Сержант – крупный и широкоплечий, явно с примесью теблорской крови – проследил за ним взглядом и угрюмо хмыкнул.

– На этот раз нас здорово потрепали. Гончие растерзали центр и правый фланг. Одно чудище добралось до раненых, но Пулли отогнала его. Однако потери все равно велики. Найд, Эйсган, Траппл, Умница…

– Умница?! – Йедан вперил в сержанта суровый взгляд.

– Вон там. – Челлос указал обрубленным почти до костяшки пальцем. Рыдающий солдат прижимал к себе чье-то тело. Рядом, опустив голову, склонилась Коротышка.

– Займитесь необходимым, сержант. Оттащите раненых, соберите оружие.

– Слушаюсь! И… князь…

– Что такое?

– Похоже, я последний.

– Последний?

– Последний из вашего берегового патруля.

У Йедана во рту что-то хрустнуло. Он поморщился и, нагнувшись, сплюнул.

– Проклятье, зуб сломал. – Он посмотрел на Челлоса. – Будешь моим резервом.

– Простите?

– Держись подальше от схватки – ровно до того момента, пока я не призову тебя встать рядом со мной.

– Но князь…

– И будь готов явиться немедленно.

Сержант отдал честь и ушел.

– Последний… – прошептал Йедан.

Он покосился на Коротышку. Если бы все не смотрели на меня, я бы поговорил с тобой. Обнял, разделил твое горе. Ты это заслужила. Мы это заслужили. Но я не могу показывать… эту слабость.

Он вдруг замешкался. Ткнул языком в обломок зуба. Почувствовал соленый привкус крови.

– Проклятье.

Почувствовав шевеление над собой, Коротышка подняла взгляд.

– Князь…

Она попыталась встать, но Йедан силой удержал ее на земле.

Коротышка ждала, но он так ничего и не сказал, только смотрел на погибшую Умницу и солдат, собиравшихся вокруг нее. Коротышка с трудом заставила себя повернуть голову в ту сторону.

Тело Умницы поднимали так бережно, что у Коротышки чуть не оборвалось сердце.

– Заслужить подобные почести нужно постараться… – прошептал Йедан.

Апарал Форж наблюдал за шевелением в биваках на соседних холмах. Настал час, стало быть, отправить за ворота элитные части. Легионы Света. Владыка Кадагар Фант, почему ты так долго это откладывал?

Если бы мы пустили их сразу, то шайхи бы уже пали. Первый укус должен быть самым глубоким – всякий командующий это знает. Но ты не слушал. Ты желал, чтобы твой народ почувствовал кровь, чтобы твоя борьба стала их борьбой тоже.

Не вышло. Они сражаются, потому что ты не оставил им выбора. Гончары сушат руки и останавливают круги. Ткачи закрывают станки. Резчики откладывают инструменты. Строители, лампадщики, продавцы птицы и свежеватели собак, матери, шлюхи, куртизанки и наркоторговцы – все бросили свои дела, чтобы принять участие в твоей войне.

И многим уже не вернуться к привычному ремеслу.

Ты оставил в своем народе зияющую рану – как тот разрыв, что перед нами. И мы вытекаем в эту рану, словно кровь, и запекаемся на той стороне.

Одиночники уже все обратились. Они знали, что нужно делать. Апарал смотрел, как его родичи с примесью крови элейнтов встают во главе своих элитных отрядов.

Но нас ждет Хустов Легион. Убийцы Гончих и драконов, носители безумного хохота войны.

Следующий бой станет для нас последним.

Он поднял глаза на стену, но Кадагара там уже не было. А солдаты, отдыхающие рядом, упавшие духом и окровавленные, все шептались: «Он придет. Наш владыка поведет нас в бой».

Наш владыка. Наша собственная тряпичная кукла.

– Вода, ваше величество. Пейте.

Ей едва хватило сил поднести горлышко к губам. Вода оросила пересохшую глотку, словно ливень в пустыне. Сорванные связки ожили, задышалось свободнее. Отодвинув бурдюк, она стала жадно хватать ртом воздух.

– Что случилось? Где я?

– Королева, ведьмы и ваш брат убили Гончих.

Гончих.

