Йенни, вытянув руки, наклонилась вбок, подальше от борта, напряглась и ухватила замок ртом. Осторожно вытащила его, опустилась на колени, положила замок на платье, осторожно развела ноги, и замок бесшумно соскользнул на пол.

Тяжелая фура повернула, и дверца шкафа открылась.

Йенни увидела целое собрание малярных кистей, банок, клещей, ножовок, ножей, ножниц, бутылей с чистящим средством и тряпок.

Пульс подскочил, в голове застучало.

Мотор теперь звучал по-другому: фура замедлила ход.

Йенни снова поднялась и потянулась в сторону. Удерживая дверцу головой, она смотрела на нож с грязной пластиковой ручкой. Нож лежал на полке между двумя банками краски.

– Господи, спаси меня, пожалуйста…

Фура резко повернула, и железная дверца с такой силой ударила Йенни по голове, что девушка на миг потеряла сознание и упала на колени.

Ее вырвало, но она снова поднялась. С запястий на грязный пол капала кровь.

Потянувшись вперед, Йенни ртом схватила рукоятку ножа. В тот же миг грузовик, отдуваясь, остановился.

Йенни со скрежетом потянула нож с полки.

Зажав нож во рту, она направила ржавое лезвие вниз, к рукам, приладила его к стяжке и принялась пилить.

3

Сжимая ржавый нож зубами, Йенни пыталась перепилить стяжку на руках, но лезвие оставило на пластике лишь неглубокую зарубку. Йенни зажала нож покрепче и надавила сильнее.

Йенни думала о папе. Какое у него сделалось грустное лицо, когда она утром кричала на него. Вспомнила поцарапанное стекло в наручных часах, папины беспомощные движения.

Во рту стало ужасно больно, но Йенни продолжала пилить.

По рукоятке ножа стекала слюна.

Закружилась голова. Йенни уже готова была сдаться, как вдруг перепиленная стяжка со щелчком распалась.

Йенни, дрожа, с размаху села на пол; нож со звоном упал. Йенни быстро вскочила, подобрала нож, подошла к правому борту и прислушалась.

Ничего.

Надо действовать быстро, но руки у нее так дрожали, что проткнуть брезент удалось не сразу.

Послышался тихий треск.

Йенни перехватила рукоятку и осторожно распорола тент снизу вверх, возле последней опоры. На несколько сантиметров расширила прореху и выглянула.

Они остановились на безлюдной автозаправке для тяжелых грузовиков. На земле валялись коробки из-под пиццы, промасленные тряпки и презервативы.

Сердце колотилось так, что трудно было дышать.

Ни людей, ни других машин.

Ветер гнал по асфальту пустой бумажный стаканчик.

Желудок скрутило, но Йенни удалось подавить рвотный позыв. Она сглотнула.

По спине ручьем лился пот.

Дрожащими руками Йенни распорола брезент еще и по горизонтали, над доской. Надо вылезти, убежать в лес и спрятаться.

Послышались тяжелые шаги и скрежет металла.

В глазах снова все поплыло.

Йенни взобралась на борт прицепа и постояла, держась за брезент и чувствуя, как ветер дует в лицо. Пошатнулась, уронила нож. Когда она посмотрела вниз, на землю, голова закружилась так, что Йенни показалось – фура сейчас опрокинется и перевернется.

Йенни спрыгнула. Лодыжку пронзила жгучая боль, однако девушке удалось подняться и сделать шаг.

Кружилась голова, и идти прямо не получалось.

Каждое движение давалось с трудом, словно сам мозг сопротивлялся.

Ритмично гудел дизельный насос.

Сморгнув, Йенни двинулась вперед, и тут из-за прицепа показалась могучая фигура. Человек увидел ее. Девушка остановилась и попятилась на ватных ногах, думая, что ее сейчас опять вырвет.

Она подлезла под заляпанным грязью дышлом прицепа и стала смотреть, как фигура торопливо удаляется в другую сторону.

Мысли носились по кругу. Надо спрятаться.

Йенни поднялась на дрожащие ноги, понимая, что убежать в лес не получится.

Она же не знает, где теперь водитель.

Пульс застучал в ушах.

Надо выбраться на дорогу и остановить какую-нибудь машину.

