– Господи боже мой! – простонал Майкл. – Что ты с ним сотворил?

– А ты думал, его тут будут услаждать гурии? – спросил Кассий.

Майкл в ужасе уставился на сына. В нем все же оставалось нечто человеческое, и он любил своих детей. Родительская забота превозмогла тревогу.

– Фир, Фир… Что они с тобой сделали?

– Подключи его, Кассий, – приказал Шторм. – Так он будет сговорчивее.

Мыш и Кассий уложили безвольного Майкла на автоматизированный операционный стол.

Положение Фирчайлда на первый взгляд казалось не столь уж и жестоким. Он был прикован к стене, и от шлема на голове к стоящей поблизости машине шел толстый пучок проводов.

Машина поддерживала жизнедеятельность Фирчайлда на самой грани. Как и Валерии в Фестунг-Тодезангсте, ему не позволялось впадать в забытье. Не мог он и рухнуть в пропасть безумия – благодаря набору психотропных средств он оставался в здравом уме. В случайные минуты машина стимулировала его болевой центр, столь же случайно выбирая неприятные ощущения.

Так что жестокости вполне хватало.

Мыш работал словно в тумане, не в силах поверить, что все здесь происходит по-настоящему и создал все это его собственный отец.

Кассий подстроил машину Фирчайлда таким образом, чтобы младший Ди мог проявлять интерес к тому, что делали с его отцом.

Привязав Майкла к столу, Мыш и Кассий поставили его вертикально. Шторм бесстрастно наблюдал за ними. Кассий придвинул и настроил хирургическую аппаратуру, включавшую в себя систему, похожую на ту, что поддерживала здравый рассудок Фирчайлда. К ней он добавил систему своеобразной анестезии, запрограммированную на усиление, а не на подавление боли.

– Это в самом деле необходимо? – прошептал Мыш.

Кассий кивнул. Похоже, ему это нравилось.

Жестокие люди.

– Я сдержал слово, Майкл, – сказал Шторм. Голос его звучал тихо и устало. – Что бы ни случилось, я никогда тебя не убью. Я пытался объяснить тебе это на Горе, но ты так ничего и не понял. Придется повторить, чуть подоходчивее. Может, на этот раз до тебя дойдет. – Он минуту помедлил, собираясь с силами. – Майкл, я заставлю умолять меня, чтобы я тебя убил. Но я сдержу обещание и оставлю тебя в живых. Готов, Кассий?

Кассий кивнул.

– Дай ему попробовать.

Машина загудела, и крошечный скальпель срезал несколько квадратных миллиметров кожи с носа Ди. Второй манипулятор смазал обнаженную плоть йодом. Третий наложил маленький кусочек пластыря. Программа анестезии усилила жжение антисептика. Ди вскрикнул.

– Достаточно. Понял, Майкл? Это устройство – небольшая игрушка, которую я установил, когда мы здесь все обустраивали. У меня было чувство, что когда-нибудь ты вынудишь меня им воспользоваться. Оно будет сдирать с тебя кожу по несколько квадратных миллиметров зараз, в разных местах. Времени на заживление вполне хватит, так что процесс никогда не закончится. Только представь – боль до конца жизни.

Ди заскулил. Взгляд его остекленел.

Мыш отвернулся, с трудом удерживая внутри съеденный завтрак. Кассий мягко положил ладонь ему на плечо.

– Спокойно, – прошептал он.

– Майкл, Майкл, – проворчал Шторм, – ты ведь знал, что доиграешься. И не говори, будто тебя не предупреждали. И будто ты не знал, чем рискуешь. – Он слабо махнул рукой Кассию. – Теперь веко.

Ди побледнел как сама смерть:

– Мое лицо…

Жестокие люди. Кассий рассмеялся столь зловеще… Казалось, никакой искусственный голосовой аппарат не в состоянии издать подобный смех.

– Будут еще и шрамы, – пообещал Шторм. Голос его звучал тихо и задумчиво. – Да, это больнее, чем просто сдирать кожу. Кассий, проверь, что в программе хватает шрамов. Пусть будет что-нибудь поартистичнее.

– Будь ты проклят, Гней… – завопил Майкл.