Какой сегодня день? В мире, где не восходит солнце, как понять, какой сегодня день?

– Они теперь маленькие девочки, – произнесла спутница.

Йан Товис озадаченно моргнула. Лицо казалось ей знакомым.

– Твой брат?

Женщина отвернулась.

– Прости.

Та покачала головой.

– Я скоро увижусь с ними, моя королева. Только об этом я и мечтаю.

– Не надо так…

– Простите, ваше величество. Я оберегала их всю жизнь, но уберечь от этого не смогла. Я не справилась. Эта ноша с самого начала была слишком тяжелой.

Йан Товис вгляделась в лицо женщины, сухое и бесчувственное. Она уже смирилась.

– «Они будут ждать тебя на Берегу».

Губы женщины тронула улыбка.

– Да, так мы провожаем мертвых. Я помню.

Провожаем мертвых…

– Передай ведьмам: если они снова сотворят такое – еще хоть раз воспользуются мною, – я их обеих порешу.

– Им на вид лет по десять, ваше величество, – проговорила женщина.

– Но только на вид. На самом деле это две старухи, злобные и гнилые, которые всех ненавидят. Передай им мое предупреждение, солдат.

Женщина молча кивнула и поднялась.

Йан Товис легла на землю, почувствовала затылком грубый песок. Пустое небо. Сны в темноте. Преклонись я перед Берегом, они бы не смогли меня тронуть. Это мое наказание.

– Но если бы они не одержали меня, – прошептала Сумрак, – то Гончие убили бы не одну сотню наших воинов. И кто из нас еще злобный и всех ненавидит?

Я пойду к ней. В Харканас. Буду молить о прощении. Ни одна из нас не выдержит веса этого венца. Его нужно выбросить. На это у нас силы найдутся. Обязаны найтись.

Ах, какая я дура. Йедан не сдастся. Жертвы должны что-то значить, даже когда они бессмысленны. Похоже, всем нам суждено погибнуть. И выбора у нас нет. Ни у шайхов, ни у летерийцев, ни у Сандалат Друкорлат, Королевы Высокого дома Тьмы.

Она зачерпнула ладонью горсть белого песка – мелко-мелко перемолотых костей.

– Все здесь, – прошептала она. – Вся наша история: что было, что происходит сейчас… и что будет… Все здесь.

Йан Товис сжала ладонь в кулак, как будто хотела это все раздавить.

Глава шестнадцатая

Камень шепчет
Терпение,
Но рука берет долото.
Дитя умоляет
Не сейчас,
Но песок ссыпался вниз.
Небо кричит
Лети,
Но ты вцепляешься в землю.
Ветер поет
Ты свободен,
Но корни держат тебя.
Дева просит
Останься,
Но тебе пора уходить.
Жизнь требует
Живи,
Но ты мечтаешь о смерти.
Ты умоляешь
Не сейчас,
Но песок ссыпался вниз.
Камень шепчет
Терпение.
…

«Заклинание» Галлан из Харканаса

– Наступит время, – нарушил молчание Сечул Лат, – когда нас совсем позабудут.

– Говори за себя, – прорычал Эстранн.

– «И они станут пить кровь». Помнишь? Это из Книги Старших. Такими нас и запомнят: тиранами и кровопийцами. Если мы не спасем своих последователей, то кто? Кто спасет несчастных смертных?

Кильмандарос, чьи ножищи громыхали по земле будто по огромному военному барабану, сказала:

– Никто. Их нельзя спасти.

– Тогда на что мы им?

Эстранн презрительно сплюнул.

– Чтобы было кого винить, Сеч, за то, как они губят себя и друг друга. И хватит об этом, уже много раз обсуждали.

Сечул Лат оглянулся.

– Как думаете, мы достаточно далеко?

У Кильмандарос от усталости слипались веки, оглядываться она не стала.

– Нет.

– Путь… – начал Странник.

Богиня презрительно фыркнула, перебивая его.

– Рана коснется всех путей, младших и старших. Наша единственная надежда – отдалиться от нее, насколько это возможно.

Странник пожал плечами.

– Ну и что? К’рул мне никогда не нравился.

– Да, поначалу будет всего лишь рана, – сказала Кильмандарос. – Но если ее не убить вовремя, то К’рул в самом деле умрет, а с ним погибнут и мир, и колдовство, и все остальное.