Земля раскачивалась во все стороны, деревья гнулись, пожухлая трава на обочине дрожала под порывами ветра.

Водителя нигде не видно. А вдруг он обошел фуру и притаился за огромными двухосными колесами?

Держась возле прицепа, Йенни огляделась и основательно проморгалась, пытаясь понять, где выезд на шоссе.

Послышался шаркающий звук.

Надо бежать, надо спрятаться.

На подгибающихся ногах Йенни двинулась к хвосту прицепа. Мусорные баки, стенд с информацией, и вот – тропинка, ведущая в лес.

Совсем рядом заурчал мотор.

Йенни уперлась взглядом в асфальт, пытаясь собраться. Надо позвать на помощь. Вдруг рядом с ногой скользнула какая-то тень.

Огромная рука схватила ее за лодыжку. Йенни упала на бок, ударилась плечом об асфальт, в шее что-то хрустнуло. Водитель спрятался под прицепом и теперь тащил ее к себе. Йенни уцепилась за колесо, перевернулась на спину и стала лягаться свободной ногой. Попала по покрышке, по подвеске, расцарапала лодыжку, вырвалась и поползла прочь.

Когда она поднялась на ноги, пейзаж перекосился. Йенни сглотнула. Что-то стукнуло, послышались шаги. Йенни поняла, что водитель обегает прицеп.

Нырнув под шлангом бензинового насоса, она, стараясь идти быстро, двинулась к опушке леса. Обернулась и врезалась в какого-то человека.

– Э, в чем дело?

В высокой траве стоял и мочился полицейский. Йенни схватила его за куртку, но не удержалась на ногах и чуть не потащила его за собой.

– Помогите…

Полицейский оттолкнул ее. Йенни споткнулась, упала на колени, но успела выставить руки перед собой.

– Помогите, пожалуйста, – задыхаясь, проговорила она, и ее вырвало.

Земля качнулась, и Йенни упала на бок. Сквозь траву ей было видно, как подрагивает выхлопная труба полицейского мотоцикла.

Широкими шагами к ним приближался водитель фуры. Йенни повернула голову и, как сквозь поцарапанное стекло, увидела джинсы в пятнах и кожаную куртку.

– Помогите, – повторила она, изо всех сил сдерживая рвоту.

Йенни хотела подняться, но ее вырвало. Сквозь собственный кашель она услышала, как водитель заговорил с полицейским. Один голос произнес «дочка» и стал объяснять, что она не в первый раз сбегает из дому и напивается.

Живот снова скрутило, Йенни ощутила во рту привкус желчи, закашлялась, попыталась заговорить, но ее снова вырвало.

– Ну что мне с ней делать? Пригрозить, что мобильник отберу?

– Да уж, знакомо, – рассмеялся полицейский.

– Ну давай, малыш. – Водитель похлопал ее по спине. – Избавляйся от всего, тебе полегчает.

– Сколько ей? – спросил полицейский.

– Семнадцать. Через год будет сама принимать решения… Слушала бы, что я говорю, – поступила бы в гимназию, чтоб не быть дальнобойщицей.

– Прошу вас, – прошептала Йенни и вытерла скользкий от рвоты рот.

– А она не может проспаться в вытрезвителе? – спросил водитель.

– Раз ей семнадцать лет – нет, – объяснил полицейский и ответил на вызов по рации.

– Не уезжайте, – прохрипела Йенни.

Полицейский неторопливо зашагал к мотоциклу, на ходу заканчивая разговор с диспетчерской.

Где-то поблизости закаркала ворона.

Высокая трава, дрожа, гнулась под ветром. Йенни смотрела, как полицейский надевает шлем и перчатки. Нужно подняться. Йенни оперлась на руки. Головокружение едва не повалило ее, но Йенни удержалась и встала на колени.

Полицейский завел мотоцикл и тронул его с места. Йенни пыталась звать его, но он не услышал.

Переключил передачу и уехал, вспугнув большую ворону.

Йенни опустилась в траву, слушая, как хрустит гравий под тяжелыми колесами. Полицейский скрылся из виду.

4

Памеле нравилось, когда снег на трассе подтаивал и становился чуть рыхлым. Лыжи держались плотно и скользили с почти пугающей резкостью.

Они с Алисой, дочерью, подзагорели, хоть и мазались солнцезащитным кремом. А у Мартина сгорел нос и щеки под глазами.

Обедали они на террасе «Топпстюган». Солнце припекало так, что Памела с Алисой сняли куртки и остались в одних футболках.

У всех троих после тренировки болели ноги, и они решили завтра утром воздержаться от катания на лыжах.

Решили, что Алиса с Мартином отправятся ловить гольца, а Памела проведет время в спа-салоне при отеле.

В девятнадцать лет Памела, путешествуя по Австралии со своим приятелем Деннисом, встретила в каком-то баре парня по имени Грег и переспала с ним в бунгало. Уже дома, в Швеции, она поняла, что беременна.

Памела отправила в порт-дугласский бар письмо, адресованное Грегу, парню с глазами синими, как море. Грег ответил месяц спустя. Он писал, что у него есть подружка и что он готов оплатить аборт.

Роды были тяжелыми и закончились экстренным кесаревым сечением. Памела с девочкой выжили, но врачи посоветовали Памеле больше не рожать. Она поставила спираль, чтобы не забеременеть снова. Все это время Деннис был рядом, поддерживал ее и уговаривал поступить в архитектурный колледж, о котором Памела мечтала.

Проучившись пять лет и окончив колледж, Памела почти сразу нашла работу в небольшой стокгольмской фирме. А когда проектировала виллу на Лидингё, встретила Мартина.

Мартин был контролером со стороны застройщика. Объездивший всю страну, Мартин походил на рок-звезду в непринужденной обстановке: пристальный взгляд, длинные волосы.

В первый раз они поцеловались на вечеринке у Денниса. Съехались, когда Алисе исполнилось шесть лет, а через два года поженились. Теперь Алисе шестнадцать, она первый год в гимназии.

Часы показывали уже восемь вечера; за окнами отеля стемнело. Они заказали еду в номер, и в ожидании служащего с подносом Памела поспешила убрать разбросанные по всему номеру футболки и носки.

Мартин, стоя под душем, распевал Riders on the Storm.

План был такой: поесть перед телевизором, откупорить бутылку шампанского, а когда Алиса уснет, запереть дверь и заняться любовью.

Подхватив одежду Алисы, Памела вошла к дочери.

Алиса сидела на кровати в одном белье и с телефоном в руках. Она была похожа на Памелу в молодости: те же глаза, те же каштановые кудри.

– У фуры были краденые номера, – сказала Алиса, отрываясь от телефона.

Две недели назад СМИ сообщили, что в Катринехольме пропала девочка, ровесница Алисы. Ее избили и увезли в неизвестном направлении.

Звали девочку Йенни Линд, как легендарную оперную певицу.

К розыскам девочки и фуры с польскими номерами подключилась, кажется, вся Швеция.

Полиция обратилась к населению за помощью, люди звонили и писали, но следов девушки обнаружить пока не удалось.

Памела вернулась в гостиную, поправила подушки на диване и подняла с пола пульт от телевизора.

Темнота давила на окна.

Когда в дверь постучали, Памела вздрогнула.

Она уже собиралась открыть, когда из ванной вышел Мартин – напевающий, с улыбкой на лице и абсолютно голый, если не считать полотенца на мокрых волосах.

Памела втолкнула его назад в ванную, где он и продолжил петь, и впустила женщину с сервировочной тележкой.

Пока женщина расставляла тарелки на столе в гостиной – пение в ванной наверняка ее озадачивало, – Памела смотрела в телефон, чтобы чем-нибудь себя занять.

– С ним все в порядке, честное слово, – пошутила она.

В ответ женщина, не улыбаясь, протянула ей счет на серебристой тарелочке и попросила Памелу написать полную сумму и расписаться, после чего ушла.

Памела крикнула, чтобы Мартин выходил из ванной, позвала Алису, и все трое уселись на бескрайней кровати с тарелками и стаканами.

За едой они смотрели новый фильм ужасов.

Через час Памела и Мартин уже спали.

Когда фильм закончился, Алиса выключила телевизор, сняла с мамы очки, убрала тарелки и стаканы, выключила свет, почистила зубы и ушла к себе.

Угнездившийся в долине городок вскоре затих. Где-то в начале четвертого небо осветилось северным сиянием – как будто на выжженной земле выросли серебристо-голубые деревья.