– Мне все известно о вас, бедняжка Роза Дюваль, – сказала женщина, понизив голос и чуть подавшись вперед – будто желая придать нашей беседе оттенок доверительности. – Вы родились в уважаемой и благородной семье, в четырнадцать остались сиротой, воспитывались в королевском приюте, а потом оказались на улице, без средств к существованию. Какой крах для единственной наследницы рода дю Вальен, – она с сожалением поцокала языком. – Как, должно быть, переживают ваши бедные родители, наблюдая за вами с небес… Их любимая доченька стала актрисой. Актрисулькой! Да еще где – в этом богом забытом месте! Какой позор…

Это было уже слишком, и я сказала холодно, с трудом сдерживая гнев:

– Вы пришли, чтобы оскорблять меня? Но мне нечего стыдиться. И честно зарабатывать на хлеб…

– Не кричите, – осадила меня дама. – Я не оскорблю вас, что вы, Роза. Наоборот, хочу помочь. Честные деньги – и не только на хлеб, но и на новые шляпки, на новые платья… Да что там! Вам хватит прикупить маленький домик на берегу моря, а захотите – отправляйтесь покорять столицу. Только, признаться, я не вижу в вас особых актерских задатков…

Я хотела возразить, но дама остановила меня движением руки:

– Поменьше эмоций, моя милая. Я не предложу вам ничего постыдного. Так, небольшое одолжение. Вы должны стать мною.

Она так и сказала – вы должны.

В этот момент я ненавидела ее. Ненавидела красивую женщину, так похожую на меня. Ненавидела за ее богатство, снисходительность, за ее насмешливый покровительственный тон. За то, что у нее есть все, а у меня ничего, но этого мало, и она насмешничает мне прямо в лицо, показывая, что несмотря на огромное сходство мы очень разные.

– Уходите, – сказала я сквозь зубы, – я вам ничего не должна.

– Простите, я не так выразила свою просьбу, – на даму моя злость не произвела ни малейшего впечатления. – Я богата, мадемуазель Дюваль. Вы это уже поняли, я думаю, – она указала на корзину с розами. – О! Вы молчите? Вам что-то не нравится? Наверное, вы ожидали, что цветы вам дарит какой-нибудь восточный набоб или принц крови? Или вы предпочитаете, чтобы я называла вас дю Вальен? Нет? По лицу вижу, что вам это не по душе… Тогда давайте я буду звать вас Розой. Вот забавно, – она разулыбалась, показав белоснежные зубы, – даже имена у нас похожи. Я буду звать вас Розой, а вы зовите меня Розалин.

– Благодарю, – процедила я. – Но ваши любезности лишни. Прошу удалиться.

Мужчина в маске тихо фыркнул. Похоже, его позабавила моя гордость. Наверное, я и в самом деле выглядела жалко – в потертом бархатном халате рядом с дамой, один наряд которой стоил столько, сколько наш театр со всеми артистами.

– Тише, – Розалин приложила пальчик к губам. – Вы станете мною на три месяца. За… скажем, за десять тысяч? Видите ли, я должна кое-кого проведать, но не хочу, чтобы об этом знали. Моя поездка сохранится в тайне, если вы станете мной. На время, и вам ничего не надо будет делать. Я живу одна, у меня всего две служанки и старик-садовник. Я с ними почти не разговаривала, они не заметят подмены. А потом я вернусь, мы поменяемся местами, и вы уедете из этого ужасного городка обеспеченной и довольной. Ну как? Отличный план, правда?

Но мне план таковым не казался.

– Все это странно, – сказала я строго, хотя в ушах так и зазвенело – десять тысяч!.. десять тысяч!..

Ничего странного, – сказала она, кокетливо складывая губы бантиком. – Признаюсь, я так устала от светской жизни, что мне захотелось спрятаться. Захотелось уехать далеко-далеко, но я занимаю слишком высокое положение в обществе, чтобы путешествовать открыто – слишком много обязательств, знаете ли… Многие станут искать со мной встреч… А я хочу свободы, – она мечтательно вздохнула, но глаза смотрели пристально. – Вы создадите прикрытие для меня. Поживете тихо в моем провинциальном доме, насладитесь роскошью, отдохнете, потренируете свое хрустальное горлышко… Вот если вы займетесь пением, моя дорогая, толк будет, можете мне поверить. Итак, я убедила вас?..