– Здесь не санаторий, Майкл. Здесь преисподняя. Твой личный ад. Ты сам себя на него обрек. Полагаешь, кто-то тебя пожалеет? Не выйдет. Мы уже не дети. И тебе нас не одурачить, как ты привык. Нам знакомы все твои трюки.

– Гней, только не лицо…

– Не хочешь рассказать, почему Черномир столь многое для тебя значит?

– Для меня это выход… – Ди тут же замолчал и больше не произнес ни слова.

– Кассий, прежде чем мы улетим, расположи их так, чтобы они смотрели друг на друга. Поставь между ними звукоизолирующий барьер, чтобы не могли разговаривать. А теперь, прежде чем снова займемся моими вопросами, расскажи, что вы нашли на Горе.

Кассий коротко изложил события. Шторм иногда прерывал его вопросом или замечанием.

– Сангари? – спросил он, когда Кассий упомянул старика-убийцу.

Кассий кивнул.

Шторм повернулся к Майклу Ди, глядя на перепуганное красивое лицо.

– Значит, слух оказался верен. Ты в самом деле с ними сотрудничаешь. Так ты друзей не заведешь, Майкл. – Он погрозил пальцем. – Продолжай, Кассий. Становится все интереснее и интереснее. – Минуту спустя он пробормотал: – У меня такое чувство, что после того, как я оплачу твои счета за межзвездную связь, у меня будет право на социальную страховку.

– Возможно. Того старика звали Рхафу.

Шторм озадаченно взглянул на Майкла. На лице Ди отразились смешанные чувства разочарования и облегчения.

– Мне это ни о чем не говорит, Кассий.

– На самом деле говорит. Слушай дальше.

Он рассказал о том, что узнал от друга в Лунном командовании.

– Зачем этому таинственному сангари нужно было столько ждать, чтобы свести счеты?

– Как я понимаю, он в самом деле из тех, кто предпочитает не спешить, пока все идеально не подготовит. Вероятно, он давно уже к нам присматривался.

Шторм посмотрел на Ди:

– Возможно, это многое объясняет. Но не вполне.

– Я немного поразмышлял на этот счет. Лететь было долго, и поговорить особо не с кем. В основном я пытался понять, зачем кто-то может настолько хотеть расправиться с собственным братом, что готов пойти на сделку с сангари. Но мне так ничего и не пришло в голову. Каждый раз я возвращался к одному и тому же. Все, что ты когда-либо делал, делалось в ответ на нечто, совершенное до этого Ди. Наш друг, конечно, тот еще сукин сын, но в прошлом он обычно набивал шишки, когда их заслуживал. И до последнего времени его мало волновало собственное дерьмо. Так что я снова стал размышлять с самого начала. Где-то должен быть ключ. Думаю, все началось потому, что он хотел свести счеты с Ричардом Хоксбладом. К тому же ты должен был стать подачкой для твари по имени Дит. Иными словами, ничего личного. Просто договоренность. Дит помогает ему разделаться с Ричардом, а он помогает Диту разделаться с тобой и Легионом.

Шторм уставился на брата. Майклу было до ужаса не по себе.

– Зачем, черт побери, ему понадобилось заводить шашни с этим Дитом?

– Тут мне пришлось напрячь старую добрую логику. Чтобы все сложилось воедино, нам придется вернуться к твоим отцу и матери. Историю семьи ты знаешь. Он встретил ее на Префактле, и, когда они поженились, она была беременна. Борис так и не выяснил, кто отец Майкла, а Эмили ничего не говорила. Дальше я рассуждал так. Эмили родилась девочкой для утех сангари и носила четкую генетическую метку Норбонов. Мы знаем, что она несколько лет путешествовала и жила с парнем, который, возможно, стал отцом Майкла. Он бесследно исчез после того, как твоя мать вышла замуж за Бориса. Примерно в то же время исчез некто более известный – повелитель преступного мира Префактла, которого мы называли Змей. Как утверждает мой друг Бекхарт, Змей и этот самый Рхафу – одно и то же лицо. Начинаешь соображать?

– Похоже на то. – Шторм сжал пальцами переносицу. – И мне это не нравится. Он не просто ведет с ними дела – он один из них. Сын этого Дита. На первый взгляд невероятно, но ты ведь нашел на Префактле нескольких полукровок?

– Не так уж мало. И, судя по выражению лица Майкла, мы попали в самую точку.

– Да. Так и есть.

– Гней, я… – Ди замолчал.

Лгать или признаваться было уже слишком поздно.

Молчание затягивалось. Мыш нервно озирался, переводя взгляд с одного на другого.

– Что ж, становится понятнее, – пробормотал Шторм. – Мы знаем ответы на некоторые «кто?» и «почему?» и даже, возможно, «как?». Вполне достаточно, чтобы расстроить их планы, вернув Бенджамина и Гомера. Но на самом деле это ничего не меняет. Похоже, уже слишком поздно.

– Мы можем убить некоторых Ди, – предложил Кассий. – Я расспросил Бекхарта про этого Дита. Нам никак до него не добраться – он покинул Родину и теперь обитает на собственной планете времен Первой экспансии. Он единственная сволочь во вселенной, которая знает, где та находится. И как, черт побери, подкупить какого-нибудь дурака-сангари, чтобы тот перерезал ему глотку? Если мы хотим его заполучить, нужно заставить его явиться к нам самому.

– Майкл останется в живых. Я дал ему слово. В любом случае он, возможно, не столь уж и виновен, как может показаться.

– Хватит его оправдывать, Гней.

Шторм проигнорировал реплику Кассия:

– Здесь им с Фирчайлдом ничто не угрожает. Помнишь «Троянский катафалк»? Я приведу план в действие и прикажу начать поиски Сета-Беспредельного. Если мы прижмем к стене и его, Диту придется дать о себе знать. У него не останется больше марионеток.

– Хельга, – предложил Мыш.

– Хорошего от нее ждать не приходится, – ответил Шторм. – Заводи свою межзвездную связь, Мыш. Мне нужно поговорить с Ричардом.

– У нас ее нет. Наш друг Майкл срезал все волноводы, – сказал Кассий. – И мы потеряли связь с твоим другом-сейнером. Придется ждать, пока не вернемся в крепость.

– Тогда зачем мы валяем тут дурака? Вези меня домой.

Развернув медицинскую капсулу отца, Мыш покатил ее к шлюзу. За его спиной завопил Майкл.

Кассий прибавил мощность пыточной аппаратуры.

Жестокие люди. Все до одного.

В обычном космосе дрейфовала небольшая яхта. Ее пилот терпеливо наблюдал за сканером гиперпространства. Яхта потеряла цель, которую преследовала, но надеялась найти ее снова.

Кассий ушел в гиперпространство, на долю секунды оставив после себя едва заметную волну.

Яхта развернулась, словно игла компаса, и мгновение спустя начала ускоряться.

37. Год 3028

Мойре было семнадцать, когда ее вызвал к себе Блейк. Ей стало страшно. Она столько всего слышала… Но даже Блейк не сможет ее ни к чему принудить. Или сможет?

У нее не было покровителя, и после смерти Лягуша приходилось самостоятельно бороться за жизнь. Она считалась достаточно крутой даже для девчонки из Крайгорода. Но – Блейк? Сразиться с полубогом?

Лягуш сумел. Ему хватило для этого упрямства.

Мойра окинула взглядом крошечную комнатку, когда-то служившую жилищем коротышке и ставшую домом для всеми брошенной и никому не нужной маленькой девочки.

– Что мне делать, Лягуш? – спросила она.

«Иди, девочка, – ответил призрачный голос. – И засунь этому уроду нос в задницу, если он хотя бы попробует тебя тронуть».

На самом деле у нее попросту не оставалось выбора. В Крайгороде Блейк был всевластным хозяином, и, если бы она не пошла сама, за ней все равно бы явились и притащили силой.

Готовясь к выходу и стараясь придать себе как можно более непривлекательный вид, она снова оглядела комнату. Ее охватил холодный иррациональный страх при мысли, что, возможно, она видит свой дом в последний раз.

Мойра превратила его в подобие музея, чуть ли не храма, посвященного чокнутому коротышке по прозвищу Лягуш, чьего настоящего имени она не знала. Ей не хотелось показывать, что ее это как-то волнует, – она чувствовала, что возникшая между ними привязанность смущает его самого. Теперь же, когда она вступила в самый романтический возраст и туманные воспоминания о прошлом воспринимались во все более розовом свете, она с каждым днем все больше возводила Лягуша в ранг божества.