Сечул Лат, усмехнувшись, посмотрел на Эстранна.

– Монета раскручена и продолжает крутиться.

– Она уже не наша забота, – ответил тот, поглаживая пальцем зияющую глазницу. – Пусть с ней сестрица разбирается. Или еще кто.

– Стало быть, наша судьба зависит от того, будет ли кто-то расчищать бардак, который мы устроили. Осмелюсь заметить, наши дети не оценят этого бремени.

– Не важно, оценят или не оценят. Они просто не доживут, – сказал Эстранн.

Теперь я отчетливо вижу нашу проблему, друзья. Нам не нужно будущее, нам нужно прошлое – под иным именем, но все же прошлое. Вымышленное царство ностальгии, где неровности сглажены временем. Рай… для кровопийц.

– Драконус хочет мне навредить, – произнесла Кильмандарос. – Он ждет меня.

– Не дури! – выпалил Эстранн. – Он на пару с Т’иам будет убивать отатаралового дракона. Он, может, и объявил вечную войну хаосу, но его гибели все же не допустит. К тому же битва с тобой – большой риск. Ты можешь убить его. Сколько он провел в заточении внутри меча? Думаешь, он осмелится так скоро снова поставить свою свободу на кон? Да, Кильмандарос, возможно, у него с тобой старые счеты, но есть угрозы и более насущные.

– Если только он не разгадает нашу истинную цель.

Сечул Лат оглянулся на мать.

– Уже разгадал, уверяю тебя. Но, думаю, Эстранн рассуждает правильно. Драконус в состоянии оценить угрозу от освобожденного отатаралового дракона, и эта угроза станет для него точкой притяжения. Надеюсь, смертельного.

– Многие пытались ее убить, – поддержал Эстранн, – и никому не удалось. Даже ее пленение потребовало изощренной уловки, которую Рейк продумывал столетиями.

– Он был не один, – прогремела Кильмандарос.

– Но хватило тебя, чтобы разбить клетку, – кивнул Эстранн. – К тому же Аномандр Рейк мертв, и едва ли найдется кто-то столь же безумно одержимый…

Пока он говорил, Кильмандарос подошла поближе. Сечул Лат краем глаза уловил какое-то быстрое движение, затем услышал треск ломающихся ребер. Уклониться от удара было невозможно – Эстранна подбросило, потом он упал на землю, перекатился и весь сжался, прижимая руки и колени к груди.

Кильмандарос нависла над ним.

– Не смей говорить о нем гадости, – угрожающе произнесла она. – Да, мы не всегда ладили и часто ссорились. Но Сын Тьмы был воплощением чести и совести. Не смей при мне порочить его имя. Он мертв, и твои наветы похожи на карканье перепуганной вороны. Тебе никогда не сравниться с ним, Эстранн, и даже после смерти он превосходит любое из множества твоих обличий. Думаешь, я не слышу у тебя в голосе презрения и зависти? Они мне противны.

Сечул Лат почувствовал дуновение силы со стороны Эстранна – Старший бог исцелялся. Затем он неторопливо поднялся и, не глядя ни на кого, продолжил идти.

Мгновение помедлив, Сечул пошел следом, а за ним и Кильмандарос.

– Рейк как-то сказал мне, – произнесла она негромко, но оба спутника ее услышали, – что Драконус – муж, исполненный чести. Был таким до своего предательства. До дня, когда в нем возобладал гнев. И я Рейку верю.

Сечул, обернувшись, пристально посмотрел на мать.

– Ты считаешь, что он оставит Т’иам разбираться с отатараловым драконом, а сам отправится искать тебя – но не для того, чтобы свести старые счеты, а чтобы наказать за содеянное? За то, что ты выпустила ее.

– Наказать? – Кильмандарос обнажила бивни. – Нет, сын мой, он будет меня убивать. И я этого страшусь.

От такого признания внутри у Сечула все похолодело. Мама?!

– Не стоило нам этого делать… – прошептал он.

– Вечное причитание, – пробормотала она в ответ.

– Ну что, идем? – спросил Странник.

Кильмандарос посмотрела назад.

– Идем.