– Нет, – сказала я, подавив желание уступить соблазну. Пусть дама говорила складно, не стоило ей верить. Слишком легкие деньги никогда не даются просто так.

– Роза, но вы ведь сами согласились на эту встречу… кое-чего от нее ожидая, – сказала Розалин вкрадчиво. – Эти цветы вы выставили на окно, а значит, готовы были к разговору о… деньгах.

– Вы ошибаетесь. Розы на окно поставил наш маэстро, который прочитал записку. Не самая лучшая шутка, – сказала я сердито. – Я бы никогда так не поступила.

Мужчина в маске недовольно заворчал, а лицо Розалин выразило разочарование:

– Почему? – спросила она с искренним удивлением. – Вы опасаетесь подвоха с моей стороны? Зря. Вам ничего не угрожает, я всего лишь хочу исчезнуть. Совсем недавно я рассорилась со всеми своими родственниками, и еще полгода мы будет дуться друг на друга, поэтому встреча с людьми из моего прошлого вам не грозит.

– Не только в этом дело, – сказала я твердо, но она не дала мне договорить.

– О, я понимаю, – прошептала она. – Семейная гордость дю Вальенов… Что ж, мне не хотелось прибегать к этому средству, но придется…

– Какому средству? – насторожилась я. – Имейте в виду, стоит мне закричать…

– Нет, не думаю, что вы станете кричать, – сказала Розалин ласково. – Вы ведь добрая, славная девочка. Слишком добрая. Иначе с чего бы вы взяли на себя заботу о старой нянюшке? Вы ведь поместили ее в богадельню в Анжере и каждый месяц исправно платите за ее содержание.

– И об этом разузнали? – не сдержала я сарказма. – Вы, правда, хорошо подготовились, шпионя за мной. Но только я не соглашусь на подобную авантюру. Честные деньги – только они приносят пользу.

– Боже, она говорит, как Этьен, – вздохнула Розалин, обращаясь к своему спутнику, а потом заговорила со мной нежно, словно с ребенком: – Я очень умилилась, узнав о таком трогательном участии к бедной старушке. Но вот что удивительно – вашу нянюшку недавно забрали из богадельни. И где же она сейчас?..

– Забрали?! – я на мгновение задохнулась, а потом крикнула: – Что вы сделали с ней?

– Пока ничего, – заверила меня Розалин. – Да что вы так взволновались? Сейчас ваша нянюшка ни в чем не нуждается, я определила ее в хорошее место… Какое? О, нет! Не скажу! – она лукаво погрозила мне пальчиком. – И только от вас, Роза, будет зависеть, как с ней станут обращаться. Покажете себя послушной девочкой – и бабулечке будет хорошо. Но если рассердите меня…

– Это шантаж? – спросила я в отчаянии.

– Увы, вы сами заставили меня прибегнуть к нему, – сказала она огорченно. – Итак, ваше решение?

– Согласна, – ответила я, словно шагнув в пропасть. – Но что я скажу в театре? Куда я пропаду на такой долгий срок?

– А зачем надо что-то объяснять? – усмехнулась женщина, похожая на меня. – Или вы не принадлежите сами себе?

Глава 3. Дом графини де ла Мар

Дом моей новой знакомой можно было назвать домом, сильно покривив душой. На самом деле это был настоящий дворец – из белого камня, стоящий на берегу озера, окруженный садом. Мы ехали от города Санреж до этого чудесного места ровно девять миль, и по пути встретили только одну крохотную деревушку.

Едва увидев белокаменные колонны фасада, увитые плющом, я подумала: замок спящей красавицы!

Ровно подстриженные кусты, статуи античных богинь, острые башенки и флаги – все это создавало впечатление нереальности, сказочности. Я никогда не бывала в таких красивых домах. Наше родовое гнездо было куда скромнее, и, конечно же, никаких прудов и садов поблизости. А здесь…

Я озиралась по сторонам, рассматривая потрясающую по своей яркости и свежести живопись на стенах и потолке, легко касалась отполированных перил из красного дерева, и даже не осмелилась присесть в кресло, обтянутое алым бархатом. Все вокруг было таким великолепным, сверкающим… Словно я попала совсем в другой мир, живущий по своим законам, идущий параллельно с моим прежним миром и никогда не пересекающийся с ним.

