока он слушает. Спустя минуту мужчина отодвигается.

Задумчиво смотря на Мидаса, Фульк поднимает толстую руку и выводит круги на золотом кубке.

– Мидас, мы союзники. Я поддерживаю тебя в твоем стремлении выступить против Четвертого королевства. Но одна ночь с потаскухой вряд ли стоит могущества моей армии.

Не впечатленный таким ответом, Мидас пожимает плечом:

– Тут ты не прав. Будет равноценно обменять твою армию на ночь с моей прославленной фавориткой, с той, которой не касался никто, кроме меня, чье тело стоит дороже всех богатств в твоей сокровищнице.

Фульк прищуривается, а у меня все расплывается перед глазами. В голове гудит от шума крови, тревога хлещет ее как жестокий всадник, заставляющий бежать все быстрее и сильнее с каждым ударом хлыста.

– Один месяц.

Горло горит от встречного предложения Фулька. Струны еще сильнее вонзаются в пальцы.

– Одна ночь, – непреклонно повторяет Мидас. – Одна ночь с ней, и ты выступаешь заодно со своим союзником. Мы одержим победу над Четвертым королевством и поделим землю, а иначе мне, возможно, придется заново оценить твою значимость для меня в качестве союзника.

Я сдерживаю возглас удивления. Напряжение в комнате вновь набирает обороты, но совсем иные. Если бы я не смотрела на Фулька, то пропустила бы мелькнувшее в его глазах удивление, но оно не прошло мимо. Его пугает мысль, что Мидас откажет ему в увеличении его богатства. Удивление уступает место гневу, но не быстро. Мидас тоже его замечает. Он наступил на больную мозоль Фулька.

– Ты угрожаешь мне? – рычит Фульк.

– Отнюдь. Но, имея общего врага, после семилетнего альянса я предлагаю тебе закрепить наш союз. Отдавая тебе мою фаворитку, тем самым я выражаю свою признательность.

Головная боль становится сильнее, давя на глаза, и я резко выпаливаю:

– Нет!

Услышав внезапный возглас, все переводят на меня взгляды, но сердце стучит так сильно, что мне не удается сосредоточиться ни на чем, кроме боли, которая отчего-то теперь отдается в груди.

Я не замечаю, как вскакиваю на ноги и внезапно оказываюсь стоящей лицом к Мидасу с поднятыми порезанными руками, словно мне по силам отвести беду.

– Нет, мой король. Прошу вас…