– Там этого нет ни у кого. Не знаю, почему здесь проявилось. Возможно, это дар от того, кто переместил меня в тело умершего вольноопределяющегося. А теперь сама посуди: мог ли я говорить правду о том, что произошло? Меня бы признали сумасшедшим и поместили бы под присмотр.

– А ты случайно…

– Нет. Понимаю, что звучит неубедительно. Все сумасшедшие утверждают, что они здоровы. Но они выдумывают себе иллюзорный мир или личность. Мои слова подтверждаются делами. Я спас от верной смерти генерала Брусилова, здесь он бы неизбежно умер. Ваши хирурги не умеют сшивать разорванные артерии. Вернее, не умели, теперь я их научил. Я прооперировал Алексеева, удалив главнокомандующему простату неизвестным здесь способом. У нас этот метод появился к концу двадцатого века. Я предложил новую методику организации помощи раненым, взяв ее из существующей в моем мире. Ну, другие мелочи. Песни, которые здесь не знают, непривычные слова и выражения. Помнишь, ты удивлялась?

– Да, – улыбнулась Ольга. – «Задрали эти интенданты!» Я недоумевала: как интенданты могут задрать? Они же не медведи… – Она задумалась. – Сколько лет тебе там было?

– Сорок пять. Почти…

– Ты говорил про дочь.

– Ее зовут Даша. Ей двадцать лет. Учится в МГУ на факультете фундаментальной медицины.

– У вас женщины учатся на докторов?

– Скажу более: в моем мире врач – преимущественно женская профессия. Исключение – хирурги. У нас женщины имеют равные права с мужчинами.

– А кто ведет дом и воспитывает детей?

– Оба супруга. Но наш быт во многом механизирован. Масса устройств, облегчающих домашнее хозяйство. Стиральные машины, холодильники, умные плиты и многое другое. В магазинах продаются замороженные продукты, которые достаточно разогреть. Да и детей в наших семьях не много. Обычно двое, а то вовсе один. Три – уже редкость.

– Удивил. А мать Дарьи?

– Мы в разводе. Она ушла от меня к богачу, миллионщику по-вашему.

– Ты был беден?

– Не богат. Жил на жалованье военного врача. Но у меня имелась собственная квартира и автомобиль.

– Автомобиль?

– У нас они не роскошь, как здесь. Даже рабочий, может позволить себе взять кредит в банке и купить машину. Автомобилей столь много, что они загромождают улицы и дворы. В больших городах утром и вечером случаются пробки, тогда автомобили едва движутся.

– У тебя была красивая жена?

– Наверное. Не хочу говорить о ней. Мы плохо расстались. Был суд, который оставил мне дочь. Я растил ее один.

– Ты ее очень любил?

– Для меня не было человека роднее.

– Я похожа на нее?

– Нет. Совершенно разные.

Ольга довольно улыбается. Интересно почему?

– Мы еще поговорим о твоем мире. А сейчас мне нужно подумать.

Она кладет бумаги на тумбочку, встает и начинает мерить палату быстрыми шагами. Наблюдаю за ней, мысленно трепеща. Суд удалился в совещательную комнату для постановки приговора. Каким он будет? Тюрьма, сумасшедший дом или ссылка в Сибирь? Я согласен на фронт… Внезапно Ольга останавливается и бежит ко мне. В следующий миг меня целуют и прижимаются щекой. Потрясенно глажу ее по плечикам. Приговоренного к смерти помиловали на эшафоте.

– Валериан! Любимый…

– Я не Валериан.

– Я привыкла к этому имени и не хочу звать тебя по-другому. Тот человек умер, а этот воскрес. Я полюбила его.

– Довнар-Подляский был плохим человеком. Мот, кутила, карточный шулер.

– Откуда тебе это известно?

Серые глаза смотрят изумленно.

– Узнал от немецкого резидента. Во время учебы Довнар-Подляского завербовала германская разведка.

– Та-ак! – Ольга оставляет меня и усаживается на стул. – Час от часу не легче. Продолжай! Как ты поступил?

– Застрелил резидента, обставив это как самоубийство. В газетах было сообщение о разоблачении шпионской сети немцев в Минске, хвалили жандармов. Только это ложь – никого они не разоблачили. В папке резидента имелись расписки от завербованных агентов. Я оставил их на столе, забрав свою. Полиция нашла и сообщила жандармам. Тем оставалось только арестовать шпионов.

– Вот как? Мы с этим разберемся. Какие еще сюрпризы меня ждут?

– Более никаких. Этот последний.

– Хорошо! – Ольга встряхивает головой. – А теперь слушай меня! Сегодня я уезжаю в Москву и забираю тебя с собой. Будешь жить подле меня во дворце. Там поговорим и решим, как поступать дальше.

– А как же медсанбант?

– Обойдется без тебя! Военных врачей в империи много, а вот человек из другого мира один. Я не дура, чтобы позволить тебе рисковать впредь. Хватит! Твое ранение – это знак. Готовься к поездке. И не беспокойся! Я сумею обеспечить за тобой надлежащий уход. И чтоб никаких посторонних девиц! – Она сжала кулаки.

– Как скажешь.

– Обещаешь меня слушаться?

– Обещаю.

Она довольно улыбается и гладит меня по щеке.

– Знаешь, – говорит задумчиво, – я думала над тем, почему полюбила тебя. Ты был странным. Молодой, приятной наружности, но совершенно не похожий на сверстников. В тебе ощущалась непривычная для твоего возраста мудрость. Это было тайной, которая привлекала. Я рада, что она открылась. Иметь рядом с собой зрелого мужчину в юном теле, к тому же гениального врача, пришедшего из будущего, человека, который столько знает и умеет… Мне невероятно повезло!

Даже так? Ольга встает.

– Оставляю тебя ненадолго – необходимо дать распоряжения об отъезде. Но если, воротясь, найду здесь эту еврейку, она отправится в Сибирь – вместе с семейством! Так ей и скажи!

– Непременно!

– Вот так! Начинай слушаться!

Она поворачивается и выходит из палаты. Откидываюсь на подушку. Кажется, влип. Может, следовало промолчать?..

2

– Папа, она увезла его! Насовсем!

– Успокойся, Лиза! Присядь!

Поляков вышел из-за письменного стола и указал дочери на диван. Подождал, пока та устроится, и присел рядом.

– А теперь рассказывай! Кто увез, кого и куда?

– Наследница – Валериана Витольдовича в Москву.

– Какая наследница? Чья?

– Императрицы Марии Алексеевны.

– Ее императорское высочество Ольга Александровна? Она приезжала в Минск?! Зачем?

– За Валерианом. Для начала приказала убрать меня от него, а потом и вовсе забрала. С-сука!

– Не говори так, Лиза, в отношении членов императорской семьи! Могут услышать. Где ты набралась таких слов?

– В госпитале. Там же солдаты лежат.

– Говорил тебе: не ходи к этим гоям!

– Сам знаешь, зачем я пошла в госпиталь. Вернее, за кем.

Лиза всхлипнула. Поляков обнял дочку и погладил ее по спине.

– Не надо, милая! Тебе это не к лицу.

– Что делать, папа?

– Для начала перестать плакать и рассказать все отцу, – Поляков чмокнул дочку в висок. – Зачем ее императорскому высочеству понадобился Довнар-Подляский?

– Говорит, что жених. Когда только успела?!

Лиза сжала кулаки.

– Кхе! – Поляков прочистил горло. – Валериан Витольдович – жених наследницы престола? Я не ослышался?

– Нет. Она сама так сказала.

– Неожиданно, – Поляков покачал головой. – Кто бы мог подумать?

– У меня сердце кровью обливается!

– Послушай своего старого отца. У русских есть пословица: «Плетью обуха не перешибешь». И еще: «Не руби дерево не по себе». Смирись.

– Не желаю! Я люблю его! – Лиза топнула ногой, обутой в сафьяновый ботиночек.

– Ой вей! – Поляков развел руками и заговорил на местечковом диалекте: – На кого ты тупаешь? На родной папа, который тебе кушает и пьет?

– Прости! – Лиза шмыгнула носом и уткнулась лбом отцу в плечо. – Сама не знаю, что говорю.

– Посиди!

Поляков встал и отошел к буфету. Обратно вернулся с бокалом. В нем плескалась янтарная жидкость.

– Выпей!

– Что это?

– Коньяк.

– Он же крепкий!

– Тебе поможет.

Лиза взяла бокал и осушила его одним глотком. Поляков покачал головой, забрал опустевшую емкость и поставил ее на стол. Затем подсел к дочери.

– Полегчало?

– Да, – сказала Лиза и вздохнула.

– А теперь давай поговорим. С императорской семьей нам тягаться не с руки. Кто мы по сравнению с ними? Понимаю, что обидно, но ты глянь на ситуацию с другой стороны. Шляхтич ухаживал за тобой?

– Даже не пытался. Чурбан польский!

– Значит, при любом раскладе получить тебе его не светило. Если предполагаемый компаньон не желает иметь с тобой гешефт, заставлять бесполезно. Я это, как купец, знаю. Лучший выход – поискать другого. Нередко это приносит барыш больший, чем ты имел бы в первом случае.

– О каком гешефте ты говоришь?! А как же любовь?

– Любовь приходит и уходит, а расчет остается. Если он правильный, конечно. Мне жену выбирал отец. Я пробовал возражать, а он сказал: «Запомни, Давид! У меня за плечами долгая жизнь, и мне лучше видно, кто составит счастье моему сыну». Меня женили на девушке, которую я не знал до свадьбы. И что? Она родила мне трех сыновей и красавицу дочь, – Поляков вновь чмокнул Лизу в висок. – За сорок лет я ни разу не пожалел, что отец дал мне Циту. Она настоящее сокровище. Умная, работящая, заботливая, замечательная мать и жена. Ты будешь такой же. Я найду тебе жениха.

– Не нужно, папа! Я не хочу замуж.

– Чем же станешь заниматься? Продолжишь ходить к гоям? Выносить за ними горшки?

– Я их не носила, Валериан обучал меня медицине. Мне она нравится, и я хочу учиться дальше. В Москве открыли курсы для женщин – готовят хирургических сестер и фельдшериц. По случаю военного времени программа ускоренная. Потому берут с полным курсом гимназии, а также с опытом работы в медицинском учреждении. У меня он есть. Нужную рекомендацию в госпитале дадут.

– Зачем это тебе, Лиза?

– Мне так хочется. К тому же Валериан говорил, что женщине хорошо иметь профессию.

– Этот гой сбил тебя с истинного пути!

– Послушай меня, папа! Времена меняются. Валериан говорил: человек может потерять все. Деньги, дом, семью и даже Отечество. Но если у него есть профессия, человек не пропадет. У него всегда будет кусок хлеба и крыша над головой.

– Этот гой мудр.

– Потому я его полюбила, – вздохнула Лиза.

– Скажи! – Поляков пристально посмотрел на дочь. – Ты хочешь в Москву, потому что там шляхтич?

– За кого ты меня принимаешь, папа?! – Лиза поджала губы. – Думаешь, буду бегать за ним? Караулить у Кремля? Я Полякова! Мои предки выбились из нищеты, им никто не помогал. У нас не было поместий и фамильных богатств – мы всего добились трудом. Пусть мы не дворяне, но нам есть чем гордиться!

«Умница! – подумал Поляков. – Моя дочь!»

– Хорошо, – сказал вслух, – поезжай. Жить будешь у Натана. Я напишу ему. Брат обрадуется племяннице. Он тебя любит.

– И я его. Дядя добрый, тетя Хая – тоже. Она обожает кормить, – Лиза засмеялась.

– Вот договорились! – кивнул Поляков. – Иди, собирай вещи. Матери я сам скажу. Поедешь не одна. Тебя будут сопровождать, пока не передадут на руки брату.

– Спасибо, папа! – Лиза чмокнула отца в щеку и выпорхнула за дверь.

Поляков проводил ее взглядом, затем встал и прошелся по кабинету. «Пусть едет, – решил после раздумий. – Не получится, вернется домой. Если выйдет, в семье Поляковых будет врач. Этот гой прав: времена меняются, и профессия дочке не помешает. К тому же это Москва. Много аристократов, чиновных людей и офицеров, а Лиза красавица. Глядишь, найдет доброго мужа. Не может не найти! Выбирать она умеет. Чуть не отбила жениха у цесаревны. Это ж надо! Кому рассказать – не поверят, – Поляков улыбнулся. – Наша кровь!»

Он вернулся за стол, и некоторое время читал приготовленные секретарем бумаги. Но работа не шла. Мысли крутились вокруг состоявшегося разговора. «Надеюсь, она не станет искать встречи со шляхтичем? – думал Поляков. – Обещать-то она обещала, но чувства к нему не прошли. Это может кончиться плохо. В Кремле не поймут».