– Прислугу я отпустила на выходной, так что всё в нашем распоряжении, – с воодушевлением объявила Розалин. – Вы согласились, и я очень этому рада. Не бойтесь, Роза, я не причиню вам никакого вреда, – она потрепала меня по щеке – ласково-небрежно, как комнатную собачку.

Это было неприятно, и я отстранилась, но Розалин будто ничего не заметила и продолжала:

– Не причиню вреда ни вам, ни вашей милой нянюшке, – но тут же уточнила, скромно опустив ресницы. – Если, конечно, вы будете следовать моим указаниям.

– Да, – пробормотала я.

– Можете брать любое мое платье, – щедро разрешила Розалин, показывая огромную гардеробную. – Я не стала привозить сюда все – так, что-то из старого… Даже не знаю, какие тут наряды. Поэтому не обижусь, если вы заберете парочку с собой. Да хоть десяток! – она засмеялась, обхватывая меня за талию. – Признаться, я не была довольна, когда Коко заявил мне, что был в провинциальном театре и видел там девицу, похожую на меня, как две капли воды. Что он там делал, спрашивается? – в ее голосе проскользнули ревнивые нотки. – Но это огромная удача, что вы существуете, и что я вас встретила. Иметь двойника – так забавно, но и опасно… – она почти промурлыкала это.

– Чем же опасно? – спросила я, осторожно высвобождаясь из ее объятий, которые напоминали больше объятия удава, решившего задушить насмерть.

– Вы можете убить меня и занять мое место, – тут же предположила Розалин.

Я посмотрела на нее с ужасом, и это ее рассмешило до слез.

– У вас такой глупый вид, моя дорогая, – заявила она, отсмеявшись. – Что вас так удивило? Ах да, вы ведь не знаете, кто я. Позвольте представиться – Розалин Монжеро, графиня де ла Мар. Вы слышали обо мне?

Я медленно покачала головой.

Графиня досадливо поморщилась.

– Вот за это я никогда не любила провинцию.

– Как я могу быть уверена, что вы – графиня, а не авантюристка? – спросила я.

– Вопрос делает честь вашему уму, – похвалила она, – но вы не в том положении, чтобы мне не доверять. Отныне мы с вами сообщники. Заговорщики. Нет, это все грубо. Мы с вами сестры. Так подойдет?

Взгляд мой упал на огромный портрет в резной раме – там Розалин в потрясающе элегантном туалете позировала возле корзины роз. Воздушное платье цвета зари, с легкой, как облако, кисеей, придавало ей вид сказочной принцессы из пьесы про трубадуров и отважных рыцарей.

Но женщина, которую я видела сейчас перед собой, была вовсе не принцессой, в этом я уже успела убедиться. Она быстро, и явно заготовленной речью, посвящала меня в привычки и распорядок, принятые в этом доме. Завтрак, прогулка, отдых, обед, занятие по интересу – чтение, вышивание, прогулка, сон, потом ужин, отдых в зале у камина, сон. Раз в неделю – прогулка в открытом экипаже до Санрежа, ни с кем не разговаривать, никуда не заезжать. Дважды в неделю – посещение церкви. Не исповедоваться – это обязательное условие.

– Не хочу, чтобы вы лгали небесам и священнику, милочка, – сказала Розалин. – Не потому, что я так пекусь о вашей душе, а потому что, между нами говоря – вы плохая актриса.

– Я и не собиралась лгать на исповеди, – ответила я, задетая за живое этой невысокой оценкой моих сценических способностей.

– Тогда тем более, – авторитетно заявила она. – Просто сыграйте свою роль здесь, большего я от вас не требую.

Она рассказала о слугах, показала, куда складывать корреспонденцию.

– Письма вскрывайте, – приказала она, – иначе это покажется подозрительным. Слуги – они такие шпионы! Но не отвечайте. Несмотря на сходство, сомневаюсь, что почерки у нас одинаковые.

– Голос у нас тоже разный, – заметила я.

– Это не страшно, – ответила Розалин беззаботно. – Я так редко разговаривала со слугами, что они ничего не распознают. К тому же, первые дни вы можете говорить шепотом, скажете, что болит горло, а потом они и вовсе не заметят разницы в голосах. Люди такие невнимательные!

Я промолчала, а она склонила к плечу голову, разглядывая меня.

– Ваши волосы светлее, чем мои, – сказала она задумчиво. – Но я знаю, как поправить